COP29
Россия и Запад переусердствовали в борьбе друг с другом, включая военные операции в Украине, что привело к изменениям в мировой политике и началу формирования принципиально новой «геометрии» – перескоку через многополярность к бесполярности, выигрышной для глобального Юга вообще, а для государств Южного Кавказа и Центральной Азии – в частности.
В прошлом году, на фоне украинской войны, президент США Джо Байден без ложного стеснения заявил, что настало время изменений: «Создается новый мировой порядок, и мы (США) должны его возглавить». Под «мы» он, вероятно, подразумевал (с барского плеча) и европейские государства, живущие, в настоящее время, под полным диктатом Вашингтона – правда, время от времени некоторые из них (а таких мало) взбрыкиваются, однако – ненадолго: гегемон их быстро «гасит».
По большому счету, мир сейчас пребывает в однополярной конфигурации: в нем доминируют США и его «младшие братья по разуму» в лице государств Евросоюза, которым противостоят Россия и Китай. Но показывать характер стал и так называемый глобальный Юг (не географическое понятие), под которым подразумеваются государства Африки, Латинской Америки, развивающиеся страны Азии и Ближнего Востока. То есть это не западный мир, а то, что принято называть «третьими странами» в противовес глобальному Северу: развитым государствам Северной Америки, Европы, Азии и Океании. Страны постсоветского пространства, в частности, Южного Кавказа и Центральной Азии, считаются (условно) промежуточными между глобальным Севером и глобальным Югом: установленной градации, в их отношении, нет. Однако по факту они являются частью глобального Юга, то есть большинства на планете.
Но оставим в стороне термины и обратимся к процессам, реально усилившимся с начала украинской войны: глобальному Югу надоела гегемония США, да и диктат России – тоже, и они отказались от безусловной поддержки одной из сторон, несмотря на внешнее давление на них двух центров силы: более активное и угрожающее – Запада, и более мягкое либо дипломатичное – России, понимающей, что сильное давление может привести к обратному эффекту. Что, в таком случае, на данном этапе выбирают для себя государства глобального Юга? Судя по всему, поддержку взаимовыгодных отношений с Китаем и Россией и стремление к интеграции с ШОС и БРИКС, более близких им политически и с точки зрение дистанцирования от Запада не в одиночку, что опасно, а коллективно.
В ШОС, помимо ее «локомотива» — Китая, входят Россия, Индия, Иран, Пакистан и четыре из пяти государств Центральной Азии – кроме Туркменистана. Что же касается Южного Кавказа, то партнерами по диалогу с организацией выступают Азербайджан и Армения. Кстати, Турция, среди многих других стран, находится в партнерском статусе, на который претендуют еще множество государств – как и на статус наблюдателя. БРИКС же представлена пятью членами – Бразилией, Россией, Индией, Китаем и ЮАР, но претендентов на вступление в организацию – 30, в том числе – государства Центральной Азии и Турция.
О чем это говорит? Во-первых, о стремлении уйти от давления однополярного мира, но и от многополярного – Запад, Россия, Китай и, возможно, Индия и Бразилия – тоже. Во-вторых, о том, что в обоих блоках заинтересованы государства Центральной Азии, Ближнего Востока и иные. Но и в ШОС, и в БРИКС состоят Россия и Китай, то есть можно считать, что глобальный Юг больше доверяет им, а не глобальному Северу, несмотря на то, что локомотивом сближения выступает ненавистный Западу Китай (или именно поэтому). Он, кстати, стал мощным источником инвестиций не только в Центральной Азии, но и на Ближнем Востоке, вложив в последний 273 млрд долларов США. И его политический вес на Ближнем Востоке заметно возрос: не потому ли (или в том числе – тоже) Белый дом заявил о намерении усилить своё военное присутствие в этом регионе. Но Китай вряд ли легко расстанется со своей возрастающей, в нем, ролью.
С первого взгляда, имея в виду, как минимум, Запад, Китай и Россию, мир представляется многополярным, однако конец однополярности не наступил, хотя новые центры силы уже обозначены и, по большому счету, все текущие вооруженные столкновения в мире происходят из-за того, чтобы многополярности не было вовсе. Проблема решаема крайне трудно, поскольку США имеют 750 своих баз в 80 странах и десятки военных баз в государствах – членах НАТО. Но процесс разрушения однополярности необратим, однако и многополярность – не лучший выход для мира в контексте диктата пусть не одного, а трех или пяти центров силы. В идеале третьи страны должны, перескочив период формирования многополярности, сплоченно организовывать бесполярную систему с целью установления более справедливого мира и равноправных отношений между государствами разного «калибра».
Утопия ли это? Если говорить о среднесрочной перспективе, скорее – номер пустой. Но, имея в виду долгосрочную, идея реализуема, поскольку движения в этом направлении начались, и подстегнуты они украинскими событиями: каждая страна хочет жить в спокойствии, по собственному усмотрению, без чьего-либо диктата, давления, санкций, хотя это не вариант политико-экономически «необитаемого острова», а сплоченности за право не быть угнетенными одной или группой стран – будь то в военно-политическом, экономическом, транспортно-логистическом, культурном, ментальном (по сумме – санкционном) или ином порядке. И в первую очередь все, кто претендуют на собственный суверенитет и право самостоятельного решения своей судьбы, должны быть к этому готовы.
Ростки такой готовности появляются то тут, то там. Это видно не только на примере многих государств глобального Юга (особенно прошедших период западной колонизации), но и по республикам Центральной Азии и Южного Кавказа (за исключением Армении, не готовой к принятию любых реалий, а, тем более, новых и перспективных начинаний). В обоих упомянутых регионах, так или иначе, вызов гегемонии брошен, причем, неважно – западной, китайской или российской. И брошен он крайне осторожно, что, правда, не является гарантией защиты от кар тех или иных центров силы, претендующих на беспрекословное повиновение. Но терпеть великодержавность с ее порочными устремлениями и действиями уже не готовы многие страны.
Если рассматривать «центровых» мировых игроков – Запад, Россию и Китай, то последний еще долго будет находиться в статусе ведущей экономической и технологической державы, однако завоевывать, разрушать другие страны он не склонен. Россия от комплекса великой державы вряд ли освободится, но после украинской эпопеи ее амбиции, скорее, пойдут на убыль. Однако США не только не откажутся от всего мирового «пирога», но даже и от одного его куска, поэтому будут упорно следовать стратегии, мягко говоря, сдерживания Китая, России и наиболее сильных стран глобального Юга, что может означать развитие в мире управляемой анархии со всем набором ее разрушительной силы – будь то военной, экономической или идеологической. Но монополия на силу будет иссякать, и исключительное положение той или иной страны либо организации, или, условно говоря – мирового правительства, — тоже. Таким образом, «сгусток» глобального влияния в долгосрочной перспективе должен рассосаться. Сверхдержавы останутся в прошлом, и геометрия нового миропорядка будет начертана.
Да, это отдаленная перспектива, но как уже было сказано выше, соответствующие ростки пробиваются. Нас же более всего интересует судьба, в этой связи, Южного Кавказа и Центральной Азии, то есть сопредельных регионов, объединенных транспортными маршрутами, общими целями и задачами. Сейчас их главная забота – сохранение независимости и безопасности, дабы не угодить в «мясорубку» при реальном крахе однополярного мира, борьбе за многополярность, которую надо перескочить для формирования бесполярного мира. Это требует упорства и сплоченности двух соседних регионов – Южного Кавказа, Центральной Азии и значительного сегмента Ближнего Востока. У них хорошие стартовые позиции – особенно у Азербайджана и углеводородных государств ЦА, поскольку многие страны зависят от их доли в мировой энергетической «копилке».
Что касается Грузии, она находится в выигрышном положении как страна, по территории которой проходят энергетические и транспортные пути с сопутствующими им логистическими возможностями. То есть у ЦА и Южного Кавказа, Турции и части государств Ближнего Востока есть общность, способствующая, при правильном распоряжении ею, не только не затеряться в бесполярном мире или превратиться в чей-то придаток, а стать важной частью нового миропорядка.
Коренные перемены в мироустройстве, конечно, не могут пройти безболезненно, поскольку каждый из претендентов на привилегированный статус в мире будет за него бороться. Но, как правильно подметил в свое время известный британский социолог и философ Зигмунт Бауман в контексте роли США в современном мире, «даже самый привилегированный статус может оказаться временным и внезапно измениться». И, разумеется, процесс этот не пройдет гладко – политическая тектоника неизбежна. Но в результате доминировать будут не три, пять или семь государств – оперировать в мире станут десятки акторов, объединенных в многочисленные «клубы» по интересам: ШОС и БРИКС, в этой связи, упомянуты неслучайно – их ожидает беспрецедентное расширение. И тогда главной задачей станет недопущение хаоса – это, пожалуй, самое уязвимое звено на пути к будущему бесполярному миру, поскольку в таком случае у него появятся гораздо более серьезные, чем сейчас, террористические угрозы. И предотвратить их смогут только интеграционные процессы в их разумной, не навязанной извне, форме.
Вообще же для малых и относительно небольших стран, каковыми являются государства Южного Кавказа и Центральной Азии, реализация идеи бесполярного мира в ее чистом виде – весьма выигрышна. Во-первых, с точки зрения сохранения национальной идентичности, устоев и традиций, суверенитета; во-вторых, малые экономики способны к более гибкой перестройке в новых условиях, проведению независимой экономической политики, свободной от давления международных финансовых институтов, находящихся, в основном, «под Западом», и диктующих, за свои кредитные деньги и гранты, политические условия.
И несмотря на то, что переход к эпохе бесполярности сопряжен с большими трудностями и вызовами, «плюсовые» перспективы, все же, видятся гораздо более привлекательными, чем текущие минусы, обусловленные, главным образом, борьбой одних за однополярный мир, а других – за мир многополярный.
Ирина Джорбенадзе
