Национальному герою Азербайджана Юрию Ковалеву могло бы исполниться в этом году 53 года. Страшное, потерянное слово МОГЛО БЫ….
Интервью, посвященное памяти сына — я бы так назвала эту работу. в тот год, когда эти интервью было записано, была еще жива мама Юрия — Лариса Павловна. Во время нашей беседы я видела в ее глазах боль и трагедию матери, пережившей своего сына. Это была та самая невосполнимая, страшная потери, которая должна была исчезнуть только вместе с ней. И не смотря на то, что на момент интервью прошло уже много лет со дня гибели Юры, Лариса Павловна по-прежнему не верила, что ее сына нет в живых.
За окном, на залитой весенним солнцем бакинской улице мальчишки играли в войну. В их глазах, никогда не видевших огненной смерти – горит огонь отваги. Маленькие руки сжимают игрушечный автомат. Я долго смотрела на них, проносящихся мимо меня с победными криками, и болью в сердце отзывались эти игрушечные войны, будя горькую память о войне – не придуманной, страшной. А я думала о русском парне, смотревшем на меня с фотографий сквозь время, о родном бакинце, чье имя навечно вписано золотыми буквами в кровавую историю Карабахской войны.
Юрий Ковалев, Национальный герой Азербайджанской Республики, родился 29 мая 1965 года. И была у него любовь выше и чище любви к жизни — любовь к Родине, во имя которой он сражался и погиб смертью героя.
ПАМЯТИ СЫНА….
— Наверное, Юра был необыкновенным мальчиком?
— Для любой матери ее ребенок – самый лучший на Земле. Видимо, так распорядилась судьба – Юра с самого раннего детства приходил на помощь всем, кто бы ни позвал. Если же видел какую-то несправедливость, всегда пытался исправить положение. Знаю, что таким он оставался до последней минуты своей жизни. Бывало, я ругала его за то, что он постоянно в чужих проблемах, но он неизменно отвечал: «Мама, это – твое воспитание». Вот такой он был миротворец. Его волю и характер сформировали занятия спортом. Юре было 11 лет, когда я отвела его в футбольную школу «Нефтчи» к тренеру Р. Джалилову. Юру тогда зачислили в спецкласс. Он успешно совмещал занятия с тренировками. В 17 лет он окончил школу, но, получив аттестат зрелости, не стал поступать в институт, а пошел работать, чтобы помогать мне и своему маленькому брату. Юра дважды был чемпионом Баку – защищал ворота юношеской сборной города на республиканских и всесоюзных турнирах. Даже на службе в рядах Советской Армии, куда его призвали в 1983 году, он говорил с гордостью: «За все спорту спасибо!».
— Я угадаю: он был десантником?
— Воздушно-десантные войска. Я часто ездила в Прибалтику, где он служил, чтобы проведать его. А он был против моих визитов. Стеснялся, наверное… Когда Юра вернулся домой, то решил стать моряком. Его всегда тянуло в неизведанные дали, он был романтиком. Юра окончил школу мичманов-прапорщиков в Севастополе и работал штурманом в Краснознаменной Каспийской флотилии. Рано повзрослев, рано создал семью. Ему был 21 год, когда он женился и стал отцом двух дочек – Юлианы и Регины.
— С чего же началась военная карьера?
— Когда началась война в Афганистане, Юра рвался на эту войну. Представляете? Защищать чужую страну только по зову интернационального долга!
— И тут сработала натура миротворца….
— Да, и настолько сильно, что и я, и его жена насилу удержали его от этого шага. Мы не могли знать тогда, что Юра очень скоро будет защищать свою землю и испытает все ужасы войны в Карабахе. В 1988 году, когда война началась, началась паника среди населения. Многие упаковывали чемоданы и бежали, бежали… Нашей семье неоднократно предлагали уехать из Баку, но Юра сказал: «Азербайджанская земля – это частица меня. А разве можно жить без части себя?». Не мог он оставить Родину в трудные для нее времена. Юра очень переживал, часто ходил на вокзал и смотрел на уезжающих. А когда настало страшное утро 20 января, он велел домашним собраться и повез их в Парк Кирова, где была заложена Аллея Шехидов. Я до сих пор не могу забыть его полные слез глаза: он смотрел на эти свежие могилы и молчал. Когда началась мобилизация, в военкомате вспомнили о десантном прошлом Юры, и в наш дом пришла повестка. Я страшно перепугалась и спрятала ее. Я знала, что Юра ужасно рассердится на меня. Он ненавидел прятаться и всегда с честью встречал любые удары судьбы. Моему сыну было предложено пойти на службу в милицию. И, кстати, уже не в первый раз. Но он отказывался, несмотря на детскую мечту носить форму. Положение было тяжелое, военное. И Юре неоднократно говорили в милиции: «Приходите, нам нужны такие ребята». Нужно было выбирать. Юра выбрал ОМОН, который в те времена только образовывался, и в его рядах были самые умные, красивые и смелые ребята, горящие искренним желанием отстоять свою Родину. Юра сразу же поставил меня перед фактом: «Я зачислен в ряды ОМОНа». Я очень огорчилась, когда узнала об этом. Заболело материнское сердце. «Только в Карабах не уезжай», — сказала я ему. Но он ответил сразу: «Скоро у меня командировка. В Карабах». Я жила только надеждой что все обойдется. Всякий раз, когда Юра уезжал, и я, и его супруга молились и просили Бога, чтобы сын вернулся живым. И он возвращался: усталый, опустошенный, никакой… Черты его лица стали жесткие. В глазах – страдание. Но все же живой. Мы постепенно привыкли к такой жизни. Но всякий раз, когда за Юрой захлопывалась дверь, сердце обрывалось… Господи, только бы вернулся, только бы не погиб. У Юры была очень добрая слава, отличная репутация. Его уважали и любили за искренность, за отличный характер, за беззаветную храбрость. Рядом с ним, как говорили его друзья, всегда было спокойно.
О храбрости Юрия Ковалева свидетельствует много эпизодов. Именно благодаря ему, уцелели уникальные документальные кадры, запечатлевшие падение вертолета, на борту которого находились депутаты. В апреле 1991 года эта правительственная делегация летела на границу с Арменией для проведения очередной встречи. Вертолет был сбит и камнем упал на землю. Но он не перевернулся, и была возможность высадить дверь. В салоне вертолета царила паника, а сопровождавшие чиновников ОМОНовцы стали в экстренном порядке выталкивать их наружу. И тут находящийся в составе делегации кинорежиссер обнаружил, что его камера с отснятым материалом осталась в вертолете. А Юра бросился в вертолет и вынес ему забытую камеру. Через минуту вертолет взорвался.
Не раз Юра выводил из окружения своих однополчан, выручал в сложнейших ситуациях. Это была его работа, его долг. Он сопровождал беженцев, помогая им уходить из захваченных армянами районов, ходил в разведку, участвовал в военных операциях. Однажды с отрядом в 30 человек попал в окружение. На требование сдаться ответил: «Наши ребята не сдаются. Они, если нужно, погибают». Тогда ему удалось вывести отряд из окружения.
А в лагере противника его называли «Юра Черный» — то ли за форму, то ли за смуглый цвет кожи и смоляные волосы. Всякий раз врагу приходилось туго, когда он сталкиваться с Ковалевым. За голову Юры была назначена крупная денежная премия.
— Я умоляла Юру уйти со службы, ведь он сделал для своей Родины немало, но он был тверд в своем намерении и дальше служить в составе ОМОНа. И при этом говорил: «Защищая Карабах, я, прежде всего защищаю свою семью». На оборотной стороне одной из фотографий Юра написал «Карабах – моя работа, моя боль, моя печаль»… Я помню один из страшных дней, когда Юра вернулся домой еще больше потемневший, какой-то постаревший, обросший, увешанный оружием. Я не выдержала и сказала ему: «Сколько еще это будет продолжаться? Когда же ты, наконец, уйдешь со службы?». И тут Юра стал кричать на меня, потом ушел в комнату и зарыдал. И только позже я узнала, что в тот день в Кельбаджаре был взорван автобус с мирными жителями – женщинами, детьми, стариками… «Ты же мать, — кричал тогда Юра, — и у них тоже есть матери! Они сами – матери! Были матерями». Это был страшный нервный срыв, жуткое потрясение для моего сына.
Как-то его группе было дано задание выбить армянских боевиков из мечети, где они засели. На задание должны были идти утром. И вдруг обнаружили, что Юры нет. Вскоре он появился и сообщил, что задание выполнено. «Как же ты пошел один, — спрашивали его. – Ты же мог погибнуть!». «Если бы я погиб, то один я», — отвечал Юра. Судьба хранила его, но не уберегла….
Однажды Юра шел по минному полю, заминированному нашими силами. По рации ему передавали, куда ступать: чуть правее, чуть левее. И он шел, зная, что один неверный шаг – и ему конец. Весь свой фронтовой год он жил так, будто шел по минному полю, и воевал так, словно каждый бой – последний.
— Осенью 1991 года мне все же удалось уговорить сына вернуться к мирной жизни – достаточно было смертей, потерь, горя… И Юра дал мне обещание, что вернется, наконец, домой и останется с нами уже навсегда. «Это будет моя последняя поездка, мама», сказал Юра перед отъездом. Так и вышло…
Лариса Павловна вытерла слезы и надолго замолчала. И я молчала, зная, как тяжело ей даются эти страшные воспоминания…
— Юра позвонил и сказал, что добрался нормально. Мы очень обрадовались, потому что жили весточками от него. Тогда не было мобильных телефонов, и связаться с родными из зоны военных действий было нелегко. Через пару дней после его звонка я вернулась с работы, села на диван и чувствую – не могу пошевелиться. Тело словно сковали невидимые оковы. Была уже ночь, когда я, наконец, встала и пошла спать. Утром я увидела бегущего по стене паука и почему-то подумалось: «Паук – к вестям. Если вести хорошие – поползет вверх. Если плохие — вниз». Паук побежал вниз и сердце у меня оборвалось. Я пыталась утешить себя, что все это глупые суеверия, но от этого легче не стало. В один из первых дней октября в дверь постучали. Но стук был незнакомый, не Юрин. Мы бросились к дверям, а когда открыли, то увидели стоявших на пороге Юриных однополчан. «Где Юра?» — спросила я тихо. Но они молчали, опустив головы.
— Где Юра, где?!!! — зашлась в крике мать…
— Юры больше нет, — последовал ответ, ударивший в сердце.
Юрий Ковалев погиб 2 октября по дороге в Мартунинский район, куда ехал на задание. Автомобиль, которым он управлял, попал под обстрел. Пуля пробила Юре сонную артерию. Его жизнь оборвалась в 26 лет, когда все, казалось бы, еще впереди, когда для многих все только начинается. Дочкам Юры тогда было тогда 2 и 4 годика.
Каждый год на Аллее Шехидов почтить память Национального Героя Азербайджана Юрия Ковалева приходит много народу. Посмертно он был награжден Орденом Красной Звезды. Его именем названа 229-я школа с порога которой он шагнул во взрослый мир.
Я держу в руках фотографию, и на меня смотрит красивыми черными глазами – такими живыми и теплыми – Юрий Ковалев, парень из моего родного города. И я тоже не могу поверить в то, что его уже нет…
— Он есть, — говорю я Ларисе Павловне. – Ведь человек умирает только тогда, когда умирает последний, кто помнил о нем. Юра будет жить вечно. А на вас смотрят его глазами ваши внучки – Юлиана и Регина. А это значит, что он по-прежнему с вами.
Яна Мадатова, 2008 год, Баку
