Сотрудники СМИ в своей работе используют понятие «синтез слова и изображения», то есть, совмещают новость или статью с фото- или видеоисточником. До того, как СМИ перешли современный уровень, существовала вакансия «газетного иллюстратора». Кстати, такие вакансии и сегодня имеют место быть в некоторых авторитетных западных изданиях. Самым интересным и сложным моментом в работе газетного иллюстратора было поразительное портретное сходство персонажей, о которых шла речь, а так же их эмоции на момент того или иного события, о котором шла речь в заметке или статье. Причем, многие зарисовки были сделаны оперативно и в самых неожиданных местах: в госпиталях, на судах, в момент задержания преступника. Иллюстрации эти являлись своеобразной «фишкой» для читателя, многие даже составляли коллекции, делая вырезки рисунков из газет (сейчас эти рисунки стоят целое состояние у коллекционеров).
Человек, о котором сегодня пойдет речь, рисует в стиле газетного иллюстратора, кроме того, его портретов достаточно для того, чтобы зритель не только увидел и узнал лицо персонажа, но и сумел проанализировать атмосферу творчества, жизненных принципов и образа жизни лица, глядящего с портрета.
Молодой художник Нихад Алиев специально приехал из Гейчая для того, чтобы дать интервью нашему изданию. Я познакомилась с ним в социальной сети Фейсбук, и портреты, которые он пишет, очаровали меня сразу же. Нихад принял предложение и вот сегодня он стал гостем Minval.az и рассказал о том, почему выбрал именно этот стиль, поведал о своих жизненных принципах и немного поспорил с автором интервью о бедности, богатстве, славе и любви.
Нихад Алиев родился 25 августа 1986 года в Гейчае, закончил интернациональную среднюю школу №3 им. З. Буньятова. Он начал рисовать в 4 года, и первыми его персонажами были животные.
— У меня был интерес к природе, я любил рисовать птиц, диких и домашних животных. Когда мне было 9 лет, я начал рисовать портреты – и с натуры, и по фотографиям. Я просто говорил людям: «Сядьте, попозируйте. Я хочу вас нарисовать». И рисовал. Дома видели, что у меня есть стремление, талант. Хотя я самоучка, дар у меня, как говорится, от Бога. Профессиональному рисованию я не учился, хотя очень хотел поступить в художественную школу. Но мои родители решили, что рисование должно остаться не более чем хобби, и посоветовали поступать в серьезный вуз. Я не соглашался, и пытался доказать, что лучше для меня было бы стать художником. Но они твердо стояли на своем, утверждая, что я еще не в том возрасте, чтобы решать самостоятельно. «Мы любим тебя, — говорили родители, — и знаем сами, что тебе необходимо». Да, они были уверены, что у меня на самом деле талант, но профессия нужна более востребованная. Сначала я не хотел их понимать. Но когда уже учился в 9-м классе, я решил с ними согласиться., выбрать основную профессию, а рисование оставить в качестве хобби. Я выбрал экономическое направление, решив поступить в Государственный экономический университет. Так я и сделал: закончил школу в 2003-м году, я поступил в вышеуказанный вуз на факультет «Информационные технологии в мировой экономике». Я был хорошистом, нормально учился. После окончания вуза я работал: преподавателям по компьютерным программам, отчетником, сменил еще несколько мест работы. Правда, моя мама говорила мне, что следует защищать диссертацию, углубиться в науку, но я ответил ей: кандидатов наук на сегодняшний день много, докторов – тоже немало, я не могу стать вторым Лютфи Заде.
Прошло несколько лет, и я все-таки выбрал живопись. И продолжил этот путь. У меня была мечта: стать известным, всемирно известным художником, и прославить себя именно необычным стилем. Я его выбрал. И живу своими картинами, персонажами, которые рисую. Я стараюсь не просо рисовать портреты, но и отражать внутренний мир своих героев, благодаря которому персонажи мои вошли в историю. Мне важно, чтобы люди поняли – кто именно мой персонаж, в каком мире он жил, что было для него свято и важно. Этот стиль – моя визитная карточка, я выбрал его стиль, чтобы отличаться от других художников. Я хочу, чтобы сегодняшнее и завтрашнее поколение знало людей, оставивших яркий след в истории. И пусть они не узнают его лица, но композиция ярко говорит о том, кем именно был этот человек: композитором, поэтом, актером, солдатом. Я хочу, чтобы навсегда запомнили образы Муслима Магомаева, Эрнеста Хэмингуэя, Захи Хадид, Коко Шанель. Образы эти неповторимы, и смысловая нагрузка моих работ раскрывает суть их яркой жизни. Я продолжаю идти по этому пути: выбираю знаменитого человека и рисую его портрет на основе внутренней композиции.
— Скажите, выставляли ли вы свои работы где-нибудь, скажем, в Баку или вообще в Азербайджане?
— Я планирую это сделать, тем более что часто слышу о том, что уже пора организовать свою профессиональную выставку. Когда – дай Бог – будет возможность, я обязательно это сделаю. А так выставлялись мои работы в школе, на региональных фестивалях, на Дне Молодежи, на Празднике Граната.
— Скажите, не хотите ли вы поступить в художественный вуз, как мечтали когда-то?
— Скорее всего, нет.
— Почему же?
— Мне часто задают этот вопрос, и я всем стараюсь отвечать в следующем ключе: в историю вошли художники, которые не имели специального образования. Он сами развивались, и я хочу пройти их путем. Давайте вспомним Винсента Ван Гона, ведь у него не было художественного образования.
— Почему-то я тоже подумала про Винсента. Но он, тем не менее, брал уроки живописи.
— Да, он брал уроки, но не заканчивал школы живописи, а стиль свой формировал сам – долго и упорно. Давайте вспомним Поля Гонега и Нико Пиросмани.
— Пиросмани – один из моих любимейших художников примитивистов, кстати.
— Я нарисовал его портрет, который назвал «Миллион алых роз». Обратите внимание: даже если никто не знает лица Пиросмани, то история любви Маргариты и Пиросмани, отраженная в песне Аллы Пугачевой, известна всем. Возвращаясь к вопросу о художественном образовании, хочу отметить, что есть множество людей, его получивших, но у них нет ни призвания, ни желания отрабатывать собственную технику. Часто выпускники художественной академии говорят мне одну и ту же фразу: «Я тоже рисую портреты, но не так как вы, Нихад». А потому я говорил, и буду говорить: главное – талант. Все остальное приложится. Давайте вспомним строки из письма Винсента Ван Гога, адресованные брату Тео: «настоящие художники не рисуют вещи такими, как они есть. Они рисуют их, поскольку сами чувствуют себя ими». Нужно жить своей картиной, быть ее частью – это и есть самое настоящее творчество. Большего не надо.
— Я прекрасно понимаю, Нихад. Талант – талантом, но техника обязательно должна быть, разве я не права?
— Конечно же, вы правы. Но, тем не менее, техника обтачивается со временем. Кроме того, если бы я рисовал неправильно, то и лица моих персонажей были бы неузнаваемы. Но этого ни разу не случилось.
— Давайте вернемся к вопросу самобытности. Гоген, Пиросмани, Амедео Модельяни – вес они умерли в страшной бедности, пройдя очень тяжелый жизненный путь. А ведь истории свойственно повторяться, и иногда она постигает не только гениев, но и их последователей. Скажите, вас это не пугает? Тем более, вы так категорично утверждаете, что главное – это талант?
— Я бы сказал так: если человек талантливый, он не должен думать о богатстве. Да, заработок нужен, несомненно. Но рисовать, чтобы стать миллионером – это не моё. Единственное, чего я хочу – всемирной известности. Трудиться ради этого, жить ради этого. Войти в историю живописи.
— Очень сложный путь вы выбрали, Нихад. А вас не страшит тот факт, что зачастую признание к художнику приходит посмертно?
— Да, я слышал от людей и этот вопрос. Они говорили, зачем нужна известность, если она приходит после смерти. И я снова привожу в пример Винсента Ван Гога: он же не получил признания при жизни, не смотря на адский труд. И Гоген не получил, и Пиросмани. Великий Рембрант – мастер света и тени — умер в страшной нищете…
— Согласна. Но Рембранту нужно было осторожнее выбирать себе жен, тогда бы он не умер в нищете. Вообще, судьба гения очень капризна: Леонардо Да Винчи умер в нищете, в Рафаэль Санти еще в молодости прославился и был чудовищно богат, избалован публикой и славой. Как известно, Слава была его Музой. А есть ли Муза у вас?
— Красота женщины – это, конечно же, смысл. Художникам вообще нравятся образы красивых женщин. Я изобразил Коко Шанель, Мехрибан Алиеву, принцессу Диану, Мирей Матье, и мне нравилось рисовать этих легендарных женщин.
— Надеюсь, в этот список войду и я.
— Обязательно, и это будет моим подарком для вас.
— Боюсь, что вы не совсем точно поняли мой вопрос относительно Музы, Нихад. У каждого художника в жизни бывает период влюбленности и не-влюбленности. Этот момент отмечали многие искусствоведы. В период влюбленности обычно живописец создает произведения, дышащие покоем и умиротворением, а в период не-влюбенности (депресси, расставания, разочарования в любви) как правило, его работы буквально брызжут отрицательной энергетикой. Да и не только художников, каждого из нас вдохновляет любовь. Вы уже в этой стадии или еще нет?
— Чувства вдохновляют. Но так как человек любит свою профессию, свои картины – это позволяет ему жить на этом свете. Смысл моей жизни –любовь к искусству. Искусство моя Муза. Самая настоящая и сама преданная. А «личный фронт» — это уже совсем другое, это уже потом. Есть, конечно же, женщины, которые мне по душе, но это вовсе не значит, что они будут вдохновлять меня на создание шедевра. Значит, еще не пришло то самое чувство. И вообще, существует значительная разница между любовью и влюбленностью, это совсем разные вещи. Влюбленность – это иллюзия.
— А есть вероятность того, что вы захотите перейти на новый уровень творчества и рисовать, скажем, пейзажи?
— Нет, мне не по душе рисовать что-то другое. Да, я могу нарисовать натюрморт, изобразить какие-то предметы, конечно же. Но у портретов такая колоссальная энергетика, я не могу передать это чувство. И потому вряд ли я станут рисовать в каком-то другом жанре.
— Вы рисуете для души или же есть какой-то заработок?
— По-разному бывает: есть и заказы, конечно же. Но в основном, я работаю исключительно для души, меня вдохновляет творчество ради самого творчества. Кстати, можно провести аналогии: Пабло Пикассо был очень богат, хотя тоже работал больше ради творчества. Были так же два художника: Эдуард Мане и Клод Моне. Мане был богат, а Моне – беден, так как не скопил состояния.
— Да, я помню его письма кредиторам, опубликованные в одном из авторитетных изданий: «Вернувшись вчера вечером домой, я застал жену совершенно больной… сегодня утром я видел домовладельца, и мне едва удалось уговорить его подождать до понедельника… Так как Вы соблаговолили помочь мне, я умоляю Вас не бросать меня и теперь. Я целый день безуспешно метался в поисках кого-нибудь, кто дал бы мне взаймы». Значит, все-таки – как ни крути — а финансы для художника все же имеют значение?
— Жизнь – штука сложная, конечно же. И заработок, и состояние, возможно для кого-то и цель этой жизни. Но я опять-таки остаюсь при своем мнении: главное, чтобы творец остался в истории как новатор, как создатель, привнесший в живопись свою неповторимую стилистику. И я искренне верю, что портреты, написанные мною, войдут в историю, как и все те люди, которые на них изображены. И как время, на них изображенное.
Яна Мадатова, фото Илькина Зеферли
