Азербайджан — единственная страна, которая не считает обострение в Нагорном Карабахе опасным фактором дестабилизации на Кавказе. Наоборот, страна переживает подъем, которого не было давно.
Корреспондент «Газеты.Ru» Владимир Дергачев побывал в прифронтовой зоне Азербайджана и узнал, как долго продлится перемирие:
«Нагорный Карабах всю последнюю неделю — главная горячая точка планеты. В СМИ карабахский конфликт затмил даже Сирию, где бои уже не ведутся с такой интенсивностью и на данный момент уже не грозят погрузить в хаос войны весь регион. Бои в Карабахе на какой-то момент действительно заставили Россию и Турцию понервничать: у обеих стран был реальный шанс быть втянутыми в войну.
Этого удалось избежать, и 7 апреля пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков вновь озвучил привычную позицию. «Россия, сохраняя добрые партнерские отношения и с Ереваном, и с Баку, использует эти добрые отношения для создания условий» по преодолению карабахского кризиса, говорил он. Между тем эскалация конфликта уже доказала, что старые дипломатические «лекала» не работают.
Сегодня, когда азербайджанские ВС отвоевали несколько населенных пунктов Нагорного Карабаха, Баку воодушевлен как никогда раньше. В Азербайджане уверены: это и есть тот путь, который вернет стране Нагорный Карабах. Со стороны Еревана звучат не менее воинственные обещания, но противоположного характера. Армения готова оборонять «НКР» до конца. И пока Москва и другие влиятельные игроки не найдут компромиссного решения, кровь в Нагорном Карабахе продолжит литься.
По пути к «линии фронта» — то есть к границе Нагорного Карабаха — признаков войны особо не видно. У прифронтовых сел мирно пасутся стада баранов и коров, в полях работают тракторы. У местных фермеров и без войны сейчас много забот.
Мы едем в село Гапанлы, отсюда до позиций армянских сил рукой подать — через ближайшее поле село легко простреливается из стрелкового оружия. Хотя военных и здесь почти не видно.
Гапанлы регулярно мелькает в сводках обстрелов, перестрелки в этих местах велись всегда, но 10–15 дней назад, уверяют местные, они стали особо невыносимыми.
А уже после столкновений на фронте в ночь на субботу 2 апреля из 100 домов были разрушены девять. Уезжать большинство сельчан не хочет.
«Как можно покидать отцовские дома, да и куда нам ехать?» — говорит фермер Ильгаш Аскеров.
В одном из домов крыша превратилась в груду осевших опилок, сюда попали из 150-миллиметровой гаубицы, рядом валяются осколки — итоги обстрела вечером 2 апреля. Разрушенные дома пустуют, во многих можно увидеть оставшийся серебряный сервиз в шкафах, аккуратно сложенные стопкой семейные портреты, упавшие люстры, под ногами хрустит стекло из посеченных осколками окон. Ворота у нескольких домов изрешечены пулями и осколками.
Местная жительница Мадина Ахмедова показывает руку: патрон из автомата просек ее еще во время празднования свадьбы 1 сентября 2015 года, задел по касательной сестру и внучку. Другие местные выносят из спальни несколько подушек, их тоже посекли пули, когда люди спали.
Во дворе соседнего разрушенного дома собирается толпа во главе с приехавшим инспектировать село главой исполнительной власти Тертерского района Мустагимом Мамедовым. Через этот район проходит более 40 км линии фронта, у линии соприкосновения расположено 17 сел, объясняет чиновник.
«Эти события не только сегодня и вчера происходят. За последние 23 года армяне всегда обстреливали мирное население этого района, даже когда были свадьбы, даже когда похороны были, они стреляли по кладбищу. Они обстреливают тракторы и не дают работать на пашне. Жители Тертера и Гапанлы очень мужественные и знают, что за линией фронта наши исконные отцовские земли. Никакой паники нет, никто не покидает район. 23 года мы ждем наступления и ждем побед от нашей армии, все наши земли должны быть освобождены», — говорит Мамедов, эмоционально жестикулируя.
На вопрос, собирается ли кто-то из местных мобилизоваться в армию, толпа радостно гудит.
При этом военные постоянно говорят, что, кроме стандартного призыва, больше людей не надо: добровольцев не набирают и всем обеспечены — в отличие от прошлой войны.
Пули истории
В ночь на 2 апреля в разгар боевых действий житель Тертера Джалал Садай-оглу Рагимов эвакуировал родственников из села Гарагаджи. Во второй заход в 8 часов утра он заехал за сыном Орханом Валери-оглу. Припарковал рядом свою «семерку».
«В тот день было ощущение, что село массово бомбят. Многие из дома просто боялись выйти и добежать до подвалов. Хотел поставить машину подальше и тут упал снаряд. Увидел только, что у меня вываливаются кишки, и сразу потерял сознание», — рассказывает Джалал.
Он лежит полуживой на больничной койке, с повязкой на глазу, его живот недавно зашили. Отец еще не знает, что Орхан потерял обе ноги и живым до больницы не добрался, скончался по дороге от потери крови.
Мы находимся в диагностическом центре Бардинского района. Главврач центра Гасан Гусейнов говорит, что в последние дни центр принимает из Тертерского района самых тяжелых пациентов, плановые операции пришлось отменить. Часть персонала из диагностического центра послали в Тертер для работы в две смены с ранеными из приграничных районов.
Кроме Джалала центр принял еще двоих раненых из Тертерского района.
«Мы были с детьми дома. Отец позвал, и я увидела, что часть здания разрушилась, у меня разорвало бедро и живот. Ударной волной отбросило на несколько метров. На крик увидевших меня детей вышли соседи. Если бы дети были со мной в одной комнате, их бы тоже задело», — сдавленным голосом рассказывает жительница села Дюйерли Тертерского района домохозяйка Мехпара Алиева. По ее словам, раньше село тоже обстреливали, но не настолько сильно.
Третьего раненого только выписали из реанимации. 13-летнему Велизаде Санана Самид-оглу недавно прооперировали плечо. Он еле поворачивается к главврачу и говорит ему, что «эти русские все равно все искажают». Но в конце концов разрешает себя сфотографировать.
Под «искажать» в Азербайджане подразумевают другую точку зрения на конфликт — армянскую. Согласно официальному Еревану и зависимой от него «Нагорно-Карабахской Республике» («НКР» находится как раз по ту сторону границы), в этом регионе всегда жили армяне, так что они и должны владеть этой землей. В 1991 году референдум и провозглашение «НКР» должны были закрепить эту точку зрения. Оказалось, что это не закрепление, а приглашение к войне.
Азербайджанцы считают такой взгляд на вещи оскорблением. Армянское большинство было в Нагорном Карабахе далеко не всегда, парируют они. Еще в XIX веке азербайджанцев здесь было больше. Кроме того, при Советском Союзе карабахские земли принадлежали Азербайджанской ССР.
Пули говорят о вещах гораздо более реальных, чем перипетии большой политики: в субботу утром Азербайджан и Армения сообщили о самых масштабных боях за последние 23 года. Противники обменялись взаимными обвинениями в обстрелах и наступательных действиях, Азербайджану удалось продвинуться и взять часть высот в Карабахе.
Согласно отчетам Управления ООН по координации гуманитарных вопросов, не менее 33 человек погибли и свыше 200 получили ранения в результате боевых действий в Нагорном Карабахе только в минувшие выходные. В населенных пунктах, пострадавших от войны, проживают 14,4 тысячи человек, подсчитали в международной организации.
В Москве обращают внимание на то, что эскалация состоялась на фоне встречи лидеров Азербайджана и Турции в США. Азербайджанские эксперты видят в этом не тайный сговор трех стран с целью смешать карты в руках России, а противоположный процесс. Эскалацию, как уверяют азербайджанские СМИ, спровоцировала Россия через Армению, чтобы не допустить сближения Азербайджана с Западом.
В любом случае недовольства внешней политикой Алиева в Баку нет.
Похороны не конец
Похоронами Орхана, сына Джалала Рагимова, занимаются родственники. По мусульманскому обычаю тело закапывают без гроба, завернув в саван. На кладбище рядом с Гарагаджи ровные рядки могил. За деревьями через поле — линия фронта и армянские позиции.
Дядя Орхана молча раскладывает розы на могиле племянника. Другой сельчанин рассказывает, что воевал еще в первую Карабахскую войну и готов повоевать за семь районов Азербайджана и Карабах еще раз.
Усталости от войны здесь вообще не видно, среди азербайджанцев вообще тяжело найти пацифистов. Даже оппозиционно настроенные к президенту Алиеву жители страны все как один сплотились вокруг идеи отвоевать Карабах.
У многих есть родственники, погибшие во время войны в 90-х и заплатившие своими жизнями за последние 23 года стычек на границе.
Типичный пример: во время последних боев у пожилого Бахруза Искандерова погиб единственный сын, прапорщик Ниджат Бахруз-оглу Искандеров. Сам Искандеров служил в Советской армии в стройбате.
«Преклоняюсь перед русским народом и надеюсь, что мой друг Юра меня услышит», — говорит он, не уточняя, о каком Юре идет речь. Похоронив сына, Бахруз все равно горд тем, что его сын служил в армии уже независимого Азербайджана.
27-летний Ниджат сражался на Физулинском направлении, отслужил шесть лет, подписал контракт после призыва. Говорил, что не закончит воевать, пока не закончится война. Ниджат Бахруз оглу был помолвлен и через 3–4 месяца планировал свадьбу, но 2 апреля утром погиб при обстреле.
«Сражался и погиб как мужчина, с оружием в руках. Погиб за азербайджанскую землю и нашу свободу», — говорит Бахруз-старший на поминках в специально разбитом шатре. Армян он называет «фашистами» и «головорезами» и проводит параллель с Великой Отечественной войной. По его мнению, власть в Ереване захватили националисты-«дашнаки» и «дурят народ», а при советской власти оба народа жили вполне мирно.
«Готов копать глубокую яму и закопать туда всех фашистов, вот тогда наши народы будут жить в мире», — заканчивает Бахруз.
После этого все молятся, встают и уходят. На стене в конце зала остается одинокий портрет сына в военной форме».
