Россия с самого начала была обеспокоена развитием событий в Нагорном Карабахе и вокруг него, поскольку рассматривает Северный и Южный Кавказ как единую сферу интересов, источник уязвимости и область ответственности, пишет «Вестник Кавказа» со ссылкой на материале Russia’s Foreign Policy Towards and Influence on the Nagorno-Karabakh Conflict в издании Modern Diplomacy.
В 1992 году Россия стала сопредседателем Минской группы ОБСЕ, чтобы найти устойчивое мирное решение нагорно-карабахского конфликта. Участие опытного российского дипломата и эксперта Владимира Казимирова, тогдашнего главы российской посреднической миссии, официального представителя президента Российской Федерации по Нагорному Карабаху и сопредседателя Минской группы ОБСЕ, имело решающее значение в переговорах по Бишкекскому протоколу от 1994 года.
26 лет спустя, 9-10 октября 2020 года, Сергей Лавров, министр иностранных дел России, чье посредничество сыграло решающую роль в более чем десятичасовом переговорном марафоне с армянскими и азербайджанскими коллегами, инициировал подписание соглашения о прекращении огня. Потребовалось немало времени и усилий, чтобы усадить стороны за стол переговоров и призвать их поддержать прекращение огня. До этого все три перемирия, одно из которых было согласовано с участием Сергея Лаврова, еще одно — при посредничестве США, и третье — при посредничестве сопредседателей Минской группы ОБСЕ, не смогли остановить вооруженные столкновения и вернуть стороны к мирным переговорам. Эти события сигнализируют об уменьшении российского влияния на нагорно-карабахский конфликт, и в данной статье приводится анализ эволюции внешней политики России в отношении нагорно-карабахского конфликта и влияния на него в свете нынешней ситуации.
Для Москвы всегда было важно поддерживать сбалансированные отношения как с Арменией, так и с Азербайджаном, поскольку, во-первых, в России проживают влиятельные армянская и азербайджанская диаспоры, а во-вторых, она желает сохранить военное присутствие в Армении, сохраняя при этом хорошие отношения с Азербайджаном, который разделяет границу (демаркированную в 2010 году после 14 лет переговоров) с Дагестаном, вызывающим озабоченность с точки зрения безопасности. Москва не хочет ухудшать отношения ни с одним из двух кавказских государств в контексте и без того серьезно натянутых отношений с третьей страной Южного Кавказа — Грузией. Таким образом Россия предпочитает, чтобы Армения и Азербайджан сами разрешали свои споры, при этом она готова выступать скорее в качестве посредника, чем партнера одной из сторон.
Армения и Азербайджан развивают связи одновременно и с Россией, и Западом, поэтому на подход к нагорно-карабахскому конфликту не повлияло ухудшение российско-западных отношений. По вопросу Нагорного Карабаха наблюдается совпадение позиций России и Запада, что представляет собой уникальный случай в современной политической конъюнктуре.
Внешнеполитический подход России к данной конкретной проблеме был довольно последовательным после распада СССР, хотя потребовалось некоторое время, чтобы он стал более консолидированным, поскольку в начале 1990-х российские военные предприняли определенные внешнеполитические шаги независимо от официальной Москвы. Особенностью российской позиции с самого начала является одновременная роль страны в качестве посредника и поставщика военной техники для обеих сторон конфликта. Хотя Россия приложила значительные усилия для разрешения конфликта и пыталась добиться результата, который отвечал бы ее интересам (например, размещение российских миротворцев), она не желала и не могла навязывать урегулирование конфликтующим сторонам.
После распада СССР Россия предприняла шаги, чтобы сбалансировать военное преимущество Азербайджана, разрешив поставки в Армению. В то же время Россия придавала особое значение усилиям по посредничеству и разрешению конфликтов, которые Борис Ельцин, тогдашний президент России, и Андрей Козырев, министр иностранных дел, считали решающими для международного статуса страны и ее амбиций по интеграции в глобальную систему. Москва подключилась к работе Минской группы ОБСЕ вместе с Западом, хотя в то время они не могли прийти к общей позиции, поэтому Россия также прилагала самостоятельные посреднические усилия. Хотя Москва выдвигала инициативы за пределами Минской группы ОБСЕ, они никогда не противоречили деятельности группы и принципам, согласованным в ее рамках.
Первоначальные попытки России по посредничеству и разрешению конфликта не привели к перемирию, но усилия вышеупомянутого Владимира Казимирова в итоге обеспечил прекращение огня 12 мая 1994 года. Тем не менее политического соглашения об урегулировании конфликта достичь не удалось. Москва на протяжении многих лет неоднократно, но безуспешно, пыталась отправить миротворческую миссию в Нагорный Карабах, что усилило бы ее присутствие и влияние в регионе и отвечало бы национальным интересам безопасности в большей степени, чем поддержание статус-кво.
Под руководством министра иностранных дел Евгения Примакова внешняя политика России в отношении постсоветского пространства стала более консолидированной и системной, направленной на укрепление влияния, интеграцию и урегулирование конфликтов. В 1997 году Москва расширила военные связи с Арменией, уверяя, что они никоим образом не направлены против Азербайджана. С российской стороны, это был стратегический шаг, служащий ее целям обеспечения влияния и военного присутствия на постсоветском пространстве, который следует интерпретировать в контексте постепенно ухудшающихся отношений с Грузией.
В 2000-е годы Россия продолжала активно участвовать в урегулировании конфликта. Вместе с другими сопредседателями Минской группы ОБСЕ она разработала Мадридские принципы, которые были приняты в 2007 году и с тех пор в обновленной версии 2009 года стали краеугольным камнем усилий по урегулированию конфликта, поддерживаемых всеми посредниками. Тем не менее выходящая за рамки Минской группы инициатива президента России Дмитрия Медведева, кульминацией которой стал саммит в Казани 2011 года с участием тогдашнего президента Армении Сержа Саргсяна и его азербайджанского коллеги Ильхама Алиева, не привела к подписанию сторонами документа, обязывающего их следовать этим принципам.
В 2015 году Россия озвучила так называемый план Лаврова (он не был официально опубликован), и когда в апреле 2016 года разразилась четырехдневная война, в ходе которой азербайджанские и армянские силы начали боевые действия на линии соприкосновения, именно Россия помогла остановить эскалацию, заключив соглашение о прекращении огня. План Лаврова снова оказался на повестке дня, и, хотя Азербайджан был готов его рассмотреть, Армения отклонила его из-за нечеткости положений об окончательном статусе Нагорного Карабаха. С годами готовность Азербайджана и Армении принять российскую миротворческую миссию ослабла, и прогресса в урегулировании конфликта достичь не удалось.
Долгое время Россия поддерживала тесные контакты с руководством как Армении, так и Азербайджана. Москва не рассматривала возможность принятия ревизионистского подхода в пользу поддержки изменения границ и/или признания Нагорного Карабаха, и каждый раз при эскалации конфликта воздерживалась от категоричных заявлений и оценочных суждений о том, кто виноват. Таким образом, обе стороны оценили вклад российского посредничества, которое также сыграло свою роль в нынешней ситуации. Тем не менее обострение конфликта в сентябре 2020 года действительно отличалось от предыдущих случаев эскалации из-за двух важных изменений в регионе, которые снизили влияние России на конфликт и обусловили продолжительность вооруженных столкновений.
Во-первых, и Армения, и Азербайджан закрепили свои противоречивые позиции, о чем свидетельствуют интервью премьер-министра Армении Никола Пашиняна и президента Азербайджана Ильхама Алиева с Дмитрием Киселевым, генеральным директором МИА ”Россия сегодня” в октябре 2020 года. Такое развитие событий заметно снизило возможность достижения компромисса путем переговоров, что, в свою очередь, ограничило влияние России.
Во-вторых, региональное влияние Турции с закрытой границей и без дипломатических отношений с Арменией усиливалось по мере укрепления ее связей с Азербайджаном, что наглядно продемонстрировали двухнедельные совместные военные учения, проведенные летом 2020 года после пограничных армяно-азербайджанских столкновений. После того, как в конце сентября 2020 года вспыхнули боевые действия, президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган призвал Армению прекратить оккупацию азербайджанских территорий, а министр иностранных дел Мевлют Чавушоглу заявил, что Турция готова поддержать Азербайджан. Хотя российско-турецкие каналы связи хорошо апробированы (например, в Сирии), а министры иностранных дел России и Турции постоянно обсуждали кризис, позиции и стратегические интересы двух стран различаются.
Эти два фактора препятствовали посредническим усилиям России, а также ее способности предотвратить эскалацию. С другой стороны, несмотря на ограниченные возможности повлиять на процесс и результат, Россия как посредник остается незаменимой, что признается как сторонами конфликта, так и международным сообществом. В этом контексте следует ожидать, что Москва и далее воздержится от открытой поддержки какой-либо из сторон.
