Не так давно в одном из форумов зашел спор о несправедливости судопроизводства. Люди приводили массу примеров, когда виновный получал легкое наказание за содеянное зло (по мнению родственников), и рьяно выступали за самосуд.
Среди всех этих словесных баталий запомнился яркий комментарий молодой женщины, матери троих детей, сказавшей золотую истину: «Если бы с моими детьми кто-нибудь сотворил бы зло (изнасилование, убийство), мне было бы смертельно плохо, даже после вынесения приговора судом. Но если бы я убила бы своими руками негодяя, то мне было бы плохо вдвойне. А потому самосуд – это палка о двух концах, и неправы те, кто считает, что он принесет удовлетворение обиженной стороне».
Конечно же, цивилизованные представители общества никогда не замарают рук кровью – пусть даже кровью преступника, нанесшего страшные душевные раны своими деяниями.
С другой стороны — ни один суд, в том числе и присяжных, или судья — не в состоянии вынести справедливого приговора, прочувствовать эквивалент ущерба потерпевшему или его родственникам.
Но тогда получается, что вину может определить сам потерпевший или его родственники. Верно ли это? Многим кажется, что да. Конечно же, в любой стране законы диктуются обществом, но общество склонно к заблуждению. Те не менее, есть и другая сторона: общество ошибается гораздо в меньшей степени, чем может ошибаться отдельный человек (судящий, к примеру).
Но по любому самосуд — это страшное преступление, ведущее не к развитию общества, а наоборот – в дебри деградации.
Кроме того, следует помнить о том, что самосуд — это всегда не торжество справедливости.
В историях жизни реальных людей, рассказанных правозащитником Эльдаром Зейналовым, было многое, в том числе и самосуд, ставший злым наказанием, нежели благом.
— Причин, по которым люди идут на самосуд, на деле несколько. Например, случается, что суд выносит необъективное, несправедливое решение, виновный остается безнаказанным, и потерпевший берет мщение в свои руки. Это одна из любимых тем режиссеров американских детективах: изворотливые адвокаты, продажные судьи, подкупленные свидетели — и вот преступник уходит от ответственности и смеется над своими жертвами.
Придя в дом к обидчикам дочери, перестрелял всех тех, кто там оказался…
Например, был случай, который помнят люди среднего возраста. Молодую женщину довели до самоубийства. Семья мужа долго над ней издевалась, она приходила к отцу, избитая, но никогда не жаловалась. И вот однажды, придя в родительский дом, заперлась в своей комнате и повесилась. Казалось бы, должны были наказать тех, кто довел ее до самоубийства. Но Фемида пошла другим, очень частым у нас путем: виновные откупились, и следствие с судом выставили женщину ненормальной, а дело закрыли.
Отец самоубийцы очень переживал. В конце-концов купил пистолет и однажды, придя в дом к обидчикам дочери, перестрелял всех тех, кто там оказался. После чего сдался полиции, и получил пожизненное заключение.
Особенно нестерпимо для жертв бывает, когда их права попирают люди, которые по долгу службы должны, наоборот, их защищать: полицейские, прокуроры. Как правило, из ведомственной солидарности такие преступники защищаются судами.
Однажды сын обиженной женщины пришел в дом к своему коллеге и убил его…
Был случай, когда у матери следователя полиции нахально «отжали» торговый объект. Человек он был грамотный, юридически подкованный, но везде, куда бы не жаловался, ему необоснованно отказывали. За всем этим стоял начальник полиции крупного города, с которым разговор у следователя не вышел. Однажды сын обиженной женщины пришел в дом к своему коллеге и убил его. Правда, сдаваться не собирался и представил дело как месть уголовников полицейскому. Однако, его «вычислили» и приговорили к расстрелу (позже расстрельный приговор сменили на пожизненное заключение).
Однажды, когда оба обидчика пришли к нему домой, он бросил в них гранату…
Другой случай, и тоже резонансный, произошел, когда в Крепости у какого-то одинокого бедолаги решили отобрать дедовский дом. Выполняя чей-то заказ, его начали преследовать участковый инспектор полиции и начальник ЖЭКа. Дело шло к тому, что мужчину арестовали бы или сдали в психушку, и он это понимал, как и то, что без денег и адвоката не найти правды в суде. Однажды, когда оба обидчика пришли к нему домой, он бросил в них гранату, в результате чего погибли оба его обидчика. Мужчине дали пожизненное заключение, и в тюрьме он сознательно решился на побег, чтобы его застрелили, потому что ничто его уже не привязывало к жизни.
На могиле убитого его друзья поклялись за него отомстить, и устроили несколько покушений…
А вот и еще один случай. В институте сын начальника полиции задел девушку, за нее заступился молодой студент из бакинского поселка, с понятием о чести, которого дружки обидчика коллективно избили. Когда избитый приехал домой, отец расспросил об инциденте и, узнав, чьим сыном является обидчик, пришел в ужас, и срочно отправил сына мириться с обидчиком. На беду, дома у обидчика была та же компания, которая на сей раз сначала избила парня, а затем зарезала. Во время следствия обидчик вышел сухим из воды, вину взял на себя кто-то из теплой компании, которого в суде тут же отмазали. На могиле убитого его друзья поклялись за него отомстить, и устроили несколько покушений. Но убийца остался невредимым, вместо него по ошибке убили его родственников и ранили отца. В тюрьме, куда попали отец и брат убитого и двое его друзей, они до сих пор чувствуют на себе «заботу» полицейского, ныне уже бывшего. Отец умер, и его даже не отпустили умирать домой, как это предусмотрено законом для больных в последней стадии.
Речь пока что шла о случаях, когда Фемида не защитила жертву преступления. Но бывают и случаи, когда дело вообще не имеет шанса дойти до суда.
Они подстерегли обидчика в ресторане, попытались убить, но только ранили…
Например, сидит в Гобустанской тюрьме бывший командир-омоновец, который участвовал в бунте ОМОНа и долгое время был в бегах. Начальник же полиции его родного района попытался выжать информацию из родной сестры беглеца, и избил ее так, что она 4 недели провалялась в больнице. Преследовал он и родственников других омоновцев.
Кому могли пожаловаться затерроризированные люди, если закон в лице главы полиции сам их пытал? В результате командир с двумя подручными решили взять месть на себя. Они подстерегли обидчика в ресторане, попытались убить, но только ранили. Вместо этого, шальной пулей был убит другой человек, обедавший там же. Всех троих потом арестовали (не только за это), дали сначала расстрел, потом заменили этот приговор на пожизненный срок, и до сих пор не выпускают, так как у потерпевшего большие связи.
…Тогда их задержали, отвели в сторону и расстреляли как дезертиров
Похожая ситуация случилась в другом прифронтовом районе. Местные разведчики прознали о предстоящем наступлении армян, и сообщили в штаб обороны (которые тогда включали не только военных, но и полицейских, и вообще районных руководителей). Те не приняли нужных мер, даже заставили жителей, которые начали уже бежать вглубь района, вернуться в дома на линии фронта. Это потом стоило жизни и плена сотням гражданских лиц. Когда же грянул гром, руководители района набились в машину, и, бросив население на произвол судьбы, бросились бежать. Тогда их задержали, отвели в сторону и расстреляли как дезертиров, ибо все равно бы в Баку никто бы не стал их наказывать. Нашлись свидетели и доказательства убийства, и очень скоро на мстителей устроили охоту, и при этом половину перестреляли. Главный же обвиняемый, к огорчению пострадавшей стороны, покончил жизнь самоубийством. Однако впоследствии родственники убитых выяснили, что у него есть младший брат, которому даже не было на момент событий 18 лет, живший уже в России. До него добрались, спустя 9 лет, лишили российского гражданства, выдали в Азербайджан и осудили на пожизненное, хотя он ни в кого не стрелял. Эту группу ветеранов Карабахской войны с тех пор обходят все помилования.
Как видим, в подобных случаях сведение счетов идет по второму кругу, и превращается в древнюю кавказскую вендетту. Причем правоохранительные органы и суд используются не для торжества справедливости, а лишь в качестве дубинки для сведения личных счетов.
В этих случаях неизбежно возникает вопрос: почему государство, тратя немалые средства на содержание целой армии в прокурорских мундирах и судейских мантиях, не становится верховным арбитром? Ведь именно такие случаи, которые всегда были на слуху (а сейчас, в век соцсетей — тем более), роняют авторитет властей и заставляют жертвы прибегать к самоубийствам или самосудам.
Во многом это происходит потому, что люди воспринимают несправедливый суд как последний гвоздь в крышку гроба своих надежд. Хотя в апреле 2019 года исполнится вот уже уже 17 лет, как граждане Азербайджана получили право обращаться в Европейский суд по правам человека, которым пользуются немногие. А зря. Немалое число людей именно там и нашло правду.
Яна Мадатова
