COP29
Известный российский историк-кавказовед Олег Кузнецов поясняет свое резонансное интервью Minval.az.
Я не случайно вынес в заголовок статьи эту старую турецкую, точнее – еще османскую пословицу. События, которые разворачивались вокруг меня на протяжении последней недели после того, как я дал оказавшееся скандальным интервью Minval.az об увольнении с подачи посла АР в РФ Полада Бюльбюльоглу московского корреспондента телекомпании Lider TV Анара Гасанова, задавшего, если кто еще сегодня об этом помнит, крайне «неудобный» вопрос главе российского внешнеполитического ведомства Сергею Лаврову, заставили меня вспомнить их. Не стану описывать и пересказывать все те гневные и оскорбительные слова, которые мне довелось услышать за эти дни в свой адрес, все они носят субъективный контекст и подтекст, прекрасно характеризуя людей, их сказавших. Наверное, число людей, кто раньше стремился поздороваться со мной за руку при встрече в Москве, за последние две недели немного уменьшится. Это не важно.
Важно другое – в тени эмоций тех дней остались три принципиальных, по моему мнению, вопроса, которые вызвали эмоциональную реакцию в азербайджанском обществе, но за все это время ни в Баку, ни в Москве так и не нашлось ни одного «медийного» человека, который высказался бы по их тематике открыто и публично, хотя все они полушепотом и в кулуарах дебатируют весьма активно. Я нашел в себе смелость заявить свое мнение по каждому из них в полный голос, хотя заранее предполагаю, что определенной частью азербайджанской читающей публики мои слова будут восприняты негативно.
Почему был прав Сергей Лавров
За последние дни я не раз говорил и повторю еще раз, что министр иностранных дел России Сергей Лавров, который, отвечая на вопрос Анара Гасанова, заявил, что нагорно-карабахское урегулирование сегодня не является внутренним делом Азербайджана, был совершенно прав, нравился ли это кому-то или нет.
А теперь подробно объясню такую свою точку зрения.
Во-первых, азербайджанская дипломатия после подписания «Бишкекского протокола» на протяжении многих лет, если ни целого десятилетия, прилагала самые активные усилия к тому, чтобы устранить или вывести из числа участников переговорного процесса по нагорно-карабахскому урегулированию сепаратистский режим пресловутого «Арцаха» или «НКР». В конечном итоге этого удалось достичь, хотя на всех переговорах в самом разном формате в составе армянской делегации всегда присутствуют высокопоставленные представители сепаратистского квазигосударства. Результатом этого успеха дипломатии Азербайджана стало превращение конфликта из трехстороннего в двусторонний – армяно-азербайджанский, без всякой «арцахской» примеси. По крайней мере, именно в таком качестве он воспринимается сегодня и в Москве, и во всем международном сообществе.
Поэтому, когда Анар Гасанов задал вопрос о «контртеррористической операции» азербайджанской армии в Нагорном Карабахе, он сказал явную глупость. Прежде всего, такие операции проводятся на формально контролируемой властями территории, чего о Карабахе для Азербайджана сказать нельзя. Более того, вся внешняя политика Азербайджана сегодня строится на констатации того факта, что шестая часть территории страны оккупирована армянскими военными, а не находится под контролем армянских сепаратистов. Оккупация земель возникает с точки зрения норм международного гуманитарного права исключительно в результате вооруженного захвата одной суверенной страной части территории другой суверенной страны. Таким образом, оккупация является результатом войны между, как минимум, двумя странами, а не итогом какого-то сепаратистского движения.
Когда Россия в первой половине 1990-х столкнулась с проблемой чеченского сепаратизма, ни один государственный деятель, ни один военный начальник, ни один политик в России, даже оппозиционного толка, не говорил о «чеченской оккупации» российских территорий. Именно это дало формально-правовые основания Кремлю объявить в 2000 году о начале «контртеррористической операции по восстановлению конституционного строя». В э том вопросе все просто: или признаешь режим оккупации и используешь международно-правовые механизмы, или не признаешь ее, и тогда применяешь военную силу. Баку в свое время, очень для него тяжелое в военно-политическом отношении, внешними обстоятельствами был вынужден избрать первый сценарий развития событий и заявить об оккупации своих земель, тем самым избрав для себя приоритет международного права.
Во-вторых, заявив о своей приверженности нормам международного права в деле решения нагорно-карабахского конфликта, официальный Баку признал мандат Минской группы ОБСЕ, тем самым передав суверенные полномочия по восстановлению своей территориальной целостности представительному или рабочему органу международной организации. Это в условиях своего времени был вполне добровольный и осознанный шаг политического руководства Азербайджана, и за последнюю четверть века официальный Баку не совершил ни одного дипломатического демарша по данному вопросу. Все разговоры о неэффективности деятельности Минской группы ОБСЕ, ее реформировании, отказе от ее посреднической миссии все эти долгие годы велись исключительно в плоскости общественной дискуссии, тогда как на официальном уровне полномочия и статус МГ ОБСЕ никто не ставил под сомнение.
В результате в сознании азербайджанского общества возникла информационная иллюзия, своего рода самообман, будто бы Азербайджан может сегодня самостоятельно начать военные действия по освобождению Нагорного Карабаха без каких-либо в отношении себя последствий на международной арене. В нынешних условиях, пока официальный Баку связан международными обязательствами в рамках Минской группы ОБСЕ, он не может начать никакой «контртеррористической операции» в Карабахе, как это сформулировал в своем вопросе Анар Гасанов.
Именно поэтому российский министр иностранных дел Сергей Лавров был прав, ответив ему, что нагорно-карабахское урегулирование сегодня не является внутренним делом Азербайджана.
Почему был неправ Полад Бюльбюльоглу
Требовать увольнения журналиста за некорректно заданный вопрос высокопоставленному чиновнику другого государства – самое последнее дело для посла, поскольку таким действием он наносит серьезный ущерб имиджу своей страны на международной арене. Думаю, что не стоит перечислять всех причин и поводов, по которым европейские политики и парламентарии неоднократно в последние годы обвиняли политический режим Баку в антидемократичности. Такое можно было понять, когда речь шла о запрете гомосексуалистам и прочим носителям, мягко скажем, нетрадиционной сексуальной ориентации, проводить свой шабаш в центре Баку. Это можно объяснить тотальной приверженностью 99 процентов населения страны традиционным нравственным ценностям. Но в нашем случае речь идет об увольнении журналиста за «неправильный» вопрос, что легко может быть интерпретировано как атаку на свободу слова в стране, что для жителей Европы считается важной гуманитарной ценностью. Официальному Баку повезло, что мир сегодня истерично рефлексирует на первые шаги Дональда Трампа в должности президента США, и именно он сегодня является главным объектом нападок и информационных атак либералов всех оттенков и мастей. А вот если бы Трампа не было, очень могло бы быть, что весь шквал и ярость либеральной критики были бы направлены против Азербайджана на радость его военно-политическим оппонентам. И тогда голосование в ПАСЕ резолюции о нарушении прав журналистов на оккупированных территориях в Европе могло бы быть совершенно иным. Хорошо, что история и политика не знают сослагательного наклонения, а могло бы быть и по-другому. В данном случае Азербайджану повезло, и его послу в России – тоже, а то он мог бы легко оказаться в самом эпицентре громкого международного скандала. Но не оказался. Это как раз тот случай, когда ему надо благодарить судьбу за мизерный в масштабах человечества объем влияния своей личности.
Есть еще один аспект, на который следует обратить внимание. Когда Полад Бюльбюльоглу требовал увольнения Анара Гасанова, он мотивировал свое ходатайство тем, что заданный им вопрос мог создать неблагоприятный фон для предстоящих переговоров министров иностранных дел Азербайджана и России в Москве. По итогам этих переговоров глава внешнеполитического ведомства Азербайджана Эльмар Мамедьяров на пресс-конференции заявил о том, что прогресса в переговорах практически нет. И дело тут не в вопросе Анара Гасанова, а в том системном кризисе и тупике, в котором сегодня эти переговоры находятся. Тому есть множество причин, но главная из них одна.
Армяно-азербайджанский вооруженный конфликт как бы незаметно для международного сообщества давно уже вышел за географические границы Нагорного Карабаха. Бои местного значения и каждодневные ночные перестрелки идут не только на линии фронта в Нагорном Карабахе, но все чаще случаются вдоль армяно-азербайджанской государственной границы в районе Нахчывана, как это случилось 16 января, когда армянские военные обстреляли азербайджанские подразделения, прикрывающие государственную границу, из реактивного огнемета «Шмель». Несколькими днями позже начальник Генерального штаба ВС Армении Самвел Акопян прямо заявил, что в случае начала наступления азербайджанских войск на Нагорный Карабах им будут противостоять боевые части и подразделения не мифической «армии обороны Арцаха», а регулярные войска армянских вооруженных сил. В Ереване сегодня прямо говорят о том, что давно уже нет нагорно-карабахского конфликта, а есть полномасштабная, хотя и вялотекущая, армяно-азербайджанская война – война между Арменией и Азербайджаном, боевые действия которой ведутся не только на карабахском фронте, но и по всему периметру соприкосновения территорий двух стран.
В этих условиях формат переговорного процесса по «нагорно-карабахскому урегулировании» – я специально взял в кавычки это словосочетание – уже давно исчерпал себя, поскольку в него никак не вписываются постоянно провоцируемые армянской стороной перестрелки и диверсии на линии государственной границы. Баку пока пытается оставлять за скобками эти боевые инциденты, но так долго продолжаться не может.
Самое неприятное в этой ситуации то, что журналисты, работающие на азербайджанские средства массовой информации, объективно не знают, какие вопросы им можно задавать российским политикам и высокопоставленным государственным чиновникам, а какие – нет. Такое положение дел является явной недоработкой посольства Азербайджана в России, и пока оно будет продолжаться, прецедент Анара Гасанова будет повторяться вновь и вновь, пусть не часто, но периодически, по мере того, как у какого-то другого журналиста не выдержат нервы или стремление справедливости для своей страны возьмет верх над чувством самосохранения.
Почему был не прав Анар Гасанов
Анар Гасанов оказался неправ дважды: в первый раз – когда задавал свой все-таки некорректный вопрос; во второй раз – когда очень странно повел себя после увольнения. Еще раз повторять ранее высказанную систему аргументации в отношении формулировки вопроса я не буду, поскольку ничего нового сказать не могу, а все имевшиеся у меня на этот счет мысли уже были озвучены. Поэтому сразу перейду ко второй части.
Анар Гасанов очень умело воспользовался волной общественного возмущения, которая всколыхнулась как реакция, в первую очередь, азербайджанской диаспоры России на факт его увольнения. Для своих соотечественников он был ярким и запоминающимся журналистом, которому симпатизировали очень многие люди. Поэтому в его защиту и поддержку выступили очень многие общественные деятели азербайджанской диаспоры в российских регионах – в Удмуртии, Калининградской, Нижегородской, Ульяновской областях, свой голос в его поддержку подал Юрий Помтеев. Конечно же, многие из поддержавших его людей были недовольны и Поладом Бюльбюльоглу, особенно его позицией в отношении некоторых региональных структур ВАК – Всероссийского азербайджанского конгресса. Все это в совокупности вызвало бурный выплеск эмоционального негодования в адрес азербайджанского посла в России.
Но как себя повел Анар Гасанов? Никак, он ушел в тень, будто и не его уволили, хотя исподтишка, очень по-армянски, в частных беседах по телефону, нервным, срывающимся голосом просил меня и не только одного меня выступить в его поддержку. А сам – в кусты. Дескать, я – невинная жертва, ничего не знаю, ни с кем не хочу ссориться, ничего против кого бы то ни было не имею. Будто не его трудовые права были нарушены, будто ни его жизненные планы были разрушены. Обычно так ведут себя армяне, когда просят других высказаться вместо них о пресловутом «армянском геноциде». Мол, это не мы придумали, это – общественное мнение.
Не стану ни осуждать, ни даже обсуждать поведение Анара Гасанова в этой ситуации, но почему-то уверен, что после таких его действий число желающих пожать ему руку при встрече уменьшится гораздо больше, чем в случае со мной. Хотя, возможно, я в этом и ошибаюсь.
