Спецы Службы безопасности Украины в тылу врага, в подконтрольном пророссийским боевикам ДНР, в городе Снежное провели спецоперацию, в результате которой был задержан и доставлен в Киев экс-начальник «ПВО-ДНР» Владимир Цемах.
Об этом пишет обозреватель издания «Новое время» Александр Пасховер.
Важности этой «добычи» придает тот факт, что помимо военных преступлений, которыми 58-летний житель Донбасса хвастался на телевидении оккупированной части Украины, Цемах — это человек, который может пролить свет на самую страшную тайну Кремля — кто 17 июля 2014-го сбил Boeing MH17. На борту этого лайнера находилось 298 человек, как пассажиров, так и членов экипажа, рейса, следовавшего из Нидерландов в Малайзию. Все они погибли. Москва всячески отрицает свою причастность к этому преступлению, как и отрицает сам факт своего участия в вооруженном конфликте на востоке Украины (очевидный всем, кроме ряда столиц с не самой безупречной репутацией).
Итак, украинские спецслужбы выкрали Цемаха 27 июня из его квартиры в городе Снежное, а это почти 45 км от линии разграничения вглубь оккупированной украинской территории. Теперь Цемаха ожидают неприятные расспросы и допросы. В идеальном случае — неприятный суд. Грехов Цемаха, если они будут доказаны, достаточно, чтобы лишить его свободы на долгие годы — навечно, а то и дольше.
Впрочем, время покажет. Сейчас многие медиа, например, Цензор. Нет, смакуют итог самой спецоперации, а самые дерзкие перья журналистики сравнивают это задержание Цемаха с уровнем работы израильской спецслужбы Моссад. По всей вероятности имея ввиду дело Адольфа Эйхмана — нацистского преступника, которого в декабре 1959-го случайно удалось обнаружить скрывающимся в Аргентине.
Момент в истории
Израильские спецслужбы искали Альберта Эйхмана с особым азартом. Бывший оберштурмбанфюрер СС, во время Второй мировой войны заведовал отделом гестапо, отвечавшим за «окончательное решение еврейского вопроса». На его совести (если она у него была) 4 млн убитых европейских евреев. (Другие погибшие 2 млн евреев, как цинично заявит Эйхман, проходили по другому ведомству).
Сразу же после войны следы Эйхмана надежно затерялись на просторах Земшара. Жена нацистского преступника, Вера Эйхман-Либель, и после войны проживала с детьми в Австрии. Она объявила своего мужа погибшим. Много лет носила траурные одежды. Скорбела. И все вокруг должны были это заметить.
Моссад не мог разделить с ней это горе, и потому внимательно следил за безутешной вдовой. Но ничего в женщине не выдавало, что она блефует. А она блефовала. В конце 1950-х Вера Либель отправилась с детьми в Аргентину. Там она скоропостижно вышла замуж за некого Рикардо Клемента. Тем и утешилась. Дети довольно быстро приняли «отчима».
И так жили бы они, не тужили. Но недалеко от загадочного семейства, в Аргентине проживал бежавший из Германии еврей Лотар Герман. Почти вся его родня погибла в концлагерях. В один симпатичный день дочка Германа рассказала папе, что познакомилась с молодым человеком по имени Николас, который хвастался, что его отец был функционером Третьего рейха, что он принимал участие в уничтожении евреев, и что Николас очень сожалеет, что его папа не закончил начатое. Герман навел справки об этом несвятом семействе. Как оказалось, это семья Веры Либель и Рикардо Клемента. Через своих знакомых немецких юристов, Герман передал информацию о подозрительной семье в Моссад.
Израильское руководство спецслужбы дало добро на начало операции, в надежде что они действительно напали на след Эйхмана. Хотя тому еще не было никаких явных доказательств. Обратиться напрямую к аргентинскому правительству, например, для помощи в разоблачении и затем экстрадиции потенциального Эйхмана, не было смысла. Буэнос -Айрес не выдавал нацистских преступников даже ФРГ, тем более никаких шансов на такую передачу не было у Израиля. Между странами не существовало договора о выдаче. Кроме того, предполагаемый Эйхман, если и совершал преступления, то против государства, которого на момент преступлений еще не существовало.
Устранять предполагаемого преступника, как это уже практиковалось в Моссаде, не захотели. Хотя это был относительно простой ход. Но в Тель-Авиве решили, что во имя справедливости необходимо провести полноценный процесс над Эйхманом, что чудом избежал Нюрнбергского процесса, на который наработал потом и кровью. Своим потом — чужой кровью.
Но для начала нужно было убедиться, что Клемент — это аргентинская ширма Эйхмана. Не буду сейчас расписывать всю сложность спецоперации, всю сеть, что Моссад раскинул за 15 тыс. км вдали от Израиля. Это была «долгая дорога в дюнах».
Ну разве что один забавный эпизод из жизни разведки. Следившие за домом четы Клемента заметили, что в один из дней он пришел домой с букетом цветов, и поздравил свою супругу с каким-то важным для нее событием. Покопавшись в архиве моссадовцы обнаружили, что этот день припадает на дату «серебряной» свадьбы Веры Либель с ее супругом Адольфом Эйхманом. Вряд ли, решили спецы, Рикардо Клемент поздравлял бы свою супругу с 25-летием ее первого брака. Так по крупицам и было собрано досье на «Рикардо Клемента».
Вечером, когда Эйхман возвращался с работы, ловкие руки сотрудников израильской спецслужбы «приняли» нацистского преступника и упаковали его в автомобиль. В этом задержании тоже есть много веселых подробностей. Но не буду на них отвлекаться. В дальнейшем главная трудность для Моссада заключалась в том, как же теперь доставить Эйхмана в Израиль? Прямых авиарейсов между странами не было. Да, и если бы и было, что это меняет? Как же им проникнуть в самолет с таким«токсичным» грузом? Отправить морем? Это еще более рискованно.
Как раз в эти майские дни 1960-го Аргентина готовилась отпраздновать 150-летие своей независимости. Намечались грандиозные торжества.
И тогда Моссад пошел на хитрость. Он оплатил чартерный рейс для министра иностранных дел Израиля и большой делегации с ним, чтобы те прилетели на празднование аргентинского юбилея. МИД Израиля не знал, что вовлечен в нетипичную игру, что они — ширма для тайной спецоперации, возможно самой громкой в новейшей истории Израиля.
В те майские дни Аргентина принимала сотни делегаций и тысячи гостей на свои большие именины. Идеальный шум для тихой операции.
Итак, пока страна кружила в «аргентинском танго», Клемента (а к тому времени уже было ясно, что это Эйхман) накачали транквилизаторами, усадили в самолет отлетавшей домой израильской делегации. Пограничникам представили дело так, что это их несчастный сотрудник авиакомпании, который в Аргентине попал в ДТП, и теперь он срочно нуждается в госпитализации. Естественно, в Израиле. Аргентинские власти ничего не заподозрив выпустили нацистского преступника на встречу его печальной, но вполне заслуженной судьбе.
Эйхмана судили по всем правилам цивилизованного мира. Правда Израилю пришлось пережить большой международный скандал, когда стало известно о том, кем был этот «мнимый больной». Кроме того, Израиль оплатил немецких адвокатов для Эйхмана. Процесс был долгим и публичным.
Но преступления последнего были столь очевидны, доказательная база так обширна, а показания свидетелей — убедительны, что вынесение смертного приговора Эйхману было лишь делом времени. И 11 декабря 1961-го Эйхману зачитали приговор, а 15 декабря он был приведен в исполнение.
Если я не ошибаюсь, это первая и последняя смертная казнь в современной истории Израиля. Но точно не первая, и не последняя блестящая операция Моссада в глубоком тылу недруга. Правда во всех других случаях Моссад работал на поражение. Как, например, это случилось после гибели спортсменов израильской олимпийской сборной в Мюнхене 1972 года. С ними тогда расправились террористы из исламского мира. Но в итоге убийц отпустили домой, где их встретили, как национальных героев. Мировое сообщество глубоко озабоченных лицемеров не оставили Израилю никаких надежд на торжество справедливости. И тогда Моссад самостоятельно нашел всех тех «олимпийских героев» и истребил их.
Но это уже другая история.
Украинские спецслужбы еще не имеют ни такого опыта, ни таких ресурсов как у Моссада, чтобы извлекать из враждебного тыла обвиняемых в злостных преступлениях против украинцев. Но, может быть, дело Цемаха положит тому начало. Кто знает?
COP29