У нас принято считать, что Азербайджан не участвовал в Первой мировой войне (ПМВ). Широко отмеченное в мире 100-летие ПМВ почти не затронуло нашу страну. Вместе с тем, в сражениях ПМВ участвовала созданная из азербайджанцев «Дикая дивизия».
Да и наступление на Баку Кавказской Исламской армии в 1918 г. вошло в историю ПМВ как «битва за Баку».
Особая страница истории ПМВ — содержание в Азербайджане многочисленных пленных стран «Тройственного союза» (Германия и ее союзники). Инициатором создания лагеря выступил Верховный начальник санитарной и эвакуационной части принц А.П.Ольденбургский.
27 января 1915 года он обратился к начальнику Бакинского гарнизона адмиралу Е.В.Клюпфелю с идеей разместить на одном из островов Каспия «несколько тысяч непокорных мусульман, высланных с мест постоянного жительства, или пленных турок».
19 февраля принц вместе с инженерами, губернатором и начальником полиции Баку посетил рекомендованный адмиралом о.Наргин (Беюк Зиря), который сочли пригодным для лагеря.
На острове длиной 3100 м и шириной от 170 до 770 м не было ничего, кроме маяка, скал и огромного количества змей, из-за которых остров называли «Змеиным». Все завозилось с материка. Но строительство было завершено уже 18 июня 1915 г.
Теперь здесь имелись 2 барака для администрации и служащих, 4 больничных барака, 18 бараков для пленных, 6 кухонь, хлебопекарня, 3 склада, лавка, баня, кочегарка, прачечная, машинное здание, водокачка, кузница, бетонная цистерна для морской воды, конюшня, 4 цистерны для пресной воды на 4800 ведер, навесы для пожарных инструментов, пристань в 30 сажен, телефон, электростанция, а также водопровод и канализация.
В 1916 г. была возведена церковь, завершилась проводка электричества по всему острову. Работали портиежная и сапожная мастерские.
В 1916 г. был снят российский пропагандистский кинофильм об острове, где видны пристань, многочисленные бараки в виде дощатых шалашей, кухня, столбы с электрическими проводами, внешний вид и физическое состояние заключенных.
Первых пленных поселили в юртах еще в ходе строительства. Так, к концу марта 1915 г. на Наргене уже находилось 208 пленных (5 врачей, 5 офицеров и 198 нижних чинов). После официального открытия лагеря, к концу июля 1915 г. здесь разместили 3761 пленного (из них 118 офицеров).
Помимо турецких пленных, среди них были 16 австро-венгерских военнопленных, а также интернированные гражданские лица: 745 подданных Турции, 45 — Персии, 76 — России, а также 1 подданный Германии и 1-Австро-Венгрии. Лагерь стал использоваться и как место постоянного содержания пленных, так и как пересыльный и карантинный.
Пленные транспортировались в Россию железнодорожными вагонами под охраной российских солдат, в большинстве своем армян, которые во время трехдневного путешествия могли оставить пленных без еды и питья.
Так что в пункте назначения в каждом из вагонов бывало по 10-15 умерших пленных. По пути в Сибирь из Тифлиса поезда делали остановку в Баку, где часть пленных выгружали и размещали в карантине на мысе Зых, после чего отправляли на остров Наргин.
По мере отправки в Сибирь, количество пленных снизилось с 3955 пленных в августе 1915 г. до 2563 в ноябре. В декабре принц Ольденбургский нашел состояние лагеря «ниже посредственного», и лагерь фактически закрыли. К январю 1916 г. в лагере в карантинных целях содержались всего 2 офицера и 160 солдат турецкой армии. Спустя месяц после визита принца все бараки были утеплены, поставлены печи и проведено освещение, созданы приспособления для хлорирования воды. Карантин на Зыхе также был приведен в порядок.
Лагерь снова стали использовать, и в марте 1916 г. он переполнился (4500 пленных). В марте-апреле пришлось строить новые бараки на 2 тыс. мест. Весь год строились новые бараки, и к ноябрю 1916 г. лагерь мог вместить уже до 10 тыс. человек, а с учетом больничных бараков — до 11.500.
За весь 1916 год сюда прибыло 18.028 пленных, значительная часть которых потом была отправлена на работы. На момент заключения Россией мира в марте 1918 года, на Наргене и Зыхе находилось 78 пленных офицеров и 7 тыс. солдат.
О быте в лагере известно немного. Нижние чины и офицеры содержались в разных бараках. У офицеров был ряд льгот: им выплачивали жалование, на которое они могли покупать товары в лавке и на рынке, было организовано офицерское собрание. Офицеров отпускали в увольнение в город без сопровождения.
Из развлечений документальный фильм об острове показал лишь восточную борьбу, танцы и купание в море. Не было клуба, мечети. Церковь, построенная в 1916 г., явно предназначалась для немногочисленных тогда христиан.
Куда больше внимания, чем досугу, в лагере уделялось агентурной работе и стравливанию различных этнических групп пленных. Как показала проверка, проведенная в 1915 г., «главнейшее наблюдение за пленными турками было организовано при посредстве пленных офицеров-армян, глубоко ненавидящих турок».
Отмечу, что в июле 1915 г. здесь было 182 армянина (из них 10 гражданских лиц). Да и другой агент — турецкий подпоручик-албанец Омар Селим много сделал для того, чтобы власти запретили посещения острова благотворителями.
По утрам дежурные пленные получали для своих бараков хлеб и привезенную в баках мутную воду, вечером — пшеницу, «похожую на семена сорняков», неочищенную картошку, суп с песком и камнями.
Все это ели группами по 5-10 человек из общей миски. В 1915 г. на острове проводили эксперименты с выращиванием бобов, даже пытались посадить овес на крышах бараков.
Все необходимое привозилось с берега, для чего использовались три судна. В штормовые дни транспорт на остров не посылался, и пленные оставались без еды и питья. О силе штормов (да и о качестве бараков) говорит тот факт, что в марте 1915 г. штормы развалили 6 недостроенных бараков, а также разбили баржу. В мае 1916 г. ветром снесло крыши и разрушило кирпичную трубу хлебопекарни.
Настоящей проблемой стал недостаток пресной воды. В 1916 г. были установлены несколько опреснителей, что давало около 5 тыс. ведер в сутки (при норме в полведра на человека). Впрочем, для питья и готовки пищи все равно приходилось привозить воду на баркасах.
Опреснители требовали большого количества топлива, и когда с ним были перебои, то проблема с водой снова обострялась.
Уже после турок в тех же «грязных, вонючих и тесных» бараках в 1920 г. содержался бывший унтер-офицер Дикой дивизии Рамазан Халилов: «Днем мы, словно в раскаленной печке, изнывали от нестерпимого солнечного пекла, не приносили облегчения и душные ночи.
Порой нечего было есть, жажду утоляли теплой гнилой водой. Круглые сутки не давали покоя свирепые, величиной с ноготь, блохи, ночами по нашим нарам бегали крысы. О
т комариных укусов и расчесов у узников лица заплывали до неузнаваемости, а руки, ноги и все тело были в красных волдырях, словно от крапивных ожогов. Вскоре у нас начались желудочно-кишечные заболевания, от которых каждый день в бараках умирали едва державшиеся на ногах узники».
На полуострове Зых действовал карантин, который мог принять 80 больных и 250 здоровых пленных. Из-за отсутствия русских врачей, в карантине и самом лагере активно использовались пленные врачи.
В госпитале на Наргине работали 5 пленных врачей при 5 фельдшерах, 2 сестрах милосердия и 8 санитарах. Но из-за общих бесчеловечных условий медицинская помощь была неэффективной. Лагерь страдал от вспышек инфекционных заболеваний, к которым добавлялись укусы змей.
Уже летом 1915 г. здесь начался сыпной тиф, которым заболела даже жена коменданта. За пару месяцев умерло 60 из 128 больных пленных. В октябре эпидемия тифа пошла на спад, однако появилась холера. В марте 1916 г. снова появились случаи сыпного тифа. В мае 1916 г. от вспышки холеры за неделю умерли 36 человек. В августе-сентябре от тифа и холеры умерли 14 пленных.
После Февральской революции 1917 г. и выхода принца Ольденбургского в отставку в марте 1917 г. положение пленных ухудшилось. Пленные оказались заброшенными правительством, и начались перебои в снабжении острова самым необходимым. К тому же, из-за карточной системы на продукты в Баку офицеры лишились возможности покупать их на рынке.
Как результат, и заболеваемость, и смертность резко выросли. Если в мае 1917 г. умер всего 1 из 660 больных пленных, то в июне — 18 из 900, в июле — 20 из 1300, в августе — 39 из 1000, в сентябре — 34 из 1000, октябре — 265 из 2700, за 25 дней ноября — 617 из 3300.
На возвышенной части острова постоянно была открытая яма, где лежали умершие пленные, засыпанные толстым слоем извести. Когда яма заполнялась трупами, ее засыпали и немедленно выкапывали еще одну.
Тяжелое положение пленных, особенно гражданских лиц, вызывало возмущение у местного мусульманского населения. В местной прессе печатались призывы о помощи.
Большую активность проявляли Бакинское мусульманское благотворительное общество (Cemiyet-i Hayriye) и Общество помощи нуждающимся. Они собирали помощь от жителей Баку и добились для пленных офицеров разрешения на увольнения.
Некий Фахраддин Эрдоган не без зависти вспоминал, что каждое воскресенье пленные офицеры доставлялись в Баку, где их уже ожидали автомобили, выделенные азербайджанскими миллионерами, на которых их отвозили в магазины, где для пленных закупалось все необходимое, с оплатой за счет Благотворительного общества.
Похороны по мусульманским обычаям пленных, умерших во время транспортировки или же в больнице Общества, оно тоже брало на себя.
Идиллия закончилась, когда в дни «Ураза байрама» 1915 г. произошел побег 8 турецких офицеров и 2 нижних чинов. В ответ, коменданта острова заменили, и новая администрация лагеря «завинтила гайки». И в первую очередь, это коснулось запрета посещений благотворительными организациями.
В ноябре-декабре 1917 г. Бакинский совет рабочих и солдатских депутатов и Бакинская Городская Дума направили на остров свои комиссии, в которых принял участие врач по профессии, лидер партии «Гуммет» Нариман Нариманов.
Они установили, что в лагере умирают по 40 человек в день от холода, голода, диареи и других болезней, и что в лагере проблемы с едой, питьем, медикаментами, постельным бельем. Доктор оценил пищу, заявив, что «хороший хозяин такой суп не даст даже собаке». А ведь на острове находились примерно 700 стариков и малолетних детей.
Смертность коснулась даже немцев и австрийцев, которые до того были в чуть лучшем положении. В целом, Нариманов сравнил остров с могилой («макбер»).
В 1917 г. по докладам комиссий местных властей были приняты некоторые решения по улучшению снабжения острова, исполнение которых осложнялось политической и экономической обстановкой в Баку.
Вместе с тем, в различных источниках утверждается, что пленных, особенно рядовых, после Октябрьской революции начали освобождать. Известно, что на конец мая 1918 года в армии АДР было примерно 500 бывших турецких пленных, хотя и неизвестно, были ли это бывшие узники Наргина.
Подступив к Баку, турки включили освобождение пленников Наргина в один из пунктов ультиматума от 15 сентября 1918 г. Сколько их оставалось на тот момент, не известно.
Всего, по данным российских историков, через этот маленький лагерь за 3 года прошли порядка 25 тыс. пленных. Для сравнения — примерно столько заключенных сейчас содержится во всех тюрьмах Азербайджана. Что касается смертности, то часто называется цифра в 10 тыс., которая не обоснована документально, но не кажется чрезмерной, с учетом высокой смертности в российских концлагерях.
В Азербайджане уже несколько лет обсуждаются кощунственные планы строительства на турецких костях тех или иных увеселительных заведений. Да и памятник жертвам различных лагерей на этом острове до сих пор не установлен. А ведь это место еще лет 35 использовалось для содержания пленных и политзаключенных…
При подготовке статьи использовались материалы исследований российских, турецких, азербайджанских и немецких авторов.
Эльдар Зейналов
Источник: «ЭХО»
