Чернополосые капуцины — приматы из семейства цепкохвостых обезьян — уже больше трех тысяч лет пользуются каменными орудиями труда, причем напоминающими те, что были у людей олдувайской культуры. Шимпанзе умеют изготавливать инструменты для раскалывания орехов, ловли насекомых и охоты на мелких млекопитающих. Как полагают ученые, обезьяны унаследовали эту способность от общего с человеком предка и разработали собственную технологию, пишет ria.ru.
Обезьяна умелая
Почти все прошлое столетие люди считались единственным биологическим видом, способным не только применять, но и изготавливать орудия труда. Из этой черты выводились важные физиологические признаки человека: большой мозг, противостоящий большой палец и бинокулярное зрение.
Британская исследовательница Джейн Гудолл, наблюдавшая шимпанзе в 1960-х годах в национальном парке Гомбе-Стрим в Танзании, обратила внимание, что они подбирают с земли ветки, тщательно очищают их от листьев и мелких сучков и лишь затем используют для ловли термитов. Из листьев и мха приматы делали своеобразные губки, способные всасывать воду. Ими они протирали свои «охотничьи инструменты». Кроме того, они кололи камнями орехи.
Именно такие каменные «молоточки» возрастом больше четырех тысяч лет канадские антропологи обнаружили в Кот д’Ивуаре (Африка) в 2007 году. На самих камнях были остатки крахмала, встречающегося в орехах — излюбленной пище шимпанзе. Следы износа и сколы по краям также подтверждали, что камни использовались для колки орехов. Останков древних людей рядом с орудиями не было.
По мнению авторов работы, это доказывает, что обезьяны сами догадались, как использовать камни. Второе вероятное объяснение — шимпанзе и люди унаследовали этот навык от общего предка. Это значит, Homo sapiens — не единственный вид, сообразивший, как из подручных материалов сделать орудие труда.
Еще одним доказательством технологической развитости обезьян стали каменные молотки со следами ударов, наковальни и случайно отколовшиеся кусочки камней, обнаруженные британскими и бразильскими учеными в национальном парке Серра-да-Капивара (Бразилия). Радиоуглеродный анализ показал, что наиболее старые из них сделаны не менее трех тысяч лет назад.
Внешне они похожи на орудия олдувайской культуры, которыми пользовались древние гоминиды. Но останков наших далеких предков рядом с артефактами не было.
Само место раскопок хорошо известно приматологам — именно здесь чернополосые капуцины до сих пор предпочитают колоть орехи-кешью. Более того, исследователи не раз наблюдали, как эти обезьяны ударяют камнем о камень, в результате чего получаются отщепы и оббитые ядрища. Этими каменными щепками капуцины раскалывают прочную скорлупу орехов.
Всего исследователи нашли около ста подобных древних рубил общей массой больше пятидесяти килограммов. Они сильно отличаются друг от друга по манере изготовления и использования.
Если три тысячи лет назад обезьяны делали относительно легкие и небольшие орудия труда (предположительно, для разделки мягкой пищи), то примерно пятьсот лет назад перешли на крупные и тяжелые камни. Видимо, еда стала более твердой и крупной. Еще через двести лет капуцины пристрастились к орехам кешью, и это сразу же сказалось на характере орудий — они полегчали.
Изначально капуцины довольствовались грубо оббитыми камнями, но со временем усовершенствовали острые каменные щепы. Из поколения к поколению их делали все больше. По мнению исследователей, в этом смысле «культурная эволюция» обезьян практически неотличима от технологического прогресса наших непосредственных предков.
Орудия делают и тайские макаки-крабоеды, чтобы разбивать панцирь ракообразных и моллюсков специальными камнями. Причем эти навыки приматы передают из поколения в поколение.
Память преткновения
Несмотря на некоторый технологический прогресс, обезьянам никогда не стать людьми. Для этого им не хватает рабочей памяти, уверен американский антрополог Дуайт Рид. Согласно наблюдениям, они одновременно могут манипулировать не более чем тремя предметами. А те из них, кто научился общаться с людьми языком жестов, крайне редко используют фразы, состоящие из трех слов и никогда — из четырех и больше.
Скорее всего, одновременное оперирование тремя понятиями — предел возможностей для современных приматов (за исключением человека). Вероятно, такими же рамками был ограничен общий предок шимпанзе и человека, живший около шести миллионов лет назад. В противном случае пришлось бы предположить, что наши ближайшие родственники интеллектуально деградировали, но никаких предпосылок в пользу такой гипотезы нет.
Для создания чего-то более сложного, чем ручные рубила, которыми орудовали Homo erectus, необходимо рекурсивное мышление — умение применять новые логические операции к результатам предшествующих. А это возможно, только если рабочая память способна вместить более четырех концепций одновременно. У человека этот показатель равен семи.
По оценкам Рида, уже Homo habilis, делавшие галечные орудия с одним режущим краем, могли оперировать четырьмя понятиями сразу. Homo erectus — пятью, а неандертальцы и первые сапиенсы — шестью. Признаки же первой «подлинно человеческой» культуры, появившиеся около 70 тысяч лет назад, скорее всего, отражают распространение генетической мутации, которая увеличила емкость рабочей памяти до семи понятий и открыла перед человеком все возможности рекурсивного мышления.
