ИРИ становится газовым региональным хабом за счет поставок, в основном, российского «политического топлива», утверждают иранские СМИ. Будет ли предполагаемая торговая площадка «грандиознее» турецкой, или они дополнят друг друга с участием Азербайджана — в том числе, для продаж в Европу?
Россия долгое время позиционировала себя как ключевого поставщика энергоносителей на континенте. Но украинская война и связанные с ней санкции Запада в отношении Москвы, носящие во многом характер двойных стандартов, в том числе, в вопросе закупок нефти и газа из РФ, если не положили конец экспортным энергодохам России, то заметно их сократили. Соответственно, возник вопрос не только компенсации потерь, а даже увеличения доходов от реализации «политических» газа и нефти. Ну и, разумеется, влияния.
Иран – тоже подсанкционная страна, причем, с гораздо большим опытом соответствующего контекста, чем Россия. Причем, у Исламской Республики (а вместе с РФ она владеет почти 60% мировых газовых запасов), гораздо более скромные возможности добычи и транспортировки, нежели у России. Тем не менее, вызывает вопросы факт достижения соглашения между «Газпромом» и Национальной нефтяной компанией ИРИ об импорте российского газа. А также и то, что иранская пресса уже анонсировала, что «Иран становится газовым хабом региона». Но как насчет Турции?
В частности, ИА «Мехр» пишет: «Турция рассчитывала именно за собой закрепить роль главной транзитной магистрали газа в Европу и в страны региона, однако активная дипломатия министерства нефти Исламской Республики опередила Турцию и сумела добиться приоритета для Ирана». Javan же уточняет, что сделка стала продолжением курса «энергетической дипломатии» покойного президента Эбрахима Раиси и является, по оценке министра нефти ИРИ Джавада Оуджи, «грандиозной». И благодаря соглашению с Россией доля Ирана в общемировом экспорте газа резко возрастет, что, в свою очередь, приведет к «значительному изменению существующих балансов». И вообще «это настоящая революция в сфере энергетики и промышленности всего региона».
Не преждевременны ли восторги, и вообще о чем – более конкретно – идет речь? Официальная информация на этот счет весьма скудная. Известно лишь, что стороны вынашивали идею трубопроводных поставок российского природного газа в Иран с 2022 года, и тогда речь шла о своповых поставках для начала 10 млрд куб. м газа и 5 млн т нефти в год.
Однако указанного объема явно недостаточно для формирования хаба, поскольку, во-первых, не указывается объем российского топлива, на который может рассчитывать Иран на не отдаленную перспективу (Тегеран утверждает, что он «огромен»); во-вторых, ИРИ, имеющая более чем солидные запасы газа, добывает ежегодно около 260 млрд кубометров, из них 18 млрд идут на экспорт. Но при этом сама страна испытывает дефицит этого вида топлива: в текущем году она не досчитается на 50 млн кубов больше, чем в 2023-ем, то есть 300 млн кубометров в сутки.
Какова причина? В низком уровне добычи и мизерности альтернативных источников генерации на фоне высокого потребления, то есть около 70% производства электроэнергии зависит в 89-миллионной стране от газа, в то время как, например, в Турции с 85-миллионным населением потребление газа в разы меньше. Добавим к этому несовершенство технологии добычи и транспортировки газа, приводящие к ежегодным потерям 23-25 млрд кубометров в год. А это колоссальный, идущий в минус, ресурс.
Так что, вероятно, ситуацию с добычей и потерями газа будут исправлять российские компании. Плюс к этому, в контексте хаба Иран рассчитывает также на поставки из Катара и Туркменистана. Но до Ирана ли последнему (в условиях больших запасов, однако сравнительно малой добычи; санкций в отношении ИРИ), когда Ашхабад все еще не справляется со строительством газопровода TAPI в Индию через Афганистан и Пакистан и с выполнением экспортных обязательств перед Китаем?
С другой стороны, туркменский газ (в теории) может экспортироваться в Иран через Азербайджан (вопрос строительства трубы по дну Каспия вряд ли решится быстро). А раз так, поставлять туркменский газ на север Ирана через Азербайджан – реалистично при наличии у Ашхабада соответствующего объема, а из ИРИ он может быть направлен в Турцию. Так что последняя может даже выиграть от подобного исхода дела, имея в виду и ее хабовые амбиции.
Таким образом, получая газ из России и Туркменистана через Азербайджан, Иран покрывает свой внутренний дефицит и наращивает экспорт в Турцию — если иранский хаб состоится (ориентировочно – в Бушере), он вряд ли помешает развитию турецкого хаба: скорее, дополнит его расширением продаж и игрой на ценах.
В продолжение темы собственно Ирана: потенциальным импортером его газа, при помощи России, может стать Индия, причем, на своповых условиях. То есть не напрямую (затраты на строительство трубопровода солидные), а по следующей схеме: РФ поставляет газ в Иран для его потребления на севере страны, а с юга последний экспортирует свой, то есть иранский газ, в Индию, для которой не суть важно, чье топливо она получает: российское, иранское или иное.
Запад в вопросе поставок «политического топлива» придерживается двойных стандартов. Но если иранский и российский газ столь устрашающ в плане энергобезопасности, от него следовало полностью отказаться. Однако в текущем году Европа получит по трубопроводам порядка 25–27 млрд кубометров российского газа, в том числе — по «Турецкому потоку» и по украинскому маршруту (это вдвое меньше, чем до украинской войны). А вот поставки российского же СПГ растут и доходят до 26 млрд кубов.
Так что стратегические задачи Ирана и Турции в вопросах создания газового хаба, скорее, совпадают, чем разнятся, и приносят пользу также Азербайджану. И не будем забывать о том, что Турция усилила свой хабовый статус за счет поставок и азербайджанского газа: собственно, он и решил это дело в пользу Анкары, усилив роль АР и Турецкой Республики для Европы. А тут еще для последней забрежил центрально-азиатский газ – опять же, через Азербайджан.
Так, Казахстан планирует поставлять до 10 млрд куб. м газа в Европу через АР и Турцию, а Туркменистан заикнулся о пока нереальном объеме в 30 млрд кубометров – в сжиженном виде танкерами через Каспий в Баку, где его разжижат и закачают в трубопровод с выходом на Турцию и далее в Европу.
Повторимся, что указанные объемы – пока в области теории, но они осуществимы: первые шаги, понятно, гигантскими быть не могут. Но так называемый «тюркский газ» пробивает себе дорогу в Европу через Азербайджан, Грузию и Турцию, а «микс» ирано-российского газа с, возможно, туркменским и катарским, тоже имеет большие шансы потечь в Европу и другие части света.
Итак, контуры формирования двух хабов в регионе обозначены, как и – не исключено – новой реальности на мировом газовом рынке. Если иметь в виду, что к иранскому хабу присоединятся Туркменистан и Катар, то получим картину, не требующую комментариев, поскольку Россия по запасам природного газа занимает первое место в мире, Иран – второе, Катар – третье, Туркменистан – пятое. А это уже не «просто бизнес», а сопряжение интересов двух мировых «изгоев» — России и Ирана с Катаром, где дислоцирована крупнейшая ближневосточная авиабаза США. Поэтому можно ожидать, что столь оптимистично разрекламированный Тегераном «квартет» может и не сложиться из-за «угрозы энергетической безопасности Европы».
Впрочем, такой же трюк может быть применен и в отношении турецкого хаба – это уже как лягут политические карты в свете «энергетической геополитики».
В любом случае оба будущих хаба находятся под пристальным вниманием, в первую очередь, Вашингтона, заказывающего политическую и политико-энергетическую поведенческую модель Брюсселя – по крайней мере, на данном этапе.
Ирина Джорбенадзе
COP29