«В результате этих странных дебютов, на которые было брошены 200-300 тысяч манатов, получается отстойное кино, провальное кино. А, тем не менее, мотивации у всех разные: к примеру, сниму кино, авось прославлюсь. Или сниму в фильме такую-то актрису, авось пересплю с ней…»
В последнее время тема упадка азербайджанского кинематографа на устах у многих граждан страны. Неоднократно издание Minval.az приглашало в гости деятелей кино – режиссеров, актеров, искусствоведов, которые рассказывали о трудностях, связанных в финансированием, отсутствием соответствующих школ и институтов, так называемой «фабрики профессионалов».
Аналогичные вопросы мы задали режиссеру Агилю М. Гулиеву, который посоветовал не обольщаться и не забывать о том, что кинематограф возник именно как часть бизнеса, и уж только потом трансформировался в вид искусства.
– Не удивляйтесь и не возмущайтесь. Я говорю серьезно. Давайте вспомним, с какого именно жанра началось триумфальное шествие кино в массы? Ну вспомните, вспомните! Сперва это был поезд, «летящий с экрана», затем братья Люмьер сняли сюжет со своим племянником и садовником – помните политый поливальщик? Это был первый игровой сюжет в кинематографе замешанный на тупом издевательстве ребенка над старичком. Вот вам и начало кинематографа, и зрители в восторге! Затем была недолгая, но удивительно яркая эпоха Жоржа Мельеса с его знаменитым снарядом в глазу у Луны. Давайте вспомним Макса Линдера, сэра Чарлза Спенсера Чаплина и многих других праотцов кинематографа. Комедийный жанр всегда был на волне, люди любят посмеяться.
Вообще, серьезное кино – не для сегодняшнего времени, даже если фильмы в Азербайджане будет снимать сам Тарковский. Мы можем любить комедии или не любить, но согласитесь, что с точки зрения бизнеса они выгодны, на этот жанр идет зритель. Это так называемая уикэндовская волна, это плюс, и не малый. Наше кино смотрит зритель.
– Давайте отойдем от корифеев мирового кинематографа и поговорим о современном кино, производящемся в стране. Не кажется ли вам, что ваше мнение немного поверхностное, ведь речь идет об одноразовом кино?
– Нет, я так не считаю. Дело в том, что в советское время отношение к кинематографу было несколько иное, чем во всем мире. В мировой практике принято считать, что кино – это бизнес, как я уже и говорил в начале беседы. Мы напрочь забыли (или не знали) о том, что это бизнес, и потому многие до сих пор отказываются принимать коммерческую сторону вопроса. Давайте вспомним известные мировые кинокомпании, у которых 90% продукции – это кино, отснятое в жанре боевиков, ужасов и блокбастеров. То есть то, на чем можно сделать деньги. И только малое соотношение составляют фильмы, рассчитанные на другую аудиторию.
– На аудиторию более мыслящую и продвинутую, я правильно вас поняла?
– Да, совершенно верно. И эта аудитория очень узкая, процентов 20, не больше. Мы до сих пор занимаемся самообманом, понимаете? Мы по-прежнему считаем, что вся публика, проживающая в Баку – люди грамотные, образованные, утонченные и высокоинтеллектуальные, умеющие с легкостью ответить на вопрос – кто такие Физули и Достоевский. Но это не так. И это не только у нас, но и во всем мире. Это далеко не так, ребята. Я – сторонник трезвого взгляда на все. Пять лет назад можно было бы снять фильм и его увидело бы пять тысяч человек. Сегодня шансы возрастают в разы.
– Давайте отталкиваться от произнесенного вами слова БИЗНЕС. Но почему только комедии? Вы же сами только что упомянули о таких жанрах как ужасы, блокбастеры, боевики, а так же драмы и мелодрамы. А как насчет исторических сюжетов? Азербайджан – страна с богатой историей, нам есть кем и чем гордиться. Так почему бы не бросить силы в эту область жанра?
– Историко-костюмный фильм, биографическое кино – все это упирается в огромную сумму бюджета. Современность снимать гораздо дешевле. Если у тебя в кадре 1995-2005 годы, это уже совсем другие декорации, обстановка, одежда, не требующие дополнительных расходов. И именно поэтому все фильмы, которые выпускаются в стране, повязаны на современности только из соображений бюджета, который, кстати, ежегодно растет, потому что растет интерес публики к современному азербайджанскому кино.
– Вы имеете ввиду рост интереса публики исключительно к комедийному жанру? Ведь если говорить о завязке на современность, то драмы и мелодрамы можно снимать исключительно на основе современных историй, а не драм, происходивших в 17-м веке в будуарах королев. Ведь согласитесь, что после выхода на экран в 1993 году «Тахмины» Расима Оджагова в стране не снимали больше ни одного качественного фильма, относящегося к жанру любовных трагедий.
– Вы затронули интересный вопрос, но ответ прозаичен: если режиссер снимает половозрелые отношения между мужчиной и женщиной, но у него заведомые оговорки типа «не целоваться, не ложиться в постель» – о какой любовной драме может идти речь? Про эротические сцены я вообще не говорю. Попробуй нарушить табу – и будет такой скандал, что мало не покажется.
– Так ведь скандал – это тоже реклама, лучшая, притом. Разве нет?
– Конечно. Но только поверьте, что режиссер, дерзнувший снять подобные сцены, уже больше никогда и ничего в Азербайджане не сможет снимать. Это очень большой риск. Комедия же выкручивается исключительно за счет юмора и трюков. В драме же ты трюками не отделаешься, а в хороре без команды профессиональных гримеров и костюмеров ты фильма не снимешь. И потом – драма – это один из самых тяжелых жанров. Драма – это, прежде всего, очень сильная сюжетная линия, и неповторимая профессиональная актерская игра. «Тахмина» – это последняя качественная драма, снятая в Азербайджане. Аналогов не было после. Повторюсь: для драмы нужна история.
– Но ведь историй может быть сколько угодно, ведь жизнь – это открытая книга, Агиль.
– Да, но не каждая история достойна того, чтобы ее запечатлели в кино. Я понимаю, что каждый из людей переживал в своей жизни нечто, но не каждое нечто заставит зрителя плакать. Режиссеру и сценаристу нужно настолько прожить и прочувствовать, чтобы, как говорится, бумага горела под пером. Это оголенный нерв, понимаете? Этот нерв не скроешь прикрытием в виде костюмов и декораций, в драме надо именно ЖИТЬ. В хорроре ты можешь придумать что угодно, фантастика – это твой мир, в котором все постоянно меняется и в придуманных мирах чаще всего отсутствует логика, и это нормально. Но когда ты снимаешь реальность, реальные отношения реальных персонажей, фальшь неуместна, и для того, чтобы снять такое кино нужен колоссальный жизненный опыт и невероятная история, в которую зритель не просто бы поверил, но и прожил бы во время сеанса. А если нет этого нерва, то приходится смешивать жанры. Вспомните американскую парочку Бонни и Клайда – гангстеров-убийц. Они бандиты, но между ними взаимоотношения, являющиеся лейтмотивом на фоне перестрелок, кровавых драк и так далее. Могу так же привести в пример бессмертное произведение Шекспира «Ромео и Джульетта». Есть версия Франко Дзеффирелли, в которой сюжет замешан исключительно на любовной трагедии, и вспомните блокбастер База Лурмана «Ромео + Джульетта» с Лео Ди Каприо в главной роли. Баз Лурман практически снял боевик, и тем самым показал современный взгляд на извечную историю любви, войны и смерти. А почему? Ответ на поверхности: бизнес. Сегодняшнему зрителю не интересен классический бой шпагами и мечами. Сегодняшний зритель привык к тому, что в современных фильмах герои летают по воздуху, одним махом трех мечей за раз убивают десятки противников, стреляют из лазерных бластеров и так далее.
– Скажите, Агиль, если все упирается в бюджет, как вы говорите, то почему бы не нажать спонсору на патриотическую жилку и снять хороший качественный исторический эпос, который не лег бы на полку после уикэндовского просмотра, а вошел бы в золотую историю кинематографа Азербайджана?
– Отвечу так: имеющие деньги не имеют желания во все это ввязываться. Пока, во всяком случае. У них один принцип: давать – значит брать. А значит, инвестиция должна быть удачной, и не только вернуться обратно, но еще и вдвое окупиться. Понимаете? Для бизнесмена пункт производства кино и пункт открытия завода по выработке чего-то – это однозначные пункты. Дал – значит взял, причем, взял с прибылью. Если же проект не принесет инвестиций, то это просто спонсорство, деньги, отданные за рекламу продукта. Но это уже совсем другая тема. В Азербайджане производятся фильмы, да. Но разве большинство из них – удачные? Конечно же, нет. Есть неудачные, есть провалы, есть финансовые провалы. И если кто-то из творческого состава таких провальных фильмов говорит, что кино окупилось – это ложь. Больше половины фильмов не окупилось и не окупится – по разным причинам: не тот сценарий, не та режиссура. Стоит отметить еще один интересный пункт: если кто-то и хочет вложиться в кино, то деньги этот человек, как правило, дает не профессиональным структурам или компаниям, которые уже серьезно засветились на отечественном кинорынке, а непонятным странным новичкам – родственникам или знакомым, которые пытаются в этой сфере закрепиться. В результате этих странных дебютов, на которые было брошены 200-300 тысяч манатов, получается отстойное кино, провальное кино. А, тем не менее, мотивации у всех разные: к примеру, сниму кино, авось прославлюсь. Или сниму в фильме такую-то актрису, авось пересплю с ней… Не в ту сторону все плывет, понимаете меня? Не хватает, как я уже заметил, образования, интеллекта, жизненного опыта, эрудиции.
– Давайте поговорим про последний проект – фильм «Кекликоту», который задолго до выхода на экран уже масштабно тиражировали, рекламировали, о нем много говорили в социальных сетях, короче, публика находилась в напряженном режиме ожидания. И вот фильм вышел на экраны, была презентация, в СМИ появились новости о больших очередях за билетами.
– Да, все так и было на самом деле. Участники проекта учли основной момент: независимый кинематограф развивается по законам рынка. «Кекликоту» – лучший проект с лучшим пиаром за все эти годы. Этот кинопродукт был преподнесен зрителю с точки зрения чисто коммерческого подхода. И сейчас мы пожинаем плоды, слава Богу. Потому что была реальная мотивация на создание реального кинопродукта. Конечно же, не скажу, что мы прямо вот такой идеал сняли, но тем не менее, в этом фильме много плюсов, и зритель увидел эти плюсы и воспринял фильм на УРА.И я скажу вам – почему. Прежде всего, потому, что создатели этого фильма – не случайные, пришлые в кинематограф профаны. Это – люди с образованием, 20 лет заняты в сфере профессионального кинематографа. В том числе в команде были задействованы и профессионалы в области пиара. Все они знали, что делали. Вчера я смотрел «Кекликоту» из зрительного зала и понял, почему народ так полюбил этот фильм, я услышал искренний смех, увидел горящие от интереса глаза людей, посмотрел, как смеются надо мной – точнее, над моим персонажем. И потом, в фильме задействовано такое количество звезд! Этот факт тоже дает зрителю определенный кайф. Далее, хорошая картинка, хороший звук, хороший постпродакшн – все это важно. Технически фильм отработан, сделан качественно, без сбоев. Самое главное, что фильм получился добрый. В комедии это – главное. Есть комедии злые, и потому народ не воспринимает, как правило, такое кино. Фильмы – они как люди, которые шутят зло, жестоко, и которые шутят светло, по-доброму, ласково.
Яна Мадатова
Minval.az
