В Советском Азербайджане было принято считать, что история партии «Мусават» — бывшей правящей партии Азербайджанской Демократической Республики закончилась вскоре после разгрома Гянджинского восстания в мае-июне 1920 г. А если и было мусаватистское подполье в 1920-х, то оно якобы состояло исключительно из «бывших» — беков, помещиков, потерявших свое материальное положение с приходом большевиков и мечтающих свергнуть их и вернуться к власти, чтобы и дальше пить кровь трудового народа, о благе которого неустанно заботилась партия большевиков. Во время Перестройки появился новый миф о том, что сопротивления Советской власти в Азербайджане не было вообще, а вскрытые после советизации заговоры якобы были лишь плодом изощренной фантазии сотрудников спецслужб.
Все это стереотипы были далеки от реальности, о которой мы стали больше узнавать лишь после обретения Азербайджаном независимости. Почти откровением для азербайджанских читателей стала книга Олег Волкова «Погружение во тьму», где он описывает свои встречи в Бутырской тюрьме с примерно 300 мусаватистами, осужденными к помещению в Соловецкий концлагерь в 1928 г.
На самом же деле, сопротивление коммунистам в 1920-х годах не прекращалось ни на один день. Хотя власть им и была передана бескровно, решением парламента, но большевики жаждали гражданской войны и всячески провоцировали ее, чтобы физически уничтожить «эксплуататоров» по российскому образцу.
Уже менее чем через месяц в Гяндже вспыхнуло массовое восстание. В 1920-21 гг. прокатились восстания в Карабахе, Закатале, Ленкорани, других местах. И везде во главе восстаний были партии «Мусават» и «Иттихад». Однако надежда на помощь повстанцев со стороны соседних Грузии и Дагестана и на вооруженную интервенцию Антанты не оправдалась.
В 1922-25 гг. «Мусават» отказывается от курса на вооруженное восстание, сделав ставку на вербовку новых членов и укрепление организации, пропаганду пантюркизма и патриотическое воспитание молодежи. Что немаловажно, меняется и социальная база. Активисты «Мусавата», видя реальную ситуацию на местах, понимают, что будущее Азербайджана нельзя строить, опираясь лишь на помещиков и буржуазию. В партию начинают вовлекать рабочих, крестьян и мелкую буржуазию города.
В тот же период в правящей Азербайджанской Коммунистической Партии (большевиков) укрепляется и растет т.н. «национальный уклон», представленный в основном старыми партийцами, перешедшими в АКП(б) из тюркской социал-демократической организации «Гуммет». Уже во время мартовских событий 1918 г., когда большевики вступили в союз с дашнаками, вера гумметистов в интернационализм большевиков была сильно поколеблена. Это видно и по публикациям в газетах «Гуммет» и «Бакы Шурасы Ахбари» в апреле-июле 1918 г. В этот период правое крыло «Гуммета» во главе с Абдул-баги Мамед-заде считало, что будущий советский Азербайджан должен обязательно быть независимым; что власть буржуазии в АДР должна быть свергнута путем восстания населения, а не принесена на штыках Красной Армии; что с учетом национальной специфики, в частности, крестьянского характера страны, необходимы определенные уступки мелкой буржуазии и интеллигенции. Эти взгляды были перенесены в феврале 1920 г. в объединенную АКП(б) и возглавлены Н.Наримановым.
Сейчас, после публикации произведений Н.Нариманова, бывших с 1925 года под негласным запретом, мы можем оценить, в чем состояли взгляды «национал-уклонистского» движения, которое в Москве с опаской называли «наримановщиной». Его сторонники выступали за независимость Азербайджана в хозяйственных вопросах, за тюркский (азербайджанский) язык в качестве государственного, за сохранение национальных вооруженных формирований, осторожность в вопросах религии и национальных традиций, более активную «восточную политику», в частности в Иране. Некоторые шли еще дальше и считали, что АКП(б) тоже должна быть независимой и входить в Коминтерн отдельно от российской компартии.
Никаких фракций «наримановцы» не составляли. Они надеялись, что изменение внешней или внутренней обстановки само вскроет ошибочность политики промосковской «левой» группы, стоявшей у власти в Азербайджане. На тот случай, если Москва доверит уклонистам судьбу республики, у них был готов состав «правительства общественного доверия» из их числа.
Но уже к 1923 г., когда Нариманов написал свое знаменитое письмо Сталину, подвергавшее критике политике коммунистов в Азербайджане, многие национал-уклонисты от него отошли. Вскоре и самого Нариманова отослали сначала в Тифлис, потом в Москву. Его смерть в 1925 г. привела к разброду среди национал-уклонистов.
В 1926-27 гг. осложняются международные отношения СССР с Англией и Польшей, ходят слухи о скорой войне. На их фоне национал-уклонисты оживились и стали искать себе союзников. Некоторые присоединились к «объединенной» (троцкистской) оппозиции, где им нашлось место, хотя она и демонстрировала интернационализм. Другая же часть уклонистов искала себе союзников совсем в ином лагере.
В конце 1926 – начале 1928 гг. АзГПУ провело новые аресты среди мусаватистов, арестовав членов ЦК, районных и уездных активистов. Были арестованы председатель ЦК партии Дадаш Гасанов, секретарь ЦК Ахмед Гаджинский, член ЦК Мамед Гасан Бахарлы, председатель Бакинского комитета Миркасимов, член Политической комиссии ЦК Кербалаи Вели Микаилов, член Военной Организации Аждар Бабаев, председатель Балахано-Сабунчинского райкома Юсифзаде и др. Некоторые из них стали давать откровенные показания о своей работе.
Не все знают, что пытки в АзГПУ применялись еще задолго до того, как они были санкционированы в 1937 г. Ведь оппозиционеры-коммунисты, прошедшие через тюрьмы в конце 1920-начале 1930-х, в худшем случае могли пожаловаться на грубость следователя, антисанитарию в камере или чрезмерную изоляцию. Но это были коммунисты, пусть даже и бывшие. А к антикоммунистам отношение было совсем другое. Во время восстаний их часто вообще расстреливали без суда и следствия. В 1924 году двух гачагов убили прямо в здании АзГПУ, а в Кюрдамире без суда расстреляли 16 задержанных крестьян.
Уже упомянутый Волков вспоминал, как один из мусаватистов, учитель Махмуд Мамедов «скупо рассказывал … об убийствах в бакинских застенках, о сопровождавших дознания избиениях и пытках. Следы их — темными пятнами, шрамами — были на всем теле Махмуда. Тогда эти наглядные свидетельства возвращения к приемам средневековья еще не укладывались в сознании, казались отражением нравов жестокого Востока. Какой-то тамерлановщиной, немыслимой в новой, Советской России… Тогда, в Бутырской тюрьме, мне даже трудно было поверить, чтобы говоривший со мной спокойный и так дружелюбно относящийся к нам человек испытал дыбу и не досчитывался зубов, выбитых сапогами…»
Среди показаний, выбитых у заключенных мусаватистов, особый интерес чекистов и партийных органов вызвала информация о наличии в рядах «Мусавата» членов компартии. При допросах и очных ставках это подтвердилось, и были арестованы около 20 членов АКП(б).
Выяснилось, что некоторые из них вступили в компартию, уже будучи мусаватистами. Партбилет открывал дорогу к успешной карьере, особенно если его обладатель имел среднее или высшее образование. Занятие руководящих должностей облегчало выполнение тайных подпольных заданий.
Так, бывший прапорщик армии АДР Мовсум Ибрагимов стал помощником начальника 5-го района Бакгормилиции. Искендер Кафаров благодаря партбилету АКП(б) стал председателем Масаллинского РИК в Ленкоранском уезде. Асад Насибов стал у коммунистов заведующим УОНО Агдамского уезда. Зульфугару Эйвазову членство в АКП(б) позволило стать заведующим Коммунхозом Агдамского уезда. С мотивами их поведения все было ясно: они рассматривали советизацию как оккупацию Россией, а компартию как коллаборационистов, и шли в компартию и на государственную службу с целью навредить новой власти.
Но некоторые из скрытых мусаватистов были с подпольным стажем в «Гуммете» и начинали как раз с борьбы с «Мусаватом». Они поступили честно: вышли из АКП(б) уже в советское время, явно ввиду нежелания делить с нею ответственность за политику коммунистов в Азербайджане, и уже потом вступили в «Мусават».
Так, скромный кассир Азлестреста Абдул-Баги Мамед-заде был в социалистическом движении с 1907 года. Начинал в «Гуммете», однако разошелся с партией и вступил в АКП(б) только в 1920. Уже в 1922 г. он был исключен за халатное отношение к партийным обязанностям и национал-шовинизм. Хотя потом ему и предложили вернуться в АКП(б), он отказался и вместо этого в том же году вступил в «Мусават», гдеподдерживал связь с политической комиссией ЦК и членами ЦК «Мусават».
Мир Багир Сеид—Ризаев работал делопроизводителем Теруправления АзССР. Будучи коммунистом, он вышел из АКП(б) по собственному желанию. В «Мусават» вступил позже, в 1922 г. Служа в Наркомвоенморе АзССР, он передавал в Военный центр «Мусават» сведения военно-секретного характера.
Приказчик Центрального Рабочего Кооператива Ага Назар Сейранов и сотрудник Музея Революции Али Юнусов вступили в компартию еще до советизации, в 1919 г. Уйдя от коммунистов в 1923 г., они стали членами Балаханской организации «Мусават» в 1925 г.
С ними тоже было все (или почти все) ясно: люди разочаровались в одной партии, ушли из нее и записались в другую. Однако были и более обескураживающие примеры, когда коммунисты, сохраняя членство в АКП(б), вполне сознательно записывались в «Мусават», и им там доверяли руководящие должности.
Среди таких «двурушников» оказался, например, научный сотрудник Института истории партии Ахмед Ахмедов. Будучи одним из лидеров «Гуммет» с 1919 г. и коммунистом с 1920, он в 1925 году вступил в «Мусават» и организовал ячейку этой партии в селе Балаханы. В 1927 г. он развернул там почти массовую работу под видом защиты взглядов троцкистской оппозиции.
Ибрагим Ахмедбеков был коммунистом с 1920 г., на момент ареста был кандидатом в члены президиума Курдистанского уездного комитетаАКП(б). В «Мусават» он вступил в 1924 и занял в этой партии даже более высокое положение, чем у коммунистов, став председателем Курдистанского УК «Мусавата».
Сулейман Гаджиев, бывший офицер АДР, после советизации в 1920 г. вступил в АКП(б), работал в Наркомвоенморе АзССР, затем стал зампредом Закатальского Уездного исполкома. В 1921 г. он стал членом «Мусават» и передавал партии секретную информацию военного характера.
На следствии также вскрылось, что некоторые убитые бандитами коммунисты, которых торжественно похоронили как жертв контрреволюции, до самой смерти тайно работали против Советской власти.
Например, Сеймур Гаджиев в 1920 г. записался сразу и в АКП(б), и в «Мусават». У коммунистов он был членом Шушинского уездного комитета и был вполне активным коммунистом. А в «Мусавате» организовал и возглавил Карабахский обком, провел две нелегальные конференции карабахских организаций. Не вызывая подозрений у товарищей по Компартии, он был убит в 1923 бандитами, которые не знали о его двойной жизни.
Мехти Джавад-заде, вступивший в АКП(б) в 1920, стал начальником милиции Курдистанского уезда, членом Курдистанского УИК и АзЦИК. В 1921 г. он вступил в «Мусават», организовал и возглавил Тертерский уком этой партии. Мусаватисты отмечали, что «он создал кадры лучших мусаватских партработников» в Джеванширском районе. Как и Сеймур Гаджиев, он был убит бандитами в 1922 г.
Интересно, что по делу «национал-уклонистов» проходила и русская — Ксения Васильевна Иванова, которой на тот момент было 23 года. Она была коммунисткой, работала машинисткой Секретного отдела ЦК АКП(б) и поддерживала связь с членом Военной Организации «Мусават» Аждаром Бабаевым, которого знала по учебе в Рабфаке. Это стоило ей 5 лет концлагеря.
Следует отметить, что А.Ахмедов и А.Мамед-заде, были видными деятелями «Гуммета», а в начале 1920-х — активными наримановцами. Как получилось, что они сознательно перешли на другую сторону баррикад?
Развернутый ответ на этот вопрос дал А.Ахмедов в своих показаниях в декабре 1927 — феврале 1928 гг. По его мнению, «национал-коммунизм» в Азербайджане исчерпал себя. Политическая жизнь бурлила на двух полюсах: коммунистическом и мусаватистском…» Хотя уклонисты и обсуждали идею восстановления партии «Гуммет» или создания новой «Азербайджанской Социалистической партии» в 1923-26 гг., но дальше разговоров дело не шло. Поэтому некоторые из них и решили связаться с «Мусаватом».
Как пояснил Ахмедов, «если Россия, …вместо освобождения угнетенных народов проводит империалистическую политику, если трудящиеся Азербайджана в результате большевистской революции сделались несчастными, если в стране идет не социалистическое строительство, а в диких формах развивается капитализм, если большевизм сделался оружием реакции, …то с такой Россией надо бороться, такую власть надо свергнуть. И не напоминает ли собою Азербайджан на фоне такой гнетущей обстановки революционный Китай? И не играет ли партия «Мусават» в Азербайджане ту же роль, какую играет партия «Гоминьдан» в Китае?.. Если китайская компартия может войти в состав партии «Гоминьдан», составляя революционное крыло ее, то почему мне нельзя войти в «Мусават» и вместе с другими мне подобными социалистами составлять революционное социалистическое крыло этой партии?
Добьемся независимости, укрепим нашу демократическую государственность, и тогда можно: или выйти из «Мусавата» и образовать самостоятельную социалистическую партию, или же саму партию «Мусават» превратить в партию социалистическую, наподобие Польской Социалистической Партии ППС. Действовать же сейчас, когда идея социализма в глазах азербайджанских трудящихся дискредитирована, под флагом социалистической партии и не тактично, и не целесообразно».
Показания Ахмедова, написанные грамотным русским языком на 41 машинописной странице, были вполне связными и логичными. Скорее всего, они и напечатаны были тоже самим Ахмедовым. Автор как будто догадывался о своей будущей судьбе и решил оставить потомкам свои зарисовки из жизни подполья, которые он завершил фразой: «Мечты, мечты – где ваша сладость?..»
21 марта 1928 г. Контрольная Комиссия АКП(б) исключила из партии 20 коммунистов за их членство в «Мусавате» и «Иттихаде». А вскоре постановлением АзГПУ Ахмедова, Ахмедбекова, Ибрагимова, Фаталиева расстреляли. Сулейману Гаджиеву дали 10 лет концлагеря.
Имена видных коммунистов, прозревших после нескольких лет союза Азербайджана с «братской» Россией и протянувших руку своим вчерашним противникам, осознав, что они являются частью одного народа, официальная история постаралась забыть. Как и то, что коммунистов начали расстреливать за десятилетие до «Большого Террора», когда были уничтожены и остальные «национал-уклонисты».
В наше время то, что покойный Ахмедов считал «сладкими мечтами», уже осуществлено. И пора вспомнить о вкладе в сохранение национального самосознания таких людей, как он и его товарищи, заплатившие за мечты своей свободой и жизнью.
Эльдар Зейналов.
