Какие именно политтехнологии отрабатывает Кремль на Дагестане?
Всегда ли «коррупционные» процессы означают реальную борьбу с коррупцией? Вопрос на первый взгляд нелепый. Но лишь на первый взгляд. С одной стороны, представить себе реальную борьбу с коррупцией, а в особенности если речь идет о впечатляющих «авгиевых конюшнях», без арестов крупных фигурантов невозможно даже в принципе. Но, с другой, реальная борьба с коррупцией требует не только, а возможно, даже не столько громких арестов и шумных процессов, сколько институциональных мер, то есть изменения «правил игры» так, чтобы удобных «точек» и «щелочек», а то и «ворот» для коррупции просто не оставалось. А сами громкие аресты без институциональных мер нередко оказываются не борьбой с коррупцией, а соперничеством кланов и группировок, после чего взятки и «откаты» идут в прежних объемах, просто в другие карманы. Это, конечно, перечисление азбучных истин. Но их как минимум нелишне держать в голове, анализируя громкие аресты в Дагестане под флагом борьбы с коррупцией.
Громкие аресты и «азербайджанский след»
Ситуация в Дагестане сегодня в центре внимания наблюдателей — и в России, и за ее пределами. Тем более что и события заслуживают самого серьезного внимания. Аресты высокопоставленных персон в России были и прежде. В те же дни, когда в СМИ «криминальной новостью номер один» были аресты в Дагестане, завершился судебный процесс над экс-губернатором Сахалина Хорошавиным — 13 лет колонии. Да и в самом Дагестане пожизненный срок за терроризм, который получил экс-мэр Махачкалы Саид Амиров, помнят хорошо. Но нынешняя кампания — это уже нечто иное. С января в Дагестане работает межведомственная комиссия во главе с замгенпрокурора РФ Иваном Сыдоруком. Список арестованных более чем впечатляет. В Махачкале арестованы врио премьер-министра Дагестана Абдусамад Гамидов и его замы Шамиль Исаев и Раюдин Юсуфов, бывший министр образования Шахбас Шахов. За несколько дней до этого под арест попали мэр Махачкалы Муса Мусаев и несколько его подчиненных, в том числе главный архитектор города Магомедрасул Гитинов. Причем его пришли арестовывать с впечатляющим «маски-шоу». Согласно «утечкам», прибывшие из Москвы в конце января силовики проверяют Табасаранский район, Махачкалу, Избербаш, Ботлих, Буйнакский и Кизилюртовский районы. А это значит, что аресты еще последуют. В том числе и громкие.
В Баку за событиями в Махачкале следят с понятным вниманием. Дагестан — регион сопредельный, с огромными историческими связями с Азербайджаном. Более того, в последние годы наша страна вложила в этот российский регион серьезные инвестиции, и социальные, и коммерческие. В независимый Азербайджан резвые российские следователи из команды Сыдорука не заявятся, но вот о защите инвесторов подумать стоит. Тем более что в последние месяцы российские «силовики» уже пытались выдавить азербайджанских инвесторов из Дагестана.
А эти опасения тем более не беспочвенны, что антикоррупционная кампания такого масштаба вряд ли может быть исключительно «оперативным вопросом» без какого бы то ни было влияния политики. Россия — не та страна, где врио главы правительства региона могут арестовать без соответствующей «отмашки». Особенно если аресты осуществляет прибывшая из Москвы «спецгруппа». Плюс ко всему в прессу уже запущена версия об «азербайджанском следе»: согласно «утечкам», некие чиновники из Дагестана, опасаясь ареста, попытались скрыться в Азербайджане, но им это не удалось. По сведениям агентства «Регион онлайн», покинуть пределы России попытались два неназванных «фигуранта дела». На первый взгляд, все достаточно логично. Граница с Азербайджаном — самая близкая к Махачкале, до нее около двух часов на автомобиле. Только вот…взяли незадачливых беглецов почему-то в Ставрополе. А это, на минуточку, немножечко не в ту сторону. И что же — «они шли на Одессу, а вышли к Херсону»? Или… «азербайджанский след» просто сфабриковали там, где его не было, но работа оказалась на редкость топорной? И, наконец, последует ли продолжение дагестанских арестов уже на азербайджанском «треке»?
Пока все эти вопросы без ответа. Но сообщения из Дагестана дают изрядную информацию к размышлению уже о том, в каком направлении, возможно, будут развиваться политические события в самой России.
«Предвыборная кампания» с неожиданным продолжением
Многие эксперты не без оснований полагают: волна арестов в Дагестане — часть предвыборной кампании нынешнего главы Кремля. Вряд ли случайно, что как раз на период предвыборной кампании пришелся приговор Хорошавину и уж тем более — Никите Белых. Московские журналисты уверяют: в Дагестане всю эту волну арестов встретят аплодисментами, а Путин в Дагестане наберет 99% голосов. В СМИ мелькают заголовки в стиле «декриминализация всего региона». Само собой разумеется, что борьба с коррупцией — первый шаг к решению проблем региона, от развития экономики и борьбы с бедностью до террора, который не на шутку подпитывается за счет социальных проблем. Комментаторы дают понять: на примере Дагестана отрабатываются технологии, которые затем Кремль перенесет в другие регионы. По задумке, таким образом Владимир Путин, прежде всего, демонстрирует собственную решимость в борьбе с коррупцией, в том числе «в верхах». Вроде бы все логично и убедительно, пусть даже остается открытым вопрос, удалось ли таким способом пригасить эффект от разоблачений Навального. Только вот…и предыстория арестов, и их последствия скорее напоминают не силовую операцию, пусть даже санкционированную из Москвы, а политическую кампанию, причем с весьма сомнительными целями и, вероятнее всего, драматичными последствиями.
Возможно, здесь необходимо напомнить предысторию нынешней «антикоррупционной зачистки». Имидж самого «неспокойного» и самого коррумпированного региона у Дагестана сложился давно. И «зачистки» время от времени тоже проводились. «Новую жизнь» здесь предрекали еще после того, как в Махачкалу прибыл на должность главы региона Рамазан Абдулатипов. Он работал в Москве, входил в «кадровый резерв» президента, и многие были уверены, что ему предоставлен этакий «карт-бланш». Но осенью 2017 года события принимают неожиданный оборот. 27 сентября Абдулатипова экстренно вызывают в Кремль, предлагают ряд должностей и обсуждают с ним кандидатуру возможного преемника. Абдулатипов, судя по всему, в шоке, на сессии Народного собрания Дагестана он, объявив о своей отставке, посетовал, что в Москве есть люди, которые «на ходу бреют зайцев». «Они навязывают президенту [страны] не очень популярные решения. Но решение президента не принимается без воли Всевышнего», — говорил глава Дагестана. Для опытного аппаратчика такая вольность сама по себе непредставима. Тем не менее Путин уже 3 октября принял не совсем добровольную отставку Абдулатипова, назначив в тот же день врио руководителя Дагестана — главу фракции «Единая Россия» в Государственной думе Владимира Васильева, которого уже по горячим следам назвали «генерал-губернатором».
Первое время Васильев обживался в кресле. А затем посыпались «горячие новости» об арестах.
Без сомнения, для борьбы с коррупцией необходима политическая воля, причем прежде всего «сверху». Это аксиома. Другое дело — соотношение «антикоррупционной борьбы» и политики. Во всяком случае, Рамазан Абдулатипов уже назвал аресты «кампанейщиной» и даже провел аналогию с предложениями Жириновского «окружить Северный Кавказ колючей проволокой». По словам Абдулатипова, «если есть конкретные обвинения по конкретным вопросам, надо разбираться, а не проводить кампанию и держать республику в таком нервно-психологическом напряжении». «Это политически сейчас неверно: идут президентские выборы, и в этот момент фактически дискредитируется вся власть республики, — заявил Абдулатипов. — Это не нужно делать, еще раз подчеркиваю, борьба с криминалом в Дагестане шла не менее активно и до моего ухода, правоохранительные органы [тогда] очень многое сделали для того, чтобы очистить Дагестан. Я поменял 26 глав районов, два раза поменял правительство. И фигуранты были соответствующим образом привлечены к ответственности, но, я еще раз говорю, мы не превращали это в кампанию». Но самое главное, Абдулатипов предупредил: «Тут надо очень осторожно, очень разумно действовать, чтобы потом не было осложнений, потому что могут быть очень негативные последствия от этой кампанейщины. Надо, чтобы избежали этого налета недоверия и подозрения в отношении Дагестана и дагестанцев. Никто и никуда не убегает, никто не прячется, поэтому нет необходимости архитектора города брать большой группой с масками. Это архитектор города, у него, кроме карандаша и планшета, ничего нету». И добавил: «Дагестан и дагестанцы изменились, а мнение о дагестанцах в Москве не изменилось. К сожалению, отсюда и идут эти вопросы».
А вот тут надо поподробнее. Оставим в стороне сугубо «оперативные» вопросы расследования. Просто нельзя не заметить, что политическая «составляющая» процессов в Дагестане развивается по весьма травматичному и — назовем вещи своими именами — крайне оскорбительному сценарию. И. о. премьера стал экс-министр экономического развития Татарстана Артем Здунов, как признал в эфире «Вестей в субботу» Сергей Брилев, мордвин по национальности. Генеральный прокурор Юрий Чайка представил в Махачкале нового прокурора — Дениса Попова.
Васильев в беседе с Брилевым уже подтвердил, что следственные действия будут вести «не местные прокуроры». И пока по российскому федеральному эфиру гуляют сюжеты с золотыми пистолетами Стечкина и роскошными особняками «фигурантов», в Дагестане обсуждают другую новость: «варяги», по всей видимости, придут и на другие ключевые посты. И это вряд ли похоже на «цепь случайностей». Дело не только в том, что национальный вопрос — дело априори деликатное и взрывоопасное, а когда его «пристегивают» к борьбе с коррупцией — тем более. Просто все это оставляет стойкое ощущение «дежавю». Похожие процессы в нашей общей истории уже были.
Алма-атинская «метель» над Дагестаном
Возможно, тем, «кому за…», репортажи из Дагестана с роскошными особняками арестованных «фигурантов» и изъятыми у них золотыми «стечкиными» напомнили другие репортажи — из Центральной Азии в восьмидесятые годы. Тогда, напомним, советские газеты тоже в красках рассказывали о расследовании коррупции и «хлопковых приписок» в этом регионе, прежде всего в Узбекистане. В СМИ мелькали фотографии трехлитровых баллонов, наполненных золотыми монетами царской чеканки, пачки наличных денег, чемоданы ювелирных украшений. За решеткой оказывались даже республиканские руководители высшего звена. Все это, по задумке Москвы, должно было демонстрировать борьбу с «коррумпированными кланами». Правда, расследование в Узбекистане вскоре не оставило сомнений: коррупционные «цепочки» из Ташкента тянутся в московские кабинеты, но на это предпочли не обратить внимания.
По совести говоря, одно только это уже повод озвучить вопрос, обрываются ли коррупционные «цепочки» в Дагестане на уровне Махачкалы или же продолжаются в московские кабинеты, и если да, то станут ли московские командированные прокуроры расследовать и московское «продолжение». В конце концов, вряд ли случайно, что в Древнем Риме, где впервые появилась система колониального управления, появилась поговорка про чиновников, присланных из столицы в регионы: «Он бедным приехал в богатую провинцию и богатым уехал из бедной провинции». Но не менее важно другое. Уже в начале восьмидесятых годов Кремль обозначил курс на методичное «выбивание» сильных лидеров, скажем так, неславянской национальности. С приходом на пост генсека ЦК КПСС Михаила Горбачева эта политика «набрала обороты». Против руководства Узбекистана инициировали «коррупционное» расследование. Там же, где коррупцию не обнаруживали, применялась универсальная формулировка: «на пенсию по состоянию здоровья». Отставка Общенационального лидера Гейдара Алиева, в те годы — союзного вице-премьера, дает здесь немалую пищу для размышлений. Кроме того, именно так был лишен своего поста руководитель Казахстана Динмухаммед Кунаев. А на его место прислали Геннадия Колбина.
Строго говоря, уже не было сомнений: на Казахстане «отрабатывают технологии». И если первый опыт прошел бы успешно, то дальше присланные из Москвы «кадры» заняли бы ведущие посты и в других союзных республиках. В Кремле были уверены, что все пройдет гладко. Тем более что в Казахстане на тот момент этнические казахи уже не составляли большинства.
Но в Казахстане новое назначение вызвало взрыв возмущения. В Алма-Ате, тогдашней столице республики, говорили: назначьте если и не этнического казаха, то хотя бы казахстанца! Возмущение выплеснулось на улицы. 17 декабря в Алма-Ате началась стихийная демонстрация, которую жестоко разогнали. Советский спецназ использовал дубинки и саперные лопаты, демонстрантов травили собаками. Разгон митинга получил кодовое название «Операция «Метель»». И хотя Колбина сместили только в 1989 году, алма-атинский опыт Москва больше не решилась где-либо повторить.
А теперь в Дагестане «варяги» занимают руководящие посты в то время, когда в других регионах России активно вытесняют из сферы образования национальные языки. Еще несколько лет назад были попытки «растворения». скажем так, «национальных» административных единиц в «обычных». Судя по всему, нынешнего главу Дагестана, который хоть и Владимир Алибабаевич, но все же Васильев, полуофициально называют «генерал-губернатором» с дальним прицелом: все слишком напоминает попытку если и не превратить Россию из федерального государства в унитарное (хотя, будем откровенны, замена воинского приветствия со «Служу Российской Федерации!» на «Служу России!» дает здесь пищу для размышлений), то уж во всяком случае лишить федерацию национальной основы.
Пока что события в Дагестане не вызвали повторения «алма-атинского» сценария. Но вот нет уверенности, что Кремль не попытается этот опыт повторить. И вряд ли стоит надеяться, что подобные операции везде и всюду пройдут гладко. А уж тем более лучше не забывать, что горбачевкое прочтение «ленинской национальной политики» не предотвратило распада СССР.
Нурани, специально для Minval.az
