«Иранцы помнят историю. Для них Азербайджан – это когда-то исторически их территория, которую они хотят восстановить»

«Иранцы помнят историю. Для них Азербайджан – это когда-то исторически их территория, которую они хотят восстановить»

«Иранцы помнят историю. Для них Азербайджан – это когда-то исторически их территория, которую они хотят восстановить»Интервью Minval.az с Президентом Российской Ближневосточной Ассоциации, специалистом по международным проблемам ближневосточного региона Мурадом Садыгзаде.

– Как много азербайджанцев проживает в регионах  Ближнего Востока?

– По некоторым оценкам, только 25-30 миллионов проживает на территории Ирана. Это самое большое национальное меньшинство Ирана, которое, кстати, занимает достаточно влиятельные позиции в руководстве исламской республики. Ни для кого не секрет, что сегодняшний акбар исламской республики является этническим азербайджанцем, многие руководящие посты, как я уже говорил, занимают представители этнических меньшинств. В этом плане внутри страны большинство людей все-таки едины, несмотря на некоторые настроения национально-освободительного движения, азербайджанцы составляют костяк сегодняшнего руководства исламской республики, являются той потенциальной силой, которая позволяет развиваться в условиях тяжелых санкций, которые возобновлены со стороны США. Также много наших соотечественников проживает на территории Турции. По разным оценкам, их около 3 миллионов, даже больше. Этнические азербайджанцы, которые когда-то переселились за сегодняшнюю территорию Азербайджана в целом не достигают более миллиона по всему Ближнему Востоку, потому что преимущественно, особенно регионы Леванта, населены армянами, и чаще всего, к сожалению, их негативная огласка приводит к не таким теплым отношениям с Азербайджаном, потому что есть страны, например, Ливан, в котором существуют политические движения, связанные с армянами, представляющие интересы только лишь армян. Та же самая Палестина, с которой Азербайджан, как мусульманская страна, солидарен в вопросах в восстановлении государственности. Но несмотря на это чаще всего позиция Палестины близка к армянской, потому что на территории этой страны проживает очень много армян. На территории Ирака есть город, в котором проживают армяне. И все эти армяне, проживающие на территории Ближнего Востока, сами формируют негативное отношение к Азербайджану в целом.

– Мне приходилось наблюдать в разных странах СНГ – в том числе и в России, и в Грузии тот факт, что вопрос нагорно-карабахского конфликта особо остро стоит только в двух странах – Азербайджане и Армении. В других же странах – в том числе и в дальнем зарубежье, где так же проживают этнические азербайджанцы и армяне, на вопрос конфликта между странами смотрят как говорится «сквозь пальцы». Представители этих двух враждующих народов общаются в социуме, у них есть совместный бизнес, они дружат семьями, некоторые даже объединятся в семьи. Скажите, а как обстоят дела в отношении нагорно-карабахского конфликта у этнических азербайджанцев и армян, проживающих на территории Ближнего Востока?

– Я могу вам сказать из практики: я объездил всю территорию Ирана, где на сегодняшний день проживают азербайджанцы – Умрию, Хой, Ардебиль, Тебриз, Мэрэнд – и заметил, что отношения между азербайджанцами и армянами на самом деле нейтральные, потому что армянское меньшинство, которое есть в Иране, оно, в основном занято в сфере экономических интересов, в основном, торговли, в то время как азербайджанцы занимаются крупным бизнесом, и потому между ними нет никаких пересечений интересов. Но чаще всего этнические азербайджанцы пытаются разбавить немного позицию Ирана по данному вопросу, потому что как мы знаем, Иран ведет себя очень сдержанно с одной стороны, но до этого больший упор до определенного момента был в сторону Армении. Мы знаем, что экономические проекты, идея о строительстве железной дороги и еще какие-то дополнительные траектории взаимодействия – это все было в приоритете до определенного момента.

– Между Азербайджаном и Ираном в данный момент довольно натянутые отношения, тем более, что Азербайджан в определенной мере поддержал антииранские санкции, а именно прекратил финансирование строительства железнодорожного пути на территории Ирана. По решению правительства на неопределенное время было отложено строительство, в ходе которого 500 миллионов долларов Азербайджан должен был вложить в строительство транспортного коридора «Север-Юг».

– Дело в том, что азербайджанские интересы связаны не только с Западом, ведь Запад, как известно, снял санкции с Ирана. Интересы с США значительно важнее. На сегодняшний день Азербайджан сохраняет независимую политику и это очень важно. Неприсоединение к блокам позволяет Азербайджану более или менее лавировать. Мы должны понимать и осознавать, что Азербайджан сейчас, да и в будущем тоже, не может претендовать на роль сверхдержавы. Подойдем к этому вопросу рационально, и как бы мы все не любили свою страну, мы обязаны это признать. Азербайджан находится в мировом сообществе, в котором планы на повестку дня составляют сверхдержавы.

– А какую позицию занимает Иран в этом списке? И как может отразиться на нашей стране поддержание санкций США против Ирана?  

– Иран на сегодняшний день нельзя назвать глобальной сверхдержавой. Это, скорее, региональный центр силы, которым не особо довольны другие глобальные центры. И как мы видим, Азербайджан будет сохранять максимальный нейтралитет, но при этом учитывать свои экономические интересы в первую очередь, потому что для Баку на сегодняшний момент очень важно развитие своего внутреннего благосостояния – это безусловно. А это, в первую очередь, зависит от инвестиций, которые могут быть со стороны Соединенных Штатов Америки, потому что последний визит высокопоставленных лиц, в частности, советника Джона Болтона – очень важный знак. И, возможно, будут приняты какие-то договоренности относительно иранского вопроса.

– В 2013-м году неожиданный для многих телефонный звонок президента США Обамы президенту Ирана Роухани и стремительное развертывание после этого событий – в том числе и многозначительных заявлений из Вашингтона относительно одобрения «мирной ядерной программы Ирана» – вызвал неоднозначную реакцию у мирового сообщества, которое было обеспокоено, прежде всего тем, что Иран переориентируется в своей внешней политике на США и повернется спиной к Москве. Как Вы полагаете, что это было?

– То самое «сближение», на мой взгляд, было искусственным, потому что все это происходило на фоне некоторых региональных активизаций Ирана, в частности, на фоне Сирийского конфликта.

– Между Азербайджаном и Россией отношения укрепляются с каждым годом, отношение Ирана к Азербайджану относительно понятно. А как складываются отношения между Ираном и Россией?

– Я очень давно общаюсь с иранцами, которые на самом деле являются одними из самых трудных переговорщиков в мире, они очень искусные дипломаты, я бы даже сказал – самые искусные. Они помнят историю, они по-другому смотрят на Азербайджан. Для них Азербайджан – это когда-то исторически их территория, которую они хотят восстановить. И они не видят в Азербайджане настоящего союзника, так же, как не видят такого союзника и в России, хотя часто в российском медиа-сообществе говорится о том, что Иран и Россия – союзники. Я не то, чтобы это отрицаю, я просто считаю это некорректным, потому что мы можем говорить о ситуативных альянсах, особенно наблюдая текущую ситуацию, и понимаем, что ни о каком союзничестве говорить нельзя. И тому есть колоссальное количество фактов – даже экономических. Вы помните, до снятия санкций РЖД подписало соглашение с Ираном о строительстве и восстановлении железных дорог на территории Ирана? Санкции сняли – дороги стали строить китайцы. Почему? Да потому что иранцам это выгоднее. РЖД ничего не сказали, потому что была Сирия, и политика играла большую роль, нежели экономика. Сняли санкции, вместо 100 самолетов «Superjet 100» иранцы закупили французские «Airbus».

– То есть, Иран – это не та страна, которая живет по понятиям?

– Совершенно верно. Для правительства Ирана не существует политических приоритетов, для них важны приоритеты, защищающие исключительно национальные интересы. И потому в Иране понимают, что договариваться, конечно же, можно, но доверять на 100% России в Сирийском конфликте тоже не совсем правильно. С одной стороны, иранцев можно понять. Полгода назад в СМИ прошла информация о том, что фосфатные руды, которыми очень богата Сирия, были переданы российским компаниям-разработчикам, хотя до того правительствами стран Сирии и Ирана был подписан договор о том, что фосфатные руды будут разрабатываться иранцами. Мы понимаем, конечно же, что Иран остался недоволен. Спорить против России открыто невозможно, потому что Россия обладает большим военным потенциалом, чем Иран. Но с другой стороны, Россия тоже учитывает интересы Ирана. Опять же, приведу пример: когда транснациональная корпорация открывает новый бизнес – дочернюю компанию в какой-нибудь новой стране, в последнее время они не привлекают топ-менджеров из своей страны: им нужен человек, знающий всю «внутреннюю кухню». Тоже самое и с Сирией. Представьте, что Сирия – это страна, на территории которой будет работать российская компания. А российские топ-менеджеры тут значительно слабее, потому что, к сожалению, особенно после 80-х годов в той же самой российской академической сфере Ближнего Востока из-за утечки мозгов, из-за утечки интеллектуальной прослойки населения подход к Ближнем Востоку изменился, остались востоковеды, хоть и уважаемые, но не учитывающие тенденции изменения мира, что СССР больше нет. Сегодня влияние средств массовой информации значительно важнее политических актов и слов политических лидеров, и что одна компания вроде Google может привнести больше идей, чем даже несколько объединившихся стран. Но растет новое поколение людей, которое пытается в эту сферу уйти.

– Сирия традиционно была практически единственным союзником Ирана в последние годы. Ливанская шиитская «Хизбалла» – креатура Ирана – управлялась, в том числе и из Тегерана, и Дамаска. Потеря Сирии для Ирана чревата потерей возможностей оказывать свое влияние на военно-политические процессы в Ливане. По сути ИРИ лишается последнего союзника. Сирийский вопрос также является одним из главных в жестком диалоге иранских реформаторов и радикалов. Степень и уровень военной вовлечённости ИРИ в Сирии – это предмет их раздора, хотя и те и другие выступают за усиление влияния Тегерана на процессы, происходящие в Сирии и вокруг нее. Это Гордиев узел, развязать который Ирану будет очень сложно. Ваши прогнозы в данной ситуации?

– Ирано-сирийский конфликт не решится в ближайшее время, и не решится не только существующий политический кризис, но и вооруженный, в том числе. На мой взгляд, на 2019-й год существуют два сценария развития конфликта. Начну с позитивного прогноза, который заключается в следующем: Турция сможет, как и было обещано, по зонам деэскалации в Идлибе решить этот вопрос и вывести тяжелое вооружение у умеренной оппозиции, с точки зрения Анкары, у «Хайат Тахрир аш-Шам», признанной в России террористической организацией. Если Турции удастся внедрить в жизнь задуманное, то в Идлибе начнется политический процесс, своеобразная интеграция некоторой части Сирии, также начнется решаться вопрос с курдскими радикальными движениями, угрожающих на сегодняшний день безопасности Турции. Скорее всего, Россия в обмен на Идлиб разрешит и пойдет на компромисс с Турцией, чтобы Турция провела операцию на территории курдских кантонов Африна. Известно, что эти территории симпатизируют РПК, а РПК – это главная угроза национальной безопасности Турции на сегодняшний день. Негативный сценарий будет заключаться в следующем: проблему Идлиба уже невозможно будет решить, так как умеренные оппозиционеры «Хайат Тахрир аш-Шам» будут противостоять до того момента, пока противостояние это не перерастет в вооруженную стадию. То есть то, что было остановлено по сути в рамках саммита в Иране, когда договорились о том, что не будут начинать операцию, потому что она приведет к масштабной гуманитарной катастрофе.

В худшей развязке сценария будет и операция, и гуманитарная катастрофа. То есть, если не будет принято соглашение, начнется наступление правительственных сил против оппозиции. Мы должны понимать, что очень много беженцев скопилось в различных частях Сирии, те же самые оппозиционеры, которые семьями уезжают после сдачи зон эскалации. И в этих зонах скопления беженцев-оппозиционеров мирное население пострадает больше всего. Для репутации России такая развязка тоже не особо позитивна: все понимают, что в случае войны издержки будут очень большими. Не вмешиваться в эти процессы Россия не может, так уже как активно участвует в них. Международное сообщество все больше понимает легитимное участие российской компании в Сирии. К негативному сценарию можно прибавить еще один негативный момент: Ирану в какой-то момент может надоесть то, что столько вложенных сил приводят к нулевому результату. По сегодняшний день Иран имеет большое влияние в Сирии, потому что шиитские ополчения играют важную роль, и они являются гораздо более мошной военной силой, нежели российские ракетно-космические силы.

– Не так давно в СМИ появилась информация о том, что Иран продемонстрировал новые ракеты, способные несли ядерные боеголовки на достаточно большое расстояние. Как Вы считаете, это на самом деле констатация факта или демонстративное «потрясание оружием»? И насколько эта демонстрация выгодна Ирану?

– Мне кажется, что это выгодно всем сторонам конфликта на сегодняшний день. Мы могли наблюдать за технологическим развитием Ирана, они недавно представили публике вооруженные истребители, которые по своим техническим данным не уступают современным аналогам новейших истребителей Китая. Да, предположим, модели иранских истребителей были скопированы, но все же Иран их выпустил – да еще и с учетом многолетних санкций (Иран находится под санкциями с 1979 года, прим.авт.). А потому, я думаю, и создание ракет нового поколения для Ирана тоже вполне доступно. Но пока эти ракеты не применят, у нас, по-любому, не будет достоверной информации. Но опять же все это оружие создается в целях безопасности. Сейчас в арабском мире происходит невообразимое. Лет 10 назад никто бы не поверил в то, что Эр-Рияд – одна из самых консервативных арабских монархий на Ближнем Востоке – будет сближаться с Израилем. Хотя опять же в СМИ просочилась информация, что даже два года назад были встречи кронпринца Мухамеда Бин Салмана с премьер-министром Израиля. А недавний незаметный визит премьер-министра Израиля Биньямина Нетаньяху к султану Омана Кабусу бен Саиду, который, кстати, довольно тепло приветствовал его… Конечно же, договоренности не раскрываются. А потому в 2019-м году лично я ожидаю большую сделку по Палестине, и вопрос это курируется администрацией Трампа. Конечно же, в США не совсем учли интересы палестинцев, это не дипломатический путь решения данного вопроса, а, скорее, жесткий силовой. Но стороны поняли, что это нужно сделать сейчас для сближения своих союзников. Если брать палестинскую проблему, Израиль и Эр-Рияд имеют общую региональную повестку – борьба с Ираном и его ослабление. Соответственно мы видим, что на этом фоне Иран должен грубо говоря «показывать зубы». Мы видим активное сближение всех стран Залива: это, прежде всего, сателлит Эр-Рияда – Бахрейн, Объединенные Арабские Эмираты, которые всегда на уровне бизнеса и вели контакты, конечно же, но сейчас во главу угла также встали и политические интересы. Есть некоторый разлад с Катаром, который выступает, скажем, третьим центром силы наравне с Турцией, потому что никто никогда не отменяет на сегодняшний день роль Турции, и кто бы что ни говорил, Турция является серьезным игроком, и с позицией Эрдогана должны серьезно считаться, так как Турция – одна из самых заинтересованных сторон в сирийском конфликте – что непременно нужно учитывать, и на сегодняшний день она является посредником между Ираном и Саудовской Аравией. А с ругой стороны, это, конечно же, Израиль – несмотря на то, что Эрдоган хочет представить Турцию, как защитницу всего мусульманского мира. И в том числе палестинскую проблему еще с 2011-го года активно поддерживает, мы помним историю с «Флотилией Свободы», когда ухудшились отношения с Израилем – это все очень важно учитывать. И несмотря на все это, Эрдоган поддерживает контакты с Израилем и с Эр-Риядом, хотя последняя ситуация с убийством журналиста Хашукджи стала козырным тузом в руках Турции, и сейчас Эрдоган может диктовать свои условия.

– Вы говорите о любых условиях?

– Я бы не стал так говорить, потому что всегда есть вероятность жесткого ответа с стороны США, особенно если учитывать образ и характер Дональда Трампа, который не любит, когда его шантажируют и не имеет вообще никакой политкорректности. Если никто не верил сначала в развитие полномасштабной войны, Трамп – это та самая личность, которая способна ее развязать. Создается ощущение, что он вообще не понимает, что пишет. Вообще это большая проблема когда в сильных странах к власти приходят люди популистского толка, считающие национализм своим приоритетом. В случае Трампа задача «сделать Америку великой, а американцев – великими» именно в разрезе национализма. Я не специалист по Америке, но когда смотришь на ситуацию с точки зрения контекста, то получается, что один из мировых рупоров, мировых центров силы начинает транслировать новую популистскую идеологию, которая, кстати, активно перехватывается на Ближнем Востоке. Как перед второй мировой войной, когда национализм привел к активному росту фашизма. Сейчас это будет некий современный фашизм, который взял начало в Европе, когда к власти стали приходить партии националистического толка.

– Причем, это будет фашизм, вооруженный ядерными боеголовками.

– Искренне надеюсь, что этого не будет.

Яна Мадатова

Теги:
Из этой рубрики