Бои, шедшие на Восточном фронте в ноябре 1943 года, очень отличались от боев двух предыдущих лет. Хотя осень и 1941-го, и 1942-го была временем крупных операций (соответственно, под Москвой и Сталинградом), для многих частей на других участках фронта наступало время подготовки к зимовке в более-менее удобных местах дислокации.
Погода была им при этом в помощь. После первых ночных заморозков начиналась распутица — время слякоти, когда грязь становилась непролазной даже для гусеничного транспорта. А за ней наступала русская зима, сильно осложнявшая дальнейшее продвижение войск. Однако, в отличие от двух прошлых лет, в 1943-м зима пришла поздно и была необычно мягкой.
Это означало, что практически бесконечные бои после провалившегося летнего наступления Вермахта под Курском просто продолжались. В одном из рапортов, датированных началом декабря, было написано: «У всех частей наступила такая степень истощения, что преодолеть его больше невозможно». Поражение войск Восточного фронта было, по сути, лишь вопросом времени.
Так называемая «Линия Пантера» (часто называемая также «Восточным валом»), на организацию которой Гитлер согласился только после долгих раздумий, была на многих своих отрезках довольно хрупкой, потому что силы Вермахта, задействованные в ней, были измучены длительными боями. Во многих местах Красной армии, значительно превосходившей немецкие войска по численности, удалось прорвать линию фронта. В начале ноября ей, в частности, удалось отвоевать Киев.
Батальоны, ведомые капитанами
Эрих фон Манштейн, главнокомандующий группой армий «Юг», после этого отбыл в ставку Гитлера в Восточной Пруссии, чтобы в полной мере описать ему ситуацию, сложившуюся на фронте. От дивизий, по сути, остались лишь полки; батальоны, которыми командовали капитаны, по своей силе соответствовали ротам; а в составе танковых корпусов оставалось всего лишь по паре десятков машин.
В первую очередь Манштейн потребовал вывести 17-ю армию с Крыма, где она рисковала быть отрезанной и уничтоженной, и перевести ее в качестве резервных сил на Южный фронт, где ее можно было бы использовать для контрнаступления. Манштейна поддерживал при этом начальник отдела по наблюдению за силами противника на восточном направлении, будущий руководитель Федеральной разведывательной службы ФРГ Рейнхард Гелен, доложивший в свою очередь о высокой концентрации советских танковых войск перед позициями группы армий «Центр». По его словам, без срочной передислокации 17-й армии на Восточном фронте возникала «опасность поражения».
Гитлер продолжал упрямиться. Он зациклился на представлении, что с отводом немецких сил для Красной армии откроется доступ к полезным ископаемым на территории Украины и Румынии. О том, что это произошло бы и в случае поражения 17-й армии, он не задумывался. Единственной «уступкой», на которую согласился фюрер, стала передислокация двух танковых дивизий с западного направления.
В ходе «Киевской стратегической наступательной операции», как она называлась в советских исторических документах, Красная армия располагала 670 тысячами солдат, 7 тысячами орудий, 675 танками и 700 самолетами. Таким образом, в середине ноября ей удалось пробить в оборонительных порядках групп армий «Центр» и «Юг» брешь шириной более ста километров.
Никаких маломальских успехов
В этой ситуации первые части 25-й танковой дивизии достигли своих разгрузочных станций. Большое соединение было сформировано во Франции, но оно еще не было до конца вооружено. Солдаты имели минимальную необходимую подготовку, но еще не успели сдать экзамены по владению оружием в боевых условиях, благодаря которым силы Вермахта до сих пор имели, по меньшей мере, тактическое превосходство над советскими войсками.
Гитлер не обращал на это внимания. В отличие от Красной армии, немецкое командование обычно не торопилось бросать свои войсковые соединения в бой до тех пор, пока они не «срастались» изнутри, утверждает историк Карл-Хайнц Фризер. Первое же отступление от этого важного принципа обернулось для Вермахта проблемами. В первый раз вступление в бой только что сформированной танковой дивизии не принесло и частичного успеха. 25-я дивизия была уничтожена еще до того, как ее танки вообще прибыли в район боевых действий.
Гитлер был в ярости и искал виноватых среди командиров на месте событий. Герман Гот, командующий 4-й танковой армией и один из наиболее умелых генералов этого рода войск, который за год до этого участвовал в Сталинградской битве, был снят с должности. На его место был назначен Эрих Раус. К этому моменту немецкая оборонительная кампания находилась уже на грани провала, пишет известный британский военный историк Бэйзил Лиддел Харт (Basil Liddel Hart). Утверждение Сталина во время празднования Октябрьской революции о том, что победа уже близка, едва не воплотилось в жизнь.
Жесткая критика в адрес Сталина
То, что этого все же не произошло, является одним из поворотных моментов Второй мировой войны. В 1990-х годах российские историки после изучения многочисленных документов позволили себе выступить с упреками в адрес Сталина, что, несмотря на значительное преимущество в технике и живой силе, война не была доведена до победы уже в этот момент. «Ошибки командования фронтом обернулись для солдат тяжелой ношей», — написано в последней редакции российской хрестоматии по Великой отечественной войне СССР. Согласно этому изданию, виноват в упущенной победе был, однако, не Сталин, а высокопоставленные фронтовые командиры.
Но ни Ставка, ни штаб-квартира в Москве, ни командование фронтовых штабов оказались не в состоянии оперативно воспользоваться собственным преимуществом. Сталин упрямо продолжал воевать «по учебнику», а его генералы не рисковали выступать с возражениями.
Красная армия атаковала войска Группы армий «Юг» в лоб, и Манштейну удалось удержать позиции. А в середине ноября он начал контрнаступление, обернувшееся настоящей сенсацией.
