COP29
Ты все равно придешь — зачем же не теперь?
Я жду тебя — мне очень трудно.
Я потушила свет и отворила дверь
Тебе, такой простой и чудной.
Прими для этого какой угодно вид,
Ворвись отравленным снарядом
Иль с гирькой подкрадись, как опытный бандит,
Иль отрави тифозным чадом.
Иль сказочкой, придуманной тобой
И всем до тошноты знакомой, —
Чтоб я увидела верх шапки голубой
И бледного от страха управдома.
Мне все равно теперь.
Клубится Енисей,
Звезда Полярная сияет.
И синий блеск возлюбленных очей
Последний ужас застилает.
Анна Ахматова, «К Смерти» (из Реквиема)
Смерть… Это явление всегда взбудораживало умы, чувства, всегда неслo в себе отпечаток мистики и тайны. Неизбежность и неожиданность всегда были ее верными адьютантами, вечно сопровождающими это явление, которое древние греки назвали Тaнатос…
Θάνατος (Тaнатос) пришел к нам в ту ночь в виде угрюмого зимнего холода и под сонорное звучание труб кораблей бакинской бухты и бакинских завод.
Чёрный январь – так назовут потом одну из самых жестоких карательных акций советской армии против населения своей же страны, уже совсем в изгибе империи, 20-го января 1990-го года. Тогда в полночь в Баку вторглись советские войска с большой численностью. Ввод войск был осуществлен на основе Постановления Президиума Верховного Совета СССР и подписанного Горбачевым еще вечером, 19 января. Согласия Верховного Совета Азербайджанской ССР на ввод войск и введения чрезвычайного положения в городе Баку не было. Никто об этом указе, разумеется, не знал. Смерть ворвалась как всегда неожиданно и непредсказуемым образом, да под покровом мрачной бакинской ночи. Тяжелая военная техника, резервисты и личный состав частей, зловеше пролетающие над городом, словно адовы птицы, военные вертолеты и прочие атрибуты самой настоящей войны, заполонили Баку. Военные корабли приблизились со стороны моря, прижав все остальные судна, некоторые из которых от безысходности безостановочно передавали сигнал SOS (кому?) к бакинской бухте. Голос ныне покойной Эльмиры Кафаровой, тогдашнего председателя Верховного Совета АзССР, доносящийся из радио (тогда это был единственный вид из доступного электронного медиа — центральный блок телевидения, как известно, был взорван, а свет во всем городе был отключен на целых 6 дней) и возвещаюший o несогласии с произошедшими собятиями, невиновности в них бакинских властей, привносил кафкианское ощущение и без того жуткой атмосферы. Жестокость «победителей» безоружного населений была запредельной – никакого сострадания и сочувствия к людям, специально применялось пули со смещенным центром тяжести, патронами калибра 5.45 мм, от которых, как известно, спасения нет, и расстреливались даже машины скорой помощи…
В эпоху Просвещения, смерть представлялась в общественном сознании как нечто дикое и необузданное — la mort longue et proche («смерть далекая и близкая»). У многих народов существовали представления о смерти как о моменте, когда бессмертная душа человека расстаётся с телом и направляется к душам предков. Многие мифические герои, подобно Гераклу вступали в непримиримую борьбу со смертью, но в нашем случае все было намного прозаичней. Это была не борьба, а «банальное зло» по Ханне Арендт, самое обыкновенное в своей жуткости массовое побоище беззашитного населения. Делали все это солдаты и офицеры — представители нашей «родненькой» советской армии. Интересно, что же превратило их в безжалостных палачей? Или они не были никакими злодеями, они просто выполняли приказ и исполняли свой долг?
Интересно, что основной канвой книги упомянутой Ханны Арендт – «Банальность зла. Эйхман в Иерусалиме», одной из центральных ее задач становится анализ природы поступков одного из нацистких палачей — Эйхмана, вылившихся в «преступление против человечности». В завершении своей книги Арендт настаивает именно на этой формулировке, поскольку в случае такого рода преступлений речь идет о масштабном, невиданном доселе «разумном уничтожении» homo sapiens. Однако, как показывает Арендт в своей книге, что многие другие преступники вовсе не являлись особыми извращенцеми, садистами, или даже псиxически ненормальными, а тот же самый Эйхман был «ужасно и ужасающе нормальным» человеком. Его преступные действия, словами философа, определялись «самообманом, замешaнным на чудовищной глупости», которая проявлялась в том, что преступник «не в состоянии взглянуть в лицо реальности, поскольку его преступление – это и есть часть реальности».
В этом смысле интересно – может ли повториться такая трагедия, или все это просто натворила «Империя Зла», и более такого у нас не может произойти, так как сегодня мы «свободны от чужеземного ига» и «Наша независимость вечна»? Тогда еще раз напомним, что акция 20 января была проведена властями исключительно как карательная, хоть и особой жестокости. Однако можно ли, назвать карательной акцией и то, что мы видели вчера на фото и видео — то есть противостояние в Торговом центре «Бина», где против протестующих торговцев, граждан страны были введены полицейские с оружием в руках? На меня эти материалы произвели жуткое впячатление – кажется это было не впервой на нашем веку, чтобы с людьми говорили на языке оружия, но чтобы накануне очередной годовщины 20 января – траура, которого в общем-то превратили гософициоз, на кадрах появлялись ведущие «профилактическую работу» вооруженные люди… Все это производило ощущение некоего deja vu, какого-то ирреального наваждения…
Чёрный январь был всего лишь еще одной ступенью в огромной лестнице нашей трагической судьбы. Что ожидало всех нас впереди и долгие годы – то, чего произойдет далее и чему все мы с вами стали свидетелями, уважаемый читатель, никто даже в страшном сне не смог бы представить себе…
P.S. «И дым мучения их будет восходить во веки веков, и не будут иметь покоя ни днем, ни ночью поклоняющиеся зверю и образу его и принимающие начертание имени его» (Откр. 14:11).
Эльмир Мирзоев
нимдаш
