COP29
На этот вопрос ответило – с подтекстами – высокое брюссельское начальство на первом саммите ЕС-ЦА. Сложно сказать, насколько глубоко пять республик региона заглотили европейскую наживку и насколько исчерпывающе «послойно» они расшифровали повышенный интерес Евросоюза к Центральной Азии со всеми вытекающими из него неоколониальными и геополитическими рисками. Факт, однако, остается фактом: Брюссель вцепился в регион, не желая никакого «постороннего» присутствия в нем — своего рода ответ на «обиды», нанесенные ему Москвой, Пекином и теперь уже — Вашингтоном. А также в силу острой потребности прихватить все, что плохо или хорошо лежит: «для геополитического веса».
В Самарканде состоялся первый саммит «Центральная Азия – Евросоюз» (формат 5+1), провозглашенный «историческим». Он прошел под председательством президента Узбекистана Шавката Мирзиеева. В форуме, помимо глав всех пяти государств региона, приняли участие президент Европейского совета Антониу Кошта и председатель Европейской комиссии Урсула фон дер Ляйен.
Подчеркнем, что саммит прошел на многоговорящем фоне углубляющихся противоречий между Европой и США по вопросам безопасности и войны в Украине; требований Вашингтона к членам НАТО вдвое увеличить финансовые отчисления в альянс; тарифной политики США в отношении, в том числе (если не в первую очередь) европейских стран. Брюссель, к тому же, сильно обеспокоен тем, что США и Россия заключат соглашение по Украине в обход его интересов в этой стране. То есть риск потери Украины для Европы, точнее, для ее значительной части, велик, что актуализирует, «в компенсационном порядке», захват ею региона Центральной Азии, находящемся в центре Евразии, транспортных направлений «Восток – Запад» и «Север – Юг». Он напичкан стратегически важными сырьевыми ресурсами, граничит с Россией, Китаем и Афганистаном.
Центральная Азия для Европы – это, во-первых, Клондайк колоссальных возможностей в сфере добычи критически важных сырьевых материалов с использованием дешевой рабочей силы – ведь потребность в металлах для производства комплектующих для возобновляемых источников энергии – растет: аккумуляторов, ветро- и солнечных генераторов и панелей, кабелей и более «серьезной» продукции. Об атомной энергетике – добыче урана, вопрос отдельный, равно как о добыче и транспортировке в Европу центрально-азиатских нефти и газа для снижения зависимости ЕС от российских энергоресурсов и путей их доставки. К слову, Казахстан поставляет нефть в Европу (а это 70% его нефтяного экспорта) преимущественно через территорию России.
Но в качестве альтернативного маршрута используется также Каспийской море, Азербайджан, Грузия с выходом на Европу. Речь о Среднем коридоре, он расширяется, однако его потенциал полностью еще не задействован – требуются значительные инвестиции в инфраструктуру.
В настоящее время в транспортных проектах в Центральной Азии ведущую роль играет Китай с его грандиозным «Один пояс, один путь», от которого Брюссель желает избавиться собственным маршрутом «Глобальные ворота» (Global Gateway), и который он пытается запустить с 2021 года – преимущественно для наращивания геополитического веса на глобальной арене. Урсула фон дер Ляйен даже не стала скрывать, что проект этот «прежде всего – геополитический, …, для позиционирования Европы на конкурентном международном рынке».
И, помнится, бывший глава внешнеполитической службы Евросоюза Жозеп Боррель заявил, что «этот инструмент («Глобальные ворота») направлен против укрепления влияния России и Китая в регионе».
«Глобальные ворота» предусматривают инвестиции в размере порядка 300 млрд евро до 2027 года – «для преодоления наиболее актуальных глобальных вызовов» в развивающихся странах, в числе которых и все пять республик Центральной Азии — Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан, Туркменистан и Узбекистан: собственно, они и являются ключевым звеном европейского проекта.
Между тем проблемы в его реализации имеют место: нестабильность в Европе, миграционный и энергетический кризис, дорого ей обходящийся, понижение уровня жизни, политические перипетии, связанные с наступлением на ЕС «трамповских» ультраправых, и т.д. Можно, конечно, поклянчить деньги у международных финансовых институтов, однако вопрос в том, как погашать долг, если в Европе станет «еще хуже». Так что инвестиция в размере 300 млрд долларов вряд ли под силу Европе, но место-то в Центральной Азии нужно «забить», что и делает ЕС, уже не первый год подбирающийся к региону.
Достаточно привести самые свежие примеры: визит в регион президента Макрона (по меньшей мере – за ураном); мартовский вояж по всем пяти государствам ЦА еврокомиссара по международному партнерству Йозефа Сикела (в Астане он участвовал в подписании соглашения о расширенном партнерстве между ЕС и Казахстаном, оформил с ним соглашение о сотрудничестве по «критически важному сырью»). Плюс в конце марта в Ашхабаде состоялась министерская встреча ЕС – Центральная Азия.
Другая проблема «глубокого бурения» ЕС в государствах Центральной Азии — неготовность последних полностью переключиться на участие в европейском проекте, игнорировав традиционных партнеров и став, тем самым, плацдармом для конкуренции как минимум России, Китая, США и Турции. Китай десятилетиями инвестирует в Центральную Азию миллиарды долларов, включая ее транспортную инфраструктуру.
Россия, имея амбиции традиционного влияния в ЦА, рассматривается государствами региона (в каждом – на свой лад) в качестве поставщика природного газа, потенциального участника строительства атомных электростанций, транспортно-логистического и иного партнера – главное, в сфере безопасности. Достаточно сказать, что в Кыргызстане и Таджикистане дислоцированы российские военные базы.
При всем рвении ЕС «завоевать» Центральную Азию, государства которой отказались вводить антироссийские санкции («в ущерб себе», как сказал президент Казахстана), Брюссель ведет себя неосмотрительно: постоянно требует от «пятерки» неукоснительного соблюдения антироссийских санкций, а за нарушение приказа угрожает вторичными санкциями своей потенциальной «ресурсной базе». Это не может не напрягать государства ЦА, соответственно, перед ними, при всех их проблемах, остро стоит вопрос балансирования во внешней политике. И с приходом к власти Трампа это становится труднее и опаснее: излишние контакты ЦА с ЕС Вашингтону могут сильно не понравиться.
К собственно саммиту «5+1» мы еще вернемся. Обратим внимание на то, с чем придется столкнуться Брюсселю в регионе (во сколько обойдется его перекупить?), в то время как товарооборот Китая с государствам Центральной Азии только по итогам прошлого года составил около 95 млрд долларов (по данным президента Узбекистана, за последние семь лет взаимный товарооборот ЦА с ЕС возрос до 54 млрд евро).
На Россию приходится 30% всей внешней торговли «пятерки», причем, с параллельным укреплением национальных валют, поскольку порядка 60% взаиморасчетов между торгующими сторонами приходится на нацвалюты. Но тут могут возникнуть противоречия с интересами США, поскольку за счет таких взаиморасчетов, в том числе, в ареале стран БРИКС, американский долларов несколько теряет «вес».
Говоря о взаимодействии государств ЦА с Россией, нельзя обойти стороной тот факт, что в регионе функционируют около 24 тыс. предприятий с российским капиталом, а объем накопленных инвестиций РФ в республики ЦА приблизился к 39 млрд в валюте США с выраженной тенденцией к увеличению этой суммы.
Надо полагать, что изменение такого положения в угоду прихватническим амбициям Евросоюза государства региона вряд ли устроит, и от развития Международного транспортного коридора «Север – Юг» они тоже не откажутся. Напротив, ныне разрабатывается проект маршрута из Индийского океана в Европу с отрезком Кыргызстан – Узбекистан – Туркменистан – Россия через Каспийское море с задействованием–развитием портов Махачкалы и Астрахани.
За день до саммита «ЕС – Центральная Азия» (совпадение?) в Казани открылся международный энергетический форум «Энергопром», на котором министр энергетики и водных ресурсов Таджикистана Далер Джума озвучил призыв к российским компаниям принять участие в разработке нефтегазовых месторождений РТ. «Нефтегазовая отрасль, — сказал он, — является неотъемлемой частью энергетической безопасности. И мы надеемся, что Россия, в частности — Татарстан, присоединятся к разработке нефтегазовых месторождений в Таджикистане» и вообще к развитию в нем «чистой энергетики» с учетом ее экспорта в регионы Центральной и Южной Азии.
В трехдневном форуме, завершившемся 4 апреля, в день открытия саммита «5+1», приняли участие около 90 компаний. И, кстати, российская «Татнефть» на территории СЭЗ «Дангара» запустила (в тестовом режиме) крупнейший в Таджикистане нефтеперерабатывающий завод.
Но что лежит «на поверхности» состоявшегося в Самарканде саммита? То есть – об официальной информации. Урсула фон дер Ляйен объявила, что Евросоюз подготовил для стран Центральной Азии пакет инвестиций на 12 млрд евро в рамках программы «Глобальные ворота». Она огласила четыре приоритетных направления для сотрудничества с государствами региона: Транскаспийский транспортный коридор, критически важное сырье, «зеленая» энергетика и цифровая связь.
Из 12 млрд евро 3 млрд предназначены для транспортной сферы, 2,5 млрд пойдут «на критически важное сырье», 6,4 млрд – на энергетические проекты, 100 млн евро — на развитие спутникового интернета.
Что касается добычи «критически важных видов сырья» в ЦА. «Эти богатства, — сказала фон дер Ляйен, — не просто полезные ископаемые, а фундамент экономики будущего, что неизбежно привлекает внимание глобальных игроков. Но в отличие от тех, кто видит здесь лишь источник сырья для вывоза, Европа предлагает принципиально иной подход — создание полного производственного цикла прямо в регионе».
«Хозяин» саммита — Шавкат Мирзиеев, считает приоритетным в сотрудничестве ЕС со странами ЦА инвестиции первого в экономическую и технологическую модернизацию. Он подчеркнул, что все индустриальные и инновационные лидеры Европы успешно работают в Узбекистане и соседних странах, среди них — корпорации TOTAL, Siemens, Linde, Airbus, BASF, Orano и другие.
Президент Узбекистана также сообщил, что в Ташкенте откроется офис Европейского инвестиционного банка, пообещал усилить сотрудничество с Евросоюзом в сфере разработки критических минеральных ресурсов и поведал о ратификации проекта по поставкам электроэнергии из Центральной Азии в Европу. По его словам, Узбекистан планирует к 2030 году увеличить до 54% долю возобновляемой энергии.
Президент Таджикистана Эмомали Рахмон заявил, что рассчитывает на торговые преференции и инвестиции со стороны Евросоюза: «Мы нацелены на дальнейшее расширение экспорта продукции таджикских производителей на европейские рынки, в том числе за счет использования взаимных торговых преференций».
Президент Касым-Жомарт Токаев отметил, что Казахстан готов нарастить экспорт в европейские страны на сумму свыше 2 млрд евро. «Казахстан остается надежным поставщиком углеводородов в Европу. На долю нашей страны приходится около 13% всего импорта нефти Евросоюза, основная часть которого идет через Каспийский трубопроводный консорциум (совместный с Россией проект)», — сказал казахстанский лидер.
Кроме того, он анонсировал начало совместных работ с Узбекистаном и Азербайджаном по строительству линии передач через Каспийское море с выходом на европейские рынки. Ну и напомнил, что Казахстан производит 19 из 34 видов сырья, необходимых для экономики ЕС.
О наличии в Кыргызстане «критически важного сырья» говорил президент этой страны Садыр Жапаров и предложил активизировать с ЕС взаимодействие в его добыче, разработав, предварительно, соответствующую «дорожную карту».
Президент Туркменистана Сердар Бердымухамедов заявил, что Ашхабад «твердо настроен на серьезный энергодиалог с ЕС на новом содержательном уровне и готов к реализации практических шагов» (при этом он не преминул напомнить о нейтральном статусе своей страны).
Как видим, ничего чрезвычайного на саммите не случилось, так называемого «прорыва» в отношениях не произошло, что явствует из совместного заявления по итогам саммита. Да, стороны «договорились укреплять сотрудничество и вывести отношения на уровень стратегического партнерства». Да, подтвердили, что стратегическое партнерство должно быть наполнено конкретными решениями, проектами и программами»; отметили прогресс в развитии Транскаспийского транспортного коридора, соединяющего Центральную Азию с Европой. В рамках поддержки логистики и инфраструктуры принято решение о выделении ЦА 10 млн евро. Лидеры Евросоюза поддержали стремление Узбекистана и Туркменистана вступить во Всемирную торговую организацию. И совместная декларация сторон – в целом выдержана в таком же духе.
Мы же зададимся, по окончании этого «исторического» действа, несколькими вопросами. Каким образом Брюссель намерен «покорить» Центральную Азию 12 млрд евро и отбить ее у традиционных партнеров региона, тем более, когда ЕС стал довольно слабым игроком, однако все еще зловредным в мировой политике, с перспективой утраты своей субъектности.
Из этого вопроса вытекает следующий: готов ли он к конкуренции в ЦА с мощными игроками, обеспечению своей энергетической безопасности за счет ресурсов Каспийского региона при явном нежелании на это тратиться. К тому же в условиях, когда ЕС уже можно считать практически антагонистом США, не говоря уже о России, США, Китае и Турции. О том, что все это происходит на фоне неготовности стран региона отвернуться от его традиционных партнеров и по каким причинам – сказано выше.
Похоже, Брюссель ищет «пятый угол», который он надеется обрести в Центральной Азии, поскольку больше, вроде, негде: видимо, Европа пока смирилась с тем, что ее дальние и ближние неоколонии разрывают с ней отношения, выстроенные по схеме «хозяин – раб», а также и с тем, что украинский эксперимент в тандеме с США практически провален: по крайней мере, прихватить богатства Украины «столпам» Европы не удастся, и они отойдут Соединенным Штатам.
Разумеется, уровень проникновения Европы в Центральную Азию зависит от лидеров государств региона. Надо полагать, что выстраивая субъектность собственных стран, налаживая между ними гораздо более прочные связи, чем прежде, они не подкачают.
