COP29
В последнее время думал, что меня сложно удивить чем-либо в контексте общественно-политической ситуации в стране. Но иногда все ж приходится удивляться. Вот, например, в ситуации, когда мэтра отечественной кинематографии сначала в буквальном смысле высадили в аэропорту из автобуса-VIP, а потом долго и мучительно, до скрежета оставшихся извилин, «разбирались» с паспортами (дипломатическим и общегражданским). Представляю, как много образов, уже созданных, этот великий соотечественник смог разглядеть среди них. Зачем, уже созданных? – скажете вы, — может что-то новое почерпнул. Да все просто. С этой серостью, куда им на новые мутации…
И вот. Произошло нечто, отчего мимике удивления впору оставить неизгладимый след на лице. Да скорее не только и не столько удивления. Здесь была практически вся палитра чувств – от возмущения, перемешанного с негодованием, до изумления бесконечностью человеческой подлости и тупости. Речь идет о нападении на кортеж башгана Мусавата. Среди заголовков было сообщений о том, что нападающих было несколько дюжин. Признаться, поначалу в глубине души подумал, что возможно кто-то из журналистской братии несколько сгущает краски – шутка ли, такой толпой! Не для тиража сгущает – для подчеркивания драматичности ситуации. Люди у нас выработали определенный «иммунитет» к происходящим безобразиям, и иным журналистам порой кажется, что эту броню равнодушия можно пробить небольшим художественным драматизированием. Но все оказалось намного хуже, чем смог бы описать любой, даже эпатажный журналист.
Читая информацию о нападении на машины, поначалу подумалось, что в извечной своей манере опричники на местах решили оказать медвежью услугу, думая, что, не дав Башгану возможность въехать в Ленкорань, получат особые коврижки и одобрительное похлопывание высочайшей властной дланью по плечу. Ну, подумалось, получилось как всегда, переперчили, собрав в качестве «возмущенных трудящихся масс» не совсем адекватных элементов, которые, желая получить на чай в дополнение к оговоренной мзде, проявили неприсущее им рвение, при установке просто нахамить, Но, при более детальном изучении вопроса, по словам очевидцев и потерпевших понял, что пресса в первые минуты даже не смогла передать всю трагичность и жестокую агрессивность имеющей место драмы. Но даже все это еще входило в рамки нашей с вами горькой действительности. Дальнейшее было совсем уж ряда вон выходящим. Прямо какой-то сюрреализм… Ведь как можно назвать ситуацию, при которой человек, постоянно старающийся поддерживать стандарты бакинской интеллигенции, спокойно говорит, что во время нападения, он реально и практично думал о том, что если все-таки нападающие смогут выломать окно машины, то придется (!) быстро вылезти из машины, и дать хоть какой-то отпор! Не давать же возможность (!) просто так дать возможность нанести увечья (!), а возможно и быть убитым (!).
Эти размышления вслух я слышал вчера — вечером 13-го января 13 года 21 века.
Символом же последнего нападения на кортеж стал булыжник. Но не булыжник пролетариата, а булыжник, брошенный деклассированными, люмпенизированными элементами, потерявшими всякие моральные устои. Да что там устои. Люмпенов, которые потеряли буквально все черты, отличающие их, как людей, от прочего биологического материала.
Примечательно, что этот символ нашей эпохи приберегла, и на пресс-конференции, организованной в тот же вечер, предъявила одна из функционеров партии, которая находилась в одной из машин кортежа. Существа в человеческом обличье градом сыпали на них камнями. Представленный на пресс-конференции камень из тех, которые пробили окно машины и попали в салон, который был полон пассажиров, в том числе женщин. Только чудом никто не пострадал.
Камни. Их много бросали в истории. Но, приходит время, когда происходит обратное. Их собирают.
Время собирать камни.
Ильгар Ибрагимоглу
нимдаш
