COP29
Войны, по образному выражению классиков, называют повивальной бабкой истории. После них на свет появляются новые чада, которые кардинально меняют привычный уклад. Они же открывают новые возможности для давно назревших перемен. Не имеет значения, о каких войнах идет речь — мировых или локальных, межгосударственных или гражданских.
В Сирии она шла давно, имела на себе отметины как гражданской, так и межгосударственной, являясь частью острой ближневосточной проблемы. Развязка вокруг интриги заставила себя долго ждать. Теперь, когда она наступила, начинается новый этап в истории народа, который разделен по национальному и конфессиональному принципу.
Вопросов намного больше, чем вразумительных ответов, потому что под единой сирийской конфликтной платформой накопилось много противоречий и парадоксов. Наконец, на сирийской почве пересекаются интересы множества стран, которые давно ждали финала кризиса, разыгравшегося на многострадальной земле древнего Шама аж 55 лет назад.
Башар Асад, который стал править после смерти отца Хафеза Асада с середины 2000 года, сразу же вошел в зону густой турбулентности. Ему в наследство досталось много неразрешенных проблем, в числе которых наиболее выпуклыми оказались межконфессиональные.
История современной Сирии, начавшаяся после Второй мировой войны, — это классическая конфигурация проблематичного симбиоза, сотворенного руками метрополий. Они, как изощренные создатели-картографы, умели придавать товарный вид искусственным образованиям, запихивая на дно наспех сколоченных созданий бесчисленное множество неразорвавшихся мин. Это делалось с прицелом на будущее, чтобы держать своих «питомцев» на привязи и в нужное время дергать за ниточки.
Не мудрено, что во многих случаях, как это неоднократно случалось в Сирии, роль ниточек выполняли бикфордов шнуры. Когда наступала острая необходимость, из ничего вырастали кризисы и волнения, благо межнациональные и межрелигиозные мотивы быстро приводят в движение массы, стоит только выкинуть на-гора пару-другую провокаций.
Чего не сделаешь ради дестабилизации положения, чтобы поймать свою рыбку в мутной воде. Умелые пиротехники знают, как в нужное время зажигать фитили и сталкивать лбами не только политические группы, но и общности, народы. Новая история Сирии наглядно демонстрирует примеры на этот счет.
Итак, Башар Асад, правивший без малого четверть века, сошел со сцены, оставив после себя массу проблем для народа, который разделен и, по сути, выглядит обреченным. Миллионы сирийцев разбрелись кто куда, и теперь встает вопрос о том, что им делать с возвращением на израненную родину. Да и готовы ли свои пенаты их встретить, когда огромные города и области лежат в руинах.
Но внешних игроков больше беспокоит не судьба беженцев, хотя все о ней говорят. Приоритетной для них задачей остается дележка паев по интересам после падения авторитарного режима. Вокруг ухода Асада нет никакой интриги. Для внешнего сектора важны мотивы не физической, а политической смерти, потому что в них — коды разгадки некоторых противоречий. Одно ясно: под руинами рухнувшей системы скрываются преимущества, которыми обязательно воспользуются бенефициары победы оппозиции.
Участники Астанинского формата, сразу же включившись в дело, собрались в Дохе, чтобы разобраться между собой и заодно поговорить о будущем своего участия в предстоящем обустройстве сирийской государственности. Всем ясно, что эта тройка подошла к нынешней ситуации с разным багажом дивидендов. Турция, бесспорно, владеет стратегической инициативой перед двумя спарринг-партнерами. Москве и Тегерану еще предстоит нелегкая задача оформить полноценные заявки на участие в главном процессе.
Еще в дело не включилась ООН, молчанием сопровождают события гранды мировой политики. Ожидается большая представительная конференция по сирийскому урегулированию, и еще не факт, что Россия и Иран получат пригласительные премиум-класса. Причины ясны, но не только их союз с Башаром Асадом сбивает котировки их акций.
Все события последних полутора десятков лет потому и разыгрались, что на Дамаск были спущены передовые силы джихадистов разных мастей. Они вырывали куски из тела сирийского организма, и если бы не Москва с Тегераном, развязка давно бы произошла. Война затянулась, и теперь многие надежды отдельных игроков на успех на глазах тают, как прошлогодний снег.
Наступило время, когда безумный утопизм уже не играет никакой роли. Как и в любой войне, здесь объявились победители и проигравшие, и последним сейчас хочется наверстать потери хоть какими-то приобретениями из предстоящих раскладов. Но есть еще одна сторона дела, которая ныне занимает большую часть не только политических элит, но и общественных сил. Где и как проходит грань, разделяющая понятия «террор» и «демократия»? Еще вчера многие называли героев марша на Дамаск террористами, а сегодня уже величают их сирийскими демократическими силами.
Парадокс в том, что некоторые столицы не успели даже вывести из своих черных списков сегодняшних героев, победивших Башара Асада. Успеется, но одно то, как герой революции Абу Мухаммед аль-Джулани проявил великодушие к старой власти, разрешив ей передать полномочия новым функционерам, о многом свидетельствует. В Сирии было достаточно крови и насилия, и от этого устали все. Настал настоящий момент истины, когда все участники сирийской драмы осознали, что физическая сила не всегда указывает на разум и рациональность.
Многие сегодня удивляются тому, каким скоротечным оказалась финальная часть дерзкого противоборства. Но не это главное в наблюдаемом многоактовом действе. Да и не это главное.
Если уж искать признаки трагедийного характера, то они не в том, что рассыпалась власть и произошла революционная смена. Печальное в том, что все это случилось слишком поздно.
