COP29
Одно дело демонстрировать бицепсы перед камерой, бездарно накаченные фотошопом и широко растиражированные по миру (веселья по этому поводу было много), но совсем другое – усмирять колонии, выступающие против диктата Франции, уничтожающей их право на этническую самобытность и самостоятельное принятие решений. Именно с такой ситуацией – которой по счету? — снова столкнулся Эммануэль Макрон. И если с Нигером, Габоном и другими странами новоявленному псевдо Наполеону справиться было не под силу, то «привести в чувство» Новую Каледонию ему, вероятно, будет проще. Вопрос, однако, в том, как, в итоге, аукнутся Франции «стальные бицепсы» Макрона.
Бунт в Французской Новой Каледонии набирает силу: Макрону на этой почве пришлось созвать заседание совета по обороне республики и даже перенести еженедельное совещание правительства и отменить поездку в коммуну Фекан, где он собирался поучаствовать в открытии морского парка ветряных генераторов. Но тут – так некстати — восстала бывшая колония Франции, а ныне – официально – ее заморская территория в Тихом Океане, что, фактически, одно и то же. Да не просто восстала – ее выступления против политики Франции переросли в ожесточенные столкновения с полицией (стони пострадавших, трое погибших), поджоги автомобилей, магазинов, аптек, промышленных предприятий т.д. Особенно неуправляема ситуация в столице архипелага – Нумеа, здесь введен комендантский час, в Новой Каледонии Макрон объявил чрезвычайное положение. Запрещено ношение оружия (как выяснилось в ходе бунта, его здесь изрядное количество); продажа алкоголя.
В чем суть протестных выступлений, переросших в бунт против метрополии? Камнем преткновения стал подготовленный Францией законопроект, имеющий в виду предоставление избирательных прав для участия в местных выборах лицам, проживающим на территории Новой Каледонии более 10 лет. В настоящее время право голоса имеют лишь те, кто значился в избирательном списке в 1998 году, а также их дети. То есть те, кто переехал на жительство в Новую Каледонию позже, права на участи в выборах не имеют.
Коренным жителям – канакам, и сторонникам независимости Новой Каледонии (речь, в первую очередь, о Канакском социалистическом фронте национального освобождения) такой расклад категорически не понравился, поскольку приезжие – не канаки, а в основном, французы и потомки других европейцев – сильно снижают шансы на получение Новой Каледонией независимости. Сложилась явная диспропорция – коренных канаков на их родной земле осталось всего 40%. Так что легко представить, что будущий референдум по независимости Новой Каледонии при предоставлении права голосования «пришлым» (около 25 тыс. новых избирателей) снова провалится (таких неудачных референдумов было уже три).
Ну и в генетической памяти канаков, чье экономическое положение гораздо лучше, чем социально-экономическое положение других колоний и заморских территорий Франции, колониальная жадность и жестокость Франции, все же, живы, несмотря на то, что с 1957 года канаки имеют все права граждан Франции, официально извинившейся перед канаками за безобразия, совершенные, в отношении них, французами.
Новая Каледония стала колонией Франции в 1853 году – остров изначально был захвачен французами, чтобы построить на нем каторжную тюрьму. Но спустя век с лишним французы вдруг обнаружили, что архипелаг-то сказочно богат никелем, золотом, кобальтом, хромом; что его можно превратить в экспортера тропических фруктов и овощей, развить на острове туризм. И канаки стали получать определенную прибыль от разработки полезных ископаемых. Однако «новая эра» не затмила того факта, что канаки были загнаны, в свое время, в резервации, не имели никаких гражданских прав и их восстания французы жестоко подавляли. А сейчас преподнесли и новый «сюрприз».
Мировое движение за деколонизацию после Второй Мировой войны стало набирать силу, хотя крови пролилось много: достаточен пример хотя бы Алжира, сумевшего, в итоге, отчалить от Франции. Канаки вновь возвысили голос, объединились в социалистический фронт национального освобождения во главе с Жаном-Мари Тжибау (позже был убит канаком) и потребовали независимости Новой Каледонии — создания государства канаков. Но возможно ли такое, если списки избирателей и превалирование на острове не канаков, а других наций и народностей, в основном, этнических французов и других «белых», расширятся в пользу последних?
Ответ очевиден. Министр внутренних дел Франции Жеральд Дарманен приказал перебросить в Новую Каледонию элитное подразделение жандармерии для поддержки действующих на месте полицейских сил, но это пока не изменило ситуацию: как констатировал верховный комиссар Франции Луи Ле Фран, «Спокойствие пока не вернулось, ситуация остается чрезвычайно напряженной, и не только в Нумеа, но также и в его пригородах, включая три окраинные коммуны». По его словам, бунтовщики стреляют по жандармам из крупнокалиберного оружия и охотничьих карабинов.
Лидер партии France Insoumise Жан-Люк Меланшон осудил «зажигательный проект» правительства, который в настоящее время рассматривается в парламенте, но его политический оппонент — секретарь республиканцев Эрик Сиотти, защищает проект закона в пользу «применения форм демократии» на архипелаге. Собственно, это и есть позиция официальных властей Франции.
Сейчас в Париже противники независимости Новой Каледонии рассуждают о «неблагодарности этих дикарей», которых французы катапультировали из каменного века в эпоху высоких технологий, но то, что они прихватили Новую Каледонию на крови, понятно, умалчивают. Равно как и свое непонимание того, что канаки не отказались от своих обычаев и культуры предков. Одним словом – «дремучий народ».
Между тем шансы «дикарей» на то, что они одолеют французов с их законодательной инициативой – минимальны: во-первых, у них нет поддержки извне, и они еще не попали в общемировую струю антиколониального движения; далеко не едины в своих устремлениях, и в их среде место имеет идеологическая несовместимость: некоторые не хотят отказываться от «благ гражданина Франции», иные грешат расизмом, третьи продвигают идеи, сходные с русским народничеством. То есть согласованная стратегия и тактика в освобождении от Франции – отсутствует. Соответственно, пока что это льет воду на мельницу Парижа. Однако на фоне крепчающего насилия, которое, по определению, бесконечным быть не может: вернется бумерангом.
Верховный комиссар Франции Луи Ле Франк призвал лидеров движения за независимость использовать свое влияние и предупредил, что «если это не прекратится, будут жертвы» (а они уже есть). Но вряд ли оно прекратится – ситуация может притихнуть на время, а потом бунт вновь разразится, поскольку Макрон, не могший не спрогнозировать ситуацию в Новой Каледонии на почве изменения законодательства, пытается играть «первую скрипку» в Тихоокеанском регионе, за доминирование в котором ломают копья США и Китай. Если Париж потеряет Новую Каледонию и Французскую Полинезию, то он утратит и опорные территории в Тихом океане, и большие доходы от эксплуатации богатейших недр архипелага. А это уже, после провалов в Африке, будет означать полное политическое фиаско.
Парижу впору переключиться на собственные внутренние проблемы, прекратив вмешательство во внутреннюю политику «своих» заморских территорий и суверенных государств – в частности, Южного Кавказа, где он всячески расшатывает ситуацию в компании с другими странами – «поборниками демократии». Да и вообще позаботиться о безопасности самой Франции, где на текущий момент место имели уже 32 попытки помешать эстафете Олимпийского огня во Франции.
Накануне глава МВД Пятой республики Жеральд Дарманен эту цифру подтвердил, но заявил, что попытки были сорваны, поскольку «Безопасность вокруг торжеств, связанных с эстафетой Олимпийского огня, в хороших руках». Было проведено более 330 000 административных расследований, в результате чего выявлены почти 1 200 человек, представляющих угрозу, сказал он.
Напомним, Олимпийский огонь доставили в Марсель 8 мая. В Париже он должен быть к 26 июля, когда пройдет церемония открытия Олимпиады. За это время он преодолеет путь через 400 городов и населенных пунктов. Обеспечивать доставку будут около 10 тыс. факелоносцев. Но никаких гарантий того, что эксцессов во время Олимпиады не будет, нет. Не только из-за напряженной внутриполитической ситуации в стране, а потому, что Париж успел нагадить многим политическим силам в разных странах и целых регионах, включая Ближний Восток.
Так что дроны – крайне опасные «птицы», вполне могут атаковать не только небо над Парижем, но и другими французскими городами. А система Parade (защиты от дронов), как информируют французские СМИ (ссылаемся, в частности, на France24), терпит одну неудачу за другой, поскольку оказалась «дырявой». Впрочем, это не единственная прореха в безопасности Франции, пробивающей, тем не менее, бреши в безопасности других стран.
Таким образом, безопасность Игр вряд ли обеспечена, а тут еще и Новая Каледония. Кто следующий?
Ирина Джорбенадзе
