Возможна ли война между Саудовской Аравией и Ираном? Таким вопросом задается Хуан Коул в своей статье, опубликованной в американском журнале The Nation.
В основе этой борьбы лежат причины вовсе не религиозного характера, хотя обе стороны используют межконфессиональную вражду в качестве средства вербовки, считает автор.
«Текущий кризис в отношениях между Саудовской Аравией и Ираном начался в субботу, 2 января, когда Эр-Рияд казнил влиятельного шиитского проповедника шейха Нимра Бакира ан-Нимра, а в ответ на это разъяренная толпа подожгла посольство Саудовской Аравии в Тегеране. После этого саудовцы объявили о разрыве дипломатических отношений с Ираном, и их примеру последовали Бахрейн и Судан. Но события этой недели стали искрой, попавшей на груду сухой древесины. Иран и Саудовская Аравия участвуют в ряде опосредованных войн, соперничая друг с другом за влияние на Ближнем Востоке. Это нельзя назвать полноценной горячей войной и даже войной между суннитами и шиитами, хотя обе стороны пытаются использовать идеологическую принадлежность в качестве инструмента вербовки. Это скорее борьба за власть, очень напоминающая холодную войну между США и Советским Союзом.
Почему Саудовская Аравия и Иран борются друг с другом? Во-первых, они считают, что они являются региональными державами и что, начиная с 19 века, глобальные и региональные державы должны в обязательном порядке иметь свои сферы влияния и руководить более мелкими государствами. Во-вторых, хрупкий баланс власти между двумя этими государствами был нарушен. Первый удар был нанесен, когда администрация Буша свергла суннитский режим в Ираке, на место которого пришел проиранский религиозный шиитский режим, который во многих важных отношениях отдалил Ирак от Саудовской Аравии и приблизил его к Ирану. Баланс сил еще больше нарушился в результате революций в Йемене, Бахрейне и Сирии, которые начались в 2011 году. Все эти события привели к тому, что Эр-Рияд и Тегеран утратили способность поддерживать статус-кво, и теперь перевес может оказаться как на одной, так и на другой стороне, когда дым рассеется. Обе стороны хотят оказаться на вершине, когда этот день наконец настанет.
Саудовская Аравия и Иран уже рвали дипломатические отношения — это произошло в 1990-х годах — но в 1997 году они были восстановлены, после победы на президентских выборах в Иране Мохаммада Хатами (Mohammad Khatami). По мнению многих аналитиков, что вероятность того, что эти страны вступят в настоящую войну друг с другом, крайне мала. США предоставляют Саудовской Аравии, которая ежедневно производит примерно 11% всей мировой нефти, «зонт безопасности» и никогда не смирятся с атакой Ирана. Даже если бы США не были в этом замешаны, такой конфликт является весьма маловероятным сценарием. Иран — это страна с населением в 78 миллионов человек и опытной армией численностью в 500 тысяч, у которой к тому же есть 800 тысяч добровольцев полувоенной организации Басидж. Однако значительная часть его военных ресурсов сейчас привязана к Сирии. Саудовская Аравия — это страна с населением в 17-20 миллионов человек и неопытной армией, численность которой едва превышает 200 тысяч военнослужащих. Согласно американской военной доктрине, начинать атаку имеет смысл только при численном превосходстве 3 к 1. В соответствии с этим принципом Саудовская Аравия, скорее всего, не станет начинать военную кампанию против Ирана. Кроме того, нет никаких признаков того, что Иран хочет начать горячую войну.
У этих двух государств нет общих границ. У них почти нет ВМС, и, в то время как у Саудовской Аравии есть довольно сильные ВВС, военно-воздушный флот Ирана — это просто насмешка. Будучи странами-производителями нефти, в экономическом смысле Саудовская Аравия и Иран сильно пострадают, если боевые действия выйдут из-под контроля. Даже в период войны Ирана и Ирака в 1980-1988 годах эти два государстве редко наносили удары по нефтедобывающим объектам друг друга, однако цена на нефть все равно упала с 40 до 10 долларов за баррель.
На самом деле Иран и Саудовская Аравия хотят сформировать свою геополитическую среду безопасности, четко очертив сферы влияния, куда сопернику вход воспрещен. Подобно тому, как в соответствии с доктриной Монро США хотели запугать Советский Союз в связи с ракетами на Кубе в 1962 году, Саудовская Аравия сейчас считает, что она подвергается угрозе со стороны поддерживаемых Ираном хуситов в Йемене. Саудовцы либо представляют в ложном свете свои мотивы в Йемене, либо абсолютно неверно понимают своих шиитских зейдитов (которые не питают особой привязанности к иерархическому шиизму Ирана и которые в некоторых отношениях даже ближе к суннитам). Саудовцы считают хуситов посредниками Ирана, хотя нет никаких веских доказательств того, что Иран оказывает им какую-либо помощь.
Так же как прошлогодний политический крах в Йемене и захват хуситами города Сана заставили Саудовскую Аравию вмешаться, перспектива падения режима Башара аль-Асада в Сирии заставило Иран отправить помощь и свои войска в Дамаск. Тегеран также убедил ливанскую группировку Хезболла встать на сторону Асада, сохранив сухопутный коридор, по которому Иран поставляет оружие своему ливанскому клиенту. Иранские инвестиции в Сирии не имеют ничего общего с сирийским шиизмом. Союзники Ирана в Сирии представляют собой сборище христиан и суннитских секуляристов, а также алавитов, для которых характерен гностический и мифологических подход к религии, который настолько же близок иранскому шиизму, насколько теософия близка епископальной системе церковного управления. Более того, алавиты, которые управляют баасистским режимом в Сирии — атеисты.
Саудовская Аравия увидела хорошую возможность свергнуть иранского союзника в Дамаске, когда революция 2011 года переросла в гражданскую войну, и Эр-Рияд поддерживает консервативных салафитских фундаменталистов, потому что у них больше всего причин для того, чтобы положить конец баасистскому режиму и потому что они оказались лучшими боевиками и вербовщиками. Но если бы у Саудовской Аравии была возможность найти более эффективных светских союзников, они, вероятнее всего, были бы счастливы ей воспользоваться. Главное для короля Салмана — свергнуть Асада, потому что тот вырезал суннитских консерваторов в небольших городах и деревнях и потому что он является союзником Ирана.
Помимо стремления очертить эксклюзивные сферы влияния у Ирана и Саудовской Аравии есть проблемы, связанные с внутренней безопасностью, в возникновении которых они винят друг друга. 15% саудовцев — шииты, и большая часть из них проживает в Восточной провинции, постоянно подвергаясь унижениям и дискриминации. Эта провинция имеет большое стратегическое значение, потому что там находятся месторождения саудовской нефти. Саудовские шииты — арабы, а не иранцы, и большинство из них следуют учению великого аятолла Ирака Али Систани. Но Эр-Рияд рассматривает любое гражданское неподчинение шиитов королевства как результат подстрекательств Ирана. Поэтому они сочли шейха ан-Нимра иранским секретным агентом. Саудовцы не представили никаких доказательств его вины (того, что он был замешан в подстрекательстве к восстанию или подготовке террористических атак). Они не сумели доказать, что ан-Нимр убил или хотел убить кого-либо. Однако в Восточной провинции начались беспорядки среди молодых саудовских шиитов, которые сочли, что они живут под гнетом своеобразного религиозного аналога законов Джима Кроу, и ан-Нимр стал жертвенным агнцем, расплатившимся за эти беспорядки. Между тем, как минимум 8% иранцев – сунниты, и Иран боится, что Израиль или Саудовская Аравия могут спровоцировать беспорядки в этих сообществах.
По вполне понятным причинам иностранные наблюдатели часто рассматривают это соперничество как межконфессиональную борьбу, пока они не доходят до деталей и эта версия не начинает распадаться на части. Для Саудовской Аравии всегда была характерна прагматичная внешняя политика, и она далеко не всегда встает на стороны суннитских религиозных движений. Эр-Рияд поддержал националистический египетский офицерский корпус в их перевороте, случившемся благодаря массовой народной поддержке суннитской религиозной партии «Мусульманское братство» летом 2013 года. Саудовская Аравия поддерживает светскую Организацию освобождения Палестины, которая выступает против суннитского фундаменталистского движения ХАМАС. Она поддерживает националистов, окружающих президента Абду Раббу Мансура Хади (Abdu Rabbu Mansour Hadi) в Йемене. Она поддерживает светского суннитского политика Саада аль-Харири в Ливане. Точка зрения о том, что внешняя политика Саудовской Аравии всегда направлена на то, чтобы навязать своим суннитским соседям религиозное правительство фундаменталистов, противоречит фактам.
Прошло уже некоторое время с тех пор, как большинство иранских высокопоставленных чиновников всерьез усвоили официальную идеологию своей страны – идеологию хомейнизма, в основе которой лежит положение о том, что шиитским обществом должны управлять шиитские духовные лидеры. Однако Ирану не удалось убедить другие страны региона в правоте своих принципов. Большинство ливанских шиитов ориентированы на светскость, и, если они голосуют за проиранскую партию-группировку Хезболла, то только потому, что, по их мнению, она может защитить их от Израиля и суннитских радикалов. Иракские религиозные власти в южном иракском городе Наджэф — Ватикан арабского шиизма — отвергли хомейнизм и поддерживают демократические выборы. Большинство шиитов Пакистана и стран Персидского залива следуют учению аятолла Систани, а не иранского лидера Али Хаменеи. У Ирана не только нет близких в идеологическом смысле государств в регионе, он довольно часто еще и поддерживает суннитов. У Ирана отличные отношения с таджикскими суннитами и узбеками в Афганистане, а также, возможно, даже какие-то связи с Талибаном. Несмотря на то, что в последние три года отношения между суннитским фундаменталистским ХАМАСом и шиитским Ираном были натянутыми, долгое время Иран поддерживал его и, по всей видимости, готов делать это снова.
На Ближнем Востоке есть страны, которые Саудовской Аравии и Ирану приходится делить. Оман старается быть честным посредником. Ирак отказался разорвать связи с Саудовской Аравией, несмотря на демонстрации против казни шейха ан-Нимра. Дубай поддерживает хорошие отношения с обеими странами. Ливан тоже старается не ссориться с Ираном и Саудовской Аравией, хотя в последнее время он больше склоняется к Ирану, потому что ливанские шииты, христиане и светские сунниты боятся тех суннитских салафитов, которых поддерживают саудовцы.
Оман и Ирак объявили о своей готовности попытаться примирить их, и, возможно, в результате принятия Совбезом ООН резолюции, осуждающей нападение на посольство Саудовской Аравии в Тегеране, генерал Мохсен Каземейни (Mohsen Kazemeini), командующий тегеранским подразделением Корпуса стражей исламской революции, назвал это нападение «полностью организованным» шагом, к которому, по его словам, чиновники Исламской республики совершенно не причастны. Неспособность иранских властей защитить посольство или быстро устранить пожар заставила Эр-Рияд высказать предположение, что это нападение было организовано правительством.
Одна из главных проблем здесь — это чрезмерные амбиции. Ни Иран, ни Саудовская Аравия сейчас не готовы к тому, чтобы действовать как региональные державы, имеющие эксклюзивные сферы влияния. Численность населения Саудовской Аравии слишком мала для этого, а Иран слишком беден. Кроме того, их идеологии не слишком близки их соседям. Именно поэтому война саудовцев в Йемене превращается в трясину, а Ирану приходится просить Россию прийти на помощь Асаду в Сирии. Войны в Сирии и Йемене закончатся быстро, если будет найдена формула разделения власти между воюющими сторонами так, чтобы ни Тегеран, ни Эр-Рияд не были полностью исключены из процесса мирного урегулирования. Ни Иран, ни Саудовская Аравия, возможно, не будут рады отсутствию полной победы, однако длительные войны слишком губительны и влекут за собой чрезмерно большие потери».
