COP29— Господин Трофимов, почему на ваш взгляд до сих пор нет прогресса в переговорном процессе по урегулированию нагорно-карабахского конфликта, напротив ситуация на линии соприкосновения значительно ухудшилась?
— Причина последних столкновений в смене ролей Армении и Азербайджана, которые они до сих пор играли в регионе. Экономика Армении не развивается, не получает новых импульсов, и не последнюю роль в этом играет позиция Турции и отсутствие с Россией общей границы. Азербайджан наоборот показывает успехи в области дипломатии, подготовке вооруженных сил и улучшении своих переговорных позиций по Нагорному Карабаху.
Минская группа не видит этих изменений и пытается предлагать компромиссы, исходя из своего представления об Армении и Азербайджане 1992 года. Для Баку это не может быть приемлемо. Армения же заблуждается насчет характера и решительности российской поддержки. Ее шансы на выгодное разрешение падают, а если вопрос ее участия в Евразийском Союзе так и не будет окончательно решен – и вовсе станут призрачными. В отношениях России и Армении не все благополучно, и это неблагополучие может сыграть с Ереваном дурную шутку.
Даже если международное сотрудничество не приведет к успеху, этнополитический конфликт все равно будет разрешен силовым путем. Это достаточно прозрачная позиция Алиева, и, несмотря на этическую сомнительность, она уже приносит свои плоды. Посредникам остается только переосмыслить подходы и предложения по урегулированию ситуации в Нагорном Карабахе, и чем дольше они остаются на своих старых позициях, полных неуместных идеалов и старых предрассудков, тем меньше будет прогресса в этой непростой ситуации.
— Выбор Армении в пользу ТС ослабил ее позиции с Западом. Считаете ли Вы, что Армения, таким образом, может лишиться поддержки глобального политического игрока, а значит и поддержки в Карабахском вопросе?
— Дипломатические возможности армян значительно шире, чем официальные каналы Республики Армения. Здесь и дипломатия так называемого «второго уровня»: в виде общественных слушаний, круглых столов и обсуждения правовой ситуации на уровне парламентских групп в Европе. Сюда относится и общественная дипломатия, выраженная в виде некоммерческих объединений и диаспор в европейских странах, в виде действий армян, связанных с европейским бизнесом.
Многие страны видят свою политическую миссию в продвижении свободы и борьбе с дискриминацией и ущемлениями прав в разных формах вне зависимости от того, планируют ли те или иные страны интегрироваться с Россией или Западом. И армянские структуры влияния успешно используют эту миссию, презентуя в странах Западной Европы свои проблемы.
Для западных стран повод поговорить о геноциде выигрышен в зависимости от политической конъюнктуры. Саркози в последние годы своего президентства уделял большое внимание инициативам в области проармянской общественной дипломатии даже тогда, когда его правительство прямо не поддерживало деятельность армянских властей.
Так что если на официальном уровне Франсуа Олланд и выскажет свое недовольство евразийской интеграцией Армении, это будет означать, что закрылся только один из каналов армянской дипломатии. Напомню, что Франция и некоторые штаты США признавали геноцид под влиянием дипломатии второго и третьего уровня, которые не менее влиятельны в этих странах, чем официальная. Часто это происходило в ситуации, когда продвижения на переговорах на уровне дипломатических ведомств, практически не было.
— Если взять во внимание что за последнее время Россия держится в стороне в вопросе урегулирования конфликта, значит ли это, что она будет постепенно абстрагироваться от этой проблемы, или это ошибочное мнение?
— Возможно, пауза, которая наступила в российском посредничестве при разрешении нагорно-карабахского конфликта, означает, что российское руководство осознает, что данный подход не приносит никаких результатов, а трехсторонние встречи не приводят к прогрессу. В самой России все чаще раздаются голоса, сам формат Минской группы ОБСЕ себя исчерпал, а возможности, которые давало российское посредничество с начала 90-х годов так и не были реализованы.
Если не будет вооруженного конфликта, смена формата посредничества наступит не раньше, чем будет учрежден Евразийский Союз, и Армения окончательно не определиться со своим участием в нем. Далее видятся два противоположных пути: либо Россия встанет на сторону Армении как участницы евразийской интеграции, либо будет восстановлен конституционный порядок Азербайджана, как то предписывает стратегическая логика российской геополитики на Южном Кавказе. Далее, как нейтральная сторона, Россия выступать не может: это не приносит ни ясности в путях урегулирования, ни мира на Кавказе как такового.
— Как вы оцениваете ирано-американское потепление в отношениях сторон? Как долго они продлятся и могут ли они привести, к полному снятию санкций и спаду угрозы войны в Иране?
— Полного снятия санкций ждать не приходится. Ирано-американское потепление – попытка отвлечь политический класс в Тегеране от внешней политики в сторону новых возможностей экономического развития.
После того как власти страны успешно доказали мирную направленность ядерной программы, они получили изрядный моральный авторитет, который используют для нормализации ситуации в непосредственной близости от своих границ, работая с сирийскими проправительственными силами и шиитами Ирака. Как минимум это подрывает американский план для Ближнего Востока.
Тема войны отходит на второй план, но в стратегическом измерении ни о каком американо-иранском партнерстве говорить не придется.
— Считаете ли Вы, что Иран может рассчитывать на нормализацию отношений с Западом только в том случае, если «сдаст» Сирию, откажется от поддержки Хизбаллы, закроет глаза на нарастающее суннито-шиитское противостояние, согласится с присутствием НАТО на Каспии и расширением военно-политической активности в Центральной Азии?
— Задолго до того как этот список требований будет выполнен, в Иране произойдет какая-нибудь революция среднего класса вроде тех, что происходят на Украине, в Боснии, в странах, затронутых «арабской весной», и Иран в том виде, каком он «угрожает» США, перестанет существовать. Политика США в отношении Ирана, скорее всего, на это и рассчитана.
Что из себя будет представлять Иран после такой революции догадаться не сложно. Достаточно только посмотреть через иранскую границу – хоть в сторону Сирии, хоть в сторону Афганистана, хоть в сторону Ирака.
— Как скоро может быть закрыт сирийский вопрос?
— Сирийские оппозиционеры и исламисты еще долго будут оказывать вооруженное сопротивление, но к строительству мира в ключевых районах власти приступят, скорее всего, уже в этом году.
По некоторым данным, боевики испытывают значительные проблемы с оружием, продовольствием и дипломатической поддержкой. Гражданская война становится все более непопулярной, а разруха плохо сказывается на поддержке местным населением. Если европейские страны откажутся от авантюристских планов поддерживать боевиков оружием, то ближайшее полугодие станет ключевым для завершения гражданской войны.
— Какимвидится Вам будущее Украины, и в конечном итоге, какой интеграционный вектор развития выберет Украина? Есть ли шансы у Януковича остаться у власти, в случае если он выберет членство в ТС?
— В Евросоюзе имеют будущее только те страны, которые имеют развитую, конкурентную экономику. Те же страны, которые с помощью ЕС пытаются решать свои экономические проблемы, в конечном счете, оказываются жестоко обманутыми. Страны Прибалтики потеряли большую часть молодежи, которая уехала на заработки и постоянное жительство в страны Западной Европы, а такие страны как Кипр и Греция получили кризис, который вряд ли бы случился, будь их экономика менее глобализована с помощью Евросоюза.
В этом плане заблуждаются те, кто надеется увидеть Украину в составе Европы. Если глава Еврокомиссии Жозе Мануэл Баррозу намекнул на днях, что даже Шотландию в случае провозглашения независимости никто не ждет в рядах стран ЕС, то что уж говорить про Украину, в которой политический кризис повторяется каждые десять лет?
Скорее всего, Янукович разогнет майдан с помощью силы, для этого сейчас обсуждается вопрос о контртеррористической операции – по сути, арест лидеров беспорядков и дезорганизация протеста. Затем последуют серьезные институциональные реформы. Возможно, даже федерализация Украины. Если же реформ не последует, где-нибудь в 2024 году попытки революции могут повториться.
— Есть ли угроза дефолта украинской экономике?
— Сложно сказать какие конкретные экономические последствия будут у нынешнего украинского кризиса, но то, что они будут, и будут непременно тяжелыми – это точно.
Тамара Тагизаде
