Визит президента Азербайджана в Таджикистан подтвердил заинтересованность двух стран в тесном сотрудничестве, хотя между ними, помимо схожести, есть и определенные различия. Однако в заданной геополитической ситуации прагматичность взаимодействия может перевесить различные «но» и оказаться весьма плодотворной.
Официальный визит президента Азербайджана Ильхама Алиева в Таджикистан состоялся на фоне обострившихся отношений Баку с Тегераном, в то время как «недоразумения», имевшие место между РТ и ИРИ вроде бы остались в прошлом. Это – из видимых «акцентов» визита Алиева в далеко не ведущую страну Центральной Азии – бедную, однако не обделенную природными ресурсами, – и, к тому же, единственную, не относящуюся, как другие государства региона и сам Азербайджан, к тюркскому миру: таджикский язык входит в иранскую языковую группу. И если тюркскую общность было принято считать лингвистическим понятием, то нынче она приобрела политическое звучание. И тем интереснее визит Алиева в Таджикистан, его содержание и, исходя из этого, перспективы взаимоотношений не только Баку и Душанбе, носящие ровный спокойный характер, но и отходящие от них «мосты и мостики», о которых будет сказано ниже.
Здесь же – об официальной стороне визита, которому предшествовал бизнес-форум азербайджанских и таджикских предпринимателей разного «калибра» – всего с обеих сторон в нем приняли участие более 200 представителей делового мира.
Заметим, что из официальной информации, как правило, трудно сделать конкретные выводы, однако кое-какие, все же, можно. Президент Таджикистана Эмомали Рахмон особо отметил, что за тридцать лет дипломатических отношений с Азербайджаном между двумя странами выстроены эффективные механизмы взаимодействия, чему во многом способствуют тесные, доверительные контакты на высшем уровне, «у истоков которых стоял выдающийся сын азербайджанского народа и мой друг, старший товарищ Гейдар Алиев, 100-летие которого мы в Таджикистане также отметим в следующем месяце. Я всегда с теплотой вспоминаю наше общение с этим великим государственным деятелем братского Азербайджана. Гейдар Алиевич в самое судьбоносное для страны время стал поистине национальным лидером своего славного народа и вывел страну на путь стабильности и развития».
Говоря о торгово-экономическом взаимодействии Азербайджана и Таджикистана, он признал его неудовлетворительность и несоответствие имеющемуся потенциалу: стороны, сказал Рахмон, условились принять неотложные меры по его увеличению. И в самом деле: таджикско-азербайджанский товарооборот в 2022 году едва перевалил за 6 млн долларов США, что составляет 0,1% от внешнеторгового оборота РТ, причем, около 95% взаимной торговли приходится на импорт азербайджанских товаров – в основном, нефтепродуктов.
Рахмон обозначил бизнес-интерес своей страны в контексте взаимодействия с Азербайджаном – это инвестиции, промышленная кооперация, сельское хозяйство, транспорт, топливно-энергетический комплекс. Интересна Таджикистану реализация совместных проектов в лёгкой, химической и горнорудной промышленности, в сферах производства строительных материалов, переработке алюминия, хлопкового волокна, драгоценных и полудрагоценных камней и металлов. Кроме того, «мы подтвердили заинтересованность в участии азербайджанских компаний в разработке нефтегазоносных месторождений Таджикистана».
По словам Рахмона, в центре внимания на переговорах с Алиевым были вопросы безопасности, и стороны «высказались за укрепление сотрудничества в борьбе с международным терроризмом, экстремизмом, незаконным оборотом наркотиков и оружия, киберпреступностью и другими формами транснациональной организованной преступности. Подробно обсудили международную тематику и ситуацию в наших регионах».
Надо думать, что, во-первых, речь шла об Афганистане, поскольку Таджикистан наиболее уязвим с точки зрения прорыва его границы со стороны Афганистана; украинской проблематике и ее влиянии не только на государства Центральной Азии; последних событиях в отношениях между Ираном и Азербайджаном; ситуации на Ближнем Востоке с перетасовкой «карт» на нем.
Президент Азербайджана поблагодарил таджикского коллегу за доброе отношение к памяти Гейдара Алиева, который «вместе с Эмомали Шарифовичем Рахмоном стоял у истоков формирования межгосударственных отношений между нашими странами, и они, по существу, заложили основу этих отношений. Сегодня успешное развитие братских отношений между нашими странами – это результат именно той деятельности в начале 1990-х годов, когда и Таджикистан, и Азербайджан испытывали большие трудности, когда была нарушена общественно-политическая стабильность в наших странах, и в Таджикистане, и в Азербайджане, к сожалению, происходила гражданская война». И президент Гейдар Алиев, и президент Рахмон, подчеркнул азербайджанский лидер, «каждый в своей стране сделали все для того, чтобы перевернуть страницу кровопролития и поставить наши страны на рельсы развития. И это удалось». Сегодняшние Таджикистан и Азербайджан – стабильные государства.
Переговоры с Рахмоном президент АР расценил как «очень продуктивные» и заявил, что стороны «имеют четкое представление – как двигаться вперед»: «По транспортно-логистической сфере даны конкретные поручения, по промышленной кооперации, по вопросам, связанным с инвестиционными проектами. … У меня нет никаких сомнений в том, что по результатам визита конкретные шаги будут предприняты в ближайшее время».
И – весьма многозначительное – из речи Алиева: «Хотел бы особо отметить прочный фундамент наших связей, а именно – культурное взаимодействие. Наши народы веками жили в дружбе, согласии, дружили, и неслучайно в Азербайджане очень высоко ценят таджикскую культуру, в Таджикистане – азербайджанскую культуру. … неслучайно, что памятник выдающемуся сыну таджикского народа Рудаки был создан азербайджанским скульптором Фуадом Абдурахмановым. В 1960-е годы этот памятник был установлен в Душанбе. Другой известный азербайджанский скульптор Омар Эльдаров создал памятники Айни и Ибн Сине. То есть это о многом говорит. … доверить создание памятников выдающимся представителям таджикского народа представителям Азербайджана – говорит о большом доверии, о дружбе, о братстве. Мы также знаем, что в Таджикистане любят и почитают великого азербайджанского поэта Низами Гянджеви, который родился, жил и покинул этот мир в своей родной Гяндже».
Уполномоченные лица сторон подписали 14 новых документов, направленных на активизацию сотрудничества двух стран. Выделим наиболее важные и «говорящие» о переходе к новому уровню взаимодействия между двумя странами: меморандум о взаимопонимании между Департаментом финансового мониторинга при Национальном банке Таджикистана и Службой финансового мониторинга Азербайджана о сотрудничестве по обмену финансово-разведывательной информацией в сфере легализации денежных средств, связанными с ними предикатными преступлениями и финансированием терроризма; программа мероприятий по экономическому сотрудничеству между правительством АР и РТ до 2025 года; «дорожная карта» по усилению сотрудничества в области сельского хозяйства между соответствующими министерствами АР и РТ на 2023-2024 годы; меморандум между Государственным комитетом по инвестициям и управлению государственным имуществом Таджикистана и министерством экономики Азербайджана в области инвестиций, продвижения стартапов и предпринимательства.
Словом, налицо растущий интерес государств Центральной Азии вообще, а Таджикистана – в частности, к Азербайджану, и наоборот – Азербайджана к государствам ЦА. Но что осталось за официальной картинкой визита? Думается, многое.
В чем состоит интерес Таджикистана в отношении Азербайджана? Поскольку РТ географически находится в своеобразном «аппендиците», ему необходимо встроиться в транспортный формат Азербайджана и Турции, облегчить выход к Каспийскому морю, чтобы нарастить грузопотоки, обеспечить более простой и не затратный маршрут транспортировки. Но для этого нужны деньги, которых у Таджикистана нет. То же касается и разработки его углеводородных месторождений и экспорта топлива. Недра Таджикистана, как известно, богаты, но полезные ископаемые залегают на больший глубине, что затрудняет процесс их добычи. И преимущественно им занимаются китайские инвесторы, в то время как мировой бизнес все больше ориентируется на диверсификацию партнеров и капитала.
И тут очень кстати появляется Азербайджан, подписавший меморандум между крупнейшей таджикской компанией, алюминиевым заводом ТАЛКО и золотопроизводящей Azerbaijan Mining Company.
Кроме того, из Душанбе хорошо видна тяга всех государств Центральной Азии к Азербайджану по самым разным причинам – как военно-техническим, политическим, так и торгово-экономическим и логистическим. А Таджикистан – единственная не тюркская страна Центральной Азии — оказался на обочине этого процесса на фоне сильной привязки к России. Примкнуть, в данном контексте, к Организации тюркских государств (ОТГ), имеющей, к тому же, хоть и малый (1 млрд долларов), но, все же, инвестиционный фонд, было бы целесообразно, хоть Таджикистан и персоязычный. И Баку может стать локомотивом этого процесса: с ним у Душанбе никогда не было никаких неприятностей, а наличие точки притяжения – общая религия: ислам. Кроме того, обе страны испытывают если не одинаковые, но, все же, территориальные проблемы: Азербайджан – с карабахской зоной и Арменией, Таджикистан – с Кыргызстаном. И Баку никогда в них не вмешивался, что, вероятно, вызывает к нему доверие со стороны Душанбе. Впрочем, Таджикистан, будучи членом ОДКБ, тоже не сделал ни шагу для подрыва интересов Азербайджана – как и другие участники этой организации.
Азербайджан, надо думать, тоже заинтересован в привлечении Таджикистана в ОТГ, поскольку, в таком случае, «круг замкнется» – все государства Центральной Азии объединятся в организацию, в которой Азербайджан и Турция играют весомую роль. Неизвестно, правда, как отнесется к такой перспективе Иран, у которого, в свое время, были неприятности с Таджикистаном, но Рахмон довольно быстро уладил их не в ущерб интересам своей страны. Теперь же у Ирана большие неприятности с Азербайджаном, и насколько быстро они будут нейтрализованы, зависит, преимущественно, от политики Тегерана. Но, думается, Душанбе, несмотря на свою близость с Ираном или вопреки ей, все же, склонен к интеграционным процессам с ближайшими соседями, а также более отдаленными от него и более сильными, чем он, тюркскими государствами. И, вероятно, путь этот верный, в том числе, в плане диверсификации внешних связей: в настоящее время Таджикистан состоит в недееспособном СНГ, хотя и в очень важных для него двух организациях – ОДКБ и ШОС: членом последнего, кстати, является и Иран.
Словом, для Азербайджана, а через него – и для Турции, полноценное закрепление в Центральной Азии имеет большое, в первую очередь, политическое значение. И сейчас оно несколько подогрето противостоянием с Ираном, на фоне которого Алиеву удалось показать свою способность наладить близкие отношения с единственной персоязычной страной региона и даже продемонстрировать, что через нее он может дипломатически-невинно и уколоть Иран: подписан договор о побратимских отношениях между таджикским городом Исфара и азербайджанским – Шуша, перешедшим под контроль Баку в результате 44-дневной карабахской войны в 2020 году.
Еще один момент. Баку не может остаться равнодушным к тому, что Таджикистан имеет протяженную границу с Афганистаном, на рубежах которого осели экстремистские организации разных мастей. Соответственно, речь идет о проблеме безопасности не только для государств Центральной Азии, которые в настоящее время прикрывает ОДКБ (откровенно благоволящее к Азербайджану, а не к своему же незадачливому участнику – Армении), дислоцированные в Кыргызстане и Таджикистане российские военные базы, а также «точечно» – базы Китая, но и сопредельных регионов, каковым является и Азербайджан. Так что укрепление и развитие отношений с Душанбе для Баку небезынтересно и с этой точки зрения.
Резюмируя все вышесказанное, можно сделать следующий вывод: визит Алиева в Таджикистан носил геополитическую нагрузку, включая усиление роли Организации тюркских государств (читай – Азербайджана и Турции) в Центральной Азии; укрепление регионального сотрудничества с широким охватом углеводородного сектора и добывающих отраслей; развитие логистических схем.
И, рискнем предположить, что визит Алиева в Таджикистан дал понять Ирану, что хоть лингвистическое единство и стало политическим, но, все же, не определяющим в отношениях между странами и причиной отказа от интеграционных процессов. Также рискнем предположить, что Рахмон, в той или иной форме, доведет до руководства Ирана, что снижение напряженности, в том числе, созданной искусственно, между ним и Азербайджаном, пойдет на пользу ИРИ – как с точки зрения ее безопасности и относительного спокойствия, так и в контексте развития торгово-экономических и иных отношений. Но услышит ли Рахмона Тегеран, если такой разговор состоится?
Ирина Джорбенадзе
