Недавно член научного совета исторического факультета Тегеранского Университета историк Гудярз Рештиани высказал озабоченность тем, что Азербайджан якобы присваивает средневековых известных деятелей, которые были персами или иранцами. Об этом сообщает иранская IRNA.
Сперва напомним уважаемому историку, что иранцами называются представители различных народов государства Иран, впервые появившегося на политической карте мира в 1935 году. То есть называть «иранцами» средневековых поэтов, ученых и деятелей как минимум научно некорректно.
Прочитав его другие высказывания в очередной раз убеждаешься, что мало найдется в мире такой предвзятой и идеологизированной науки, как история. Иранская сторона опирается на тезисы, согласно которым они просто не «видят» исторический Азербайджан, его географию, особенности культуры народов и общих элементов и традиций, а также ареала распространения азербайджанского тюркского языка. Иранская сторона игнорирует все эти закономерности исторической науки, когда речь идет о историческом Азербайджане. Но когда речь идет о Иране или о чем-то связанном с персидской культурой, то сразу же включает в действие вышеуказанные мною исторические закономерности, чтобы приписать себе наследие и культуру народов, которые не имели прямого отношения к иранской географии и персидской этничности. В этом иранские ученые и политики во многом схожи со своими армянскими коллегами, поскольку используют одни и те же антинаучные лекала и идеологические штампы главная цель которых «не видеть» вокруг ничего из тюркского или азербайджанского наследия.
К примеру, общеизвестно, что предки Надир шаха Афшарабыли родом из Азербайджана, в частности из Карабаха, откуда они были выселены в Хорасан в период правления Сефевидского шаха Аббаса I (1571-1629). То есть родиной Надир шаха был Азербайджан и короновался он шахом именно в Азербайджане на курултае в Муганской степи, что тоже является древней традицией практически всех великих правителей нашего региона. Родом он был из племени афшар, которое является одним из племен, сформировавших современный азербайджанский народ. Об этом знает вся мировая историческая наука, но некоторые иранские деятели решили и в этой теме показать свою «слепоту» и стремление к сочинительству.
Более того несерьезными являются попытки этих иранских деятелей утверждать, что Азербайджан стремится присвоить себе различных средневековых тюркоязычныхавторов и известных личностей из туркманов. Как минимум любой лингвист и историк средней руки знает, что по особенностям диалекта, обычаем и традиций можно легко определить, что туркоманы и соседние тюркские народы являются близкими или нет к азербайджанскому народу. То есть не представляет труда убедиться в том, что азербайджанскими поэтами и деятелями называются те, кто близок этнически и те, кто родился в историческом Азербайджане.
К примеру, шах Исмаил Хатаи Сефеви является азербайджанским потому, что говорил на этом языке и сделал его государственным в Сефевидском государстве, созданном на территории исторического Азербайджана и затем вобравшего в себя соседние географические регионы. То есть центром государства был Азербайджан, а его движущим этносом азербайджанские тюрки.
Для сравнения — иранские идеологи, нарушая любые законы лингвистики, географии и истории, вслепую приписывают персам и персидскому наследию любых авторов, которые творили на персидском языке, но при этом этнически и географически не имели никакого отношения к Персии или персам.
Далее коснемся великого поэта Низами Гянджеви. Его никак нельзя назвать иранским поэтом хотя бы потому, что согласно исторической реальности он жил и творил в государстве Атабеков Азербайджана (Атабеган-е-Азербайган) или как его сегодня называют по имени правившей династии — Государство Ильдегезидов. То есть логично называть Низами поэтом азербайджанских Атабеков или же Ильдегезидов. Более того, город Гянджа в котором жил, творил и похоронен Низами никак не относится к иранской географии или средневековым иранским государствам, а тем более к родине персидской культуры. Ну а если кто-то хочет утверждать, что Низами был персом, то нет никаких доказательств этого, более того в своих стихах он постоянно критиковал индусов, персов и их нравы. Низами писал стихи на новоперсидском языке (фарси), который был унифицирован и распространен вовсе не благодаря персам, а по воле тюрок-сельджуков и Атабеков Азербайджана, которые сделали этот язык linguafranca для различные народов и стран, большинство из которых мало чего общего имели с персами. Точно также как сегодня подавляющее большинство говорящих и пишущих на английском имеют мало чего общего с Великобританией и англичанами.
Различные, в том числе иранские ученые неоднократно утверждали, что несмотря на то, что Низами творил на персидском «от его стихов исходит тюркский аромат» – то есть он на персидском языке выражает культуру и мировоззрение тюрок.
С такой же логикой, некоторые армянские исследователи, стремясь назвать другого азербайджанского поэта ГатранаТебризи Абу Мансура (1010-1080 гг.) персом, игнорируют то, что его родным языком являлся азербайджанский тюркский. Забывают, что в XI веке азербайджанская поэтическая школа перешла на только формирующийся язык фарси. Новый персидский литературный язык являлся в тот период еще формирующимся языком, поскольку именно азербайджанский поэт Гатран Тебризи является создателем первого толкового словаря персидского языка в истории персидской лексикографии. В произведениях Гатрана Тебризи широко отражен азербайджанский тюркский дух, обильно использованы многочисленные слова, присущие азербайджанскому языку. Гатран Тебризи, Низами Гянджеви и другие азербайджанские мыслители писали на персидском языке. По этой причине сегодня армянские и иранские авторы пытаются утверждать, что эти азербайджанские поэты были персами. То есть, по такойлогике, получается, что, к примеру, если я пишу и говорю на русском, то я и этнически не азербайджанский тюрок, а русский?
Относительно того, что Низами писал не по-тюркски, а по-персидски, вполне резонно отмечается, что: «на Востоке можно было бы скорее прославиться и распространить свои воззрения в различных странах посредством персидского и арабского языков» [Кафарлы Р.О. Философия любви на древнем Востоке и Низами. Санкт-Петербург, Лейла, 2001, стр. 93-100]. К тому же Низами творил не на классическом персидском языке, который тогда еще только формировался, а на языке дари, который являлся наследием Древней Мидии и Парфии, имевших значительный процент тюркских слов. Именно этот язык стал официальным в сельджукской империи Атабеков Азербайджана. Язык дари сформировался в IX-X вв., а позже стал называться персидским языком, хотя имел хождение сугубо среди тюркских народов Центральной Азии. Европейские ученые отмечают, что язык дари содержит многочисленные слова и лингвистические обороты, известные в тюркских, в частности, азербайджанском языке. [Pisowicz A. Origins of the New and Middle Persian phonological systems. (Cracow 1985), p. 112-114, 117. (“The convergence of voiced uvular stop[ɢ] (ق) and voiced velar fricative [ɣ] (غ) in Iranian Persian (presumably under the influence of Turkic languages like Azeri and Turkmen), is still kept separate in Dari”)].
Напомню, что первый президент Академии наук Армянской ССР (1943-1947 гг.), директор Эрмитажа (1934-1951 гг.) академик Иосиф Орбели называл Низами «великим азербайджанским поэтом», о чем вспоминает в своей книге армянский исследователь А.Арзуманян [Арзуманян А.М. «Братья Орбели», изд-во «Айастан» — Ереван, 1976, стр. 203]. Отмечу, что в 1941 году, в блокадном Ленинграде, востоковед И.Орбели смог организовать торжественные мероприятия, приуроченные к 800-летию Низами Гянджеви.
Армянские и иранские исследователи пытаются утверждать, что Азербайджан и не знал о существовании «персидского» Низами до 1940-х гг., когда началась подготовка к празднованию его 800-летия. Однако эту ложь можно разоблачить устами известной армянской поэтессы, прекрасного знатока творчества Низами и переводчицы многих его поэм на русский язык Мариэтты Шагинян: «Кое-кто в Иране в сороковых годах, в связи с приближающимся юбилеем, поднял ярую кампанию за полную принадлежность Низами к персидской культуре <…> Задолго до юбилейной даты, еще в 1925 году, советский ученый-востоковед Ю.Н.Марр отправился в научную командировку в Иран, который он и раньше знал и любил <…> Его удивило, между прочим, резко отрицательное, не то небрежное, не то враждебное отношение персов к Хакани (Хагани) и Низами. По мнению Марра, такое отношение объясняется тем, что сами персы не считают и не могут считать этих двух поэтов, уроженцев и жителей кавказского Азербайджана, за своих национальных писателей». Далее поэтесса цитирует великого востоковеда, академика Н.Я.Марра, перечисляющего представителей персидской интеллигенции Тегерана, с которыми он обсуждал Низами (и Хагани), например, с правнуком знаменитого поэта Каем Мекама, популярнейшим в Иране королем поэтов — Мелэк ош-ШоэраБехар, с поэтом Саидом Нефиси, который и сделал известное признание, что: «Незами — не персидский поэт, он жил и работал в азербайджанской среде, и стихи его непонятны персу» [Шагинян М.С. «Этюды о Низами». Ереван: Изд-во АН АССР, 1955; переизд.: Баку, 1981., стр. 6-7].
М.Шагинян продолжает: «<…> Низами несравненно теснее, нежели с другими странами Передней Азии, оказался связанным с культурой Кавказа. Наибольшее количество подражаний его поэмам падает не на персидских, а на тюркских поэтов» [Там же, стр. 14].
Напомню, что нижеперечисленные произведения Низами были посвящены именно тюркским правителям: «Хосров и Ширин» посвящено Великим атабекам Азербайджана и Сельджукскому султану, «Семь красавиц» («Хафт пайкар» — «Семь светил») посвящено ‘Ала’ ад-Дин Корпа Арслану(1174-1208 гг.), правителю Мараги и соседних крепостей из династии Аксункуридов и правителю Ахара (между Ардебилем и Тебризом), который также был тюркского (кыпчакского) происхождения. Остальными двумя заказчиками были азербайджанский правитель, ШирваншахАхситан I и владетель Арзинджана (область в Восточной Турции). Низами использовал большое количество азербайджанских тюркских слов в своих произведениях на фарси.
То есть персы не были ни заказчиками произведений Низами, ни почитателями его творчества, а самое главное персы не имели тогда государственных образований и жили в составе тюркских империй.
К примеру, в статье украинского деятеля и педагога Н.И.Гулака (1821-1899 гг.) XIX века, посвященной поэту Низами подтверждается, что в Гяндже и Азербайджане прекрасно знали Низами, а значит утверждение о том, что о великом поэте в Азербайджане вспомнили только в советское время, является выдумкой армянских пропагандистов. Гулак отмечает, что в тот период, вне зависимости от этнической принадлежности, каждый, кто хотел прославиться и угодить сельджукским правителям, стремился писать на персидском языке. В качестве примера он приводит имя современника Низами Гянджеви — грузинского поэта Фахри-Джорджани, который писал на персидском языке, чтобы прославиться: «Въ это время, по свидетельству Касвини, поэтъ Фахри-Джорджанинаписалъ прелестный рассказъ о любовныхъ похожденiяхъВисы и Рамина <…>» [СМОМПК, Выпуск. 31 (1903), стр.120].
Другие источники также подтверждают, что азербайджанский народ многие века хранил память и чтил имя великого Низами. В частности, известныйазербайджанский историк, чиновник и офицер русской армии Мирза Адигезаль-бек, автор книги «Карабаг-наме» в начале 1840-х гг., в преддверии 700-летнего юбилея Низами, заново отстроил его мавзолей. В предисловии к изданию «Карабаг-наме» советский историк В.Н.Левиатов отмечает: «Из текста «Карабаг-наме» видно, что Мирза-Адигезаль-бек для своего времени был широко образованным человеком, любившим поэзию. Широта кругозора … глубокое уважение к выдающимся представителям культуры прошлого побудили Мирзу-Адигезаль-бека приступить к постройке над могилой великого Низами нового мавзолея, взамен старого, совершенно уже разрушившегося. Об этом А.Бакиханов писал: «Разрушенная великолепная гробница его (Низами — В.Л.), близ города Ганджи, поныне существует. Мирза-АдигезальКарабахский… ныне возобновляет ее» [Бакиханов А.-К. «Гюлистан-Ирам», Баку, 1926 г., стр. 165]. Из последних слов А.Бакиханова видно, что возобновление мавзолея происходило в то время, когда он еще писал «Гюлистан-Ирам», т.е. в начале сороковых годов XIX в. Это время совпадало с семисотлетней годовщиной рождения великого поэта [Мирза Адигезаль-бек. «Карабаг-наме». АН АзербССР. 1950, стр. 22-23].
Низами всегда был в памяти азербайджанского народа, который по праву гордится своим славным сыном. Подводя итоги, напомню, что еще при жизни у Низами Гянджевибыли завистники и те, кто стремился погреться в лучах славы великого азербайджанского поэта и мыслителя. Ему всегда завидовали и строили козни — как при жизни, так и спустя много веков. О том, как философски великий поэтотносился к зависти, можно прочесть в небольшом стихе, в котором Низами красиво изложил тему завистников и их козней. Великий поэт показал, что такое зависть на примере жизни великих людей: пророка Юсуфа, красота и нравственность которого стали причиной трудностей и проблем всей его жизни; пророка Исы (Иисуса), которого хотели убить за его знания и проповеди; пророка Мухаммеда, гонимого даже со стороны своих близких родственников за призыв к истинной вере:
Кто удостоен славы на земле,
Завистной подвергался хуле.
Был братьями, Юсуф за красоту,
В колодезную брошен темноту.
Иса с дыханьем благостно-живым,
Был в Иудее мучим и гоним.
Чтит Мухаммеда набожный араб,
Преследовал его Абу-Лахаб (родной дядя пророка Мухаммеда и один из ярых его противников – Р.Г.).
И на земле, никто не избежал,
Вкушая мед (почет, успех), пчелиных острых жал.
(Низами Гянджеви, поэма «Лейли и Меджнун», перевод Т.Стремновой)
Ризван Гусейнов
