2899Среди тех, кто стал жертвой Большого Террора в 1936-38 гг., пожалуй, самыми невинными были члены семей политических противников Сталина. Захват заложников и месть членам семьи политических противников никогда не считались у большевиков чем-то неприемлемым и постыдным. В 1930-х, когда экономические трудности оживили деятельность оппозиции и начались массовые аресты, семьи жаловались в различные структуры власти на незаконность репрессий.
Первоначально власти реагировали на это выдвижением политических и уголовных обвинений ближайшим родственникам. Так, в 1936-м на Кировабадском текстильном комбинате был арестован как троцкист журналист заводской многотиражки Владимир Скржитуйский. Вслед за ним, как троцкистку, арестовали его жену Араксию. В тот же день Особое Совещание (ОСО) при НКВД СССР осудило ее на 3 года лагерей. За один день – арест, следствие и суд!.. И это не было редкостью ни в Азербайджане, ни в СССР.
Памятник «Борьба и Надежда». Лагерь АЛЖИР
Назначенный в сентябре 1936 г. на должность наркома внутренних дел Николай Ежов выдвинул идею не выдумывать обвинения «членам семей изменников родины» (ЧСИР), а сделать преступным сам этот статус. Идея не была новой: в июле 1934 г., в связи с побегами за границу военнослужащих, была введена уголовная ответственность для совершеннолетних членов семьи «изменника». 7 декабря 1940 г. ответственность распространили и на членов семьи бежавших за границу гражданских лиц.
Теперь этот опыт было предложено перенести и на другие «контрреволюционные преступления», наказуемые судами и тройками по 1-й и 2-й категории (т.е. расстрел или 10 лет лишения свободы).
5 июля 1937 г. это предложение было рассмотрено Политбюро ЦК ВКП(б), которое разрешило НКВД впредь заключать в лагеря на 5-8 лет «всех жен осужденных изменников родины, членов право-троцкистской щпионско-диверсионной организации». Было предложено организовать для этого специальные лагеря.
Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) о ЧСИР
Предписывалось «всех оставшихся после осуждения детей-сирот до 15-летнего возраста взять на государственное обеспечение» в детских домах и закрытых интернатах вдали от Москвы, Ленинграда, Киева, Тифлиса, Минска, приморских и приграничных городов. Вопрос детей старше 15 лет решался индивидуально.
Циркуляр об обращении с детьми ЧСИР старше 15 лет
Изданный 15 августа 1937 г. оперативный приказ № 00486 НКВД включал подробные инструкции из 36 пунктов.
Аресту подлежали жены, состоявшие в юридическом или фактическом браке с осужденным в момент его ареста. Могли арестовать и разведенных с мужем, и даже находящихся уже в новом браке, если женщины были причастны к «контрреволюционной деятельности осужденного», укрывали его или же не заявили на мужа в НКВД. А вот «жены осужденных, разоблачившие своих мужей и сообщившие о них органам власти сведения, послужившие основанием к разработке и аресту мужей», аресту не подлежали. Это стимулировало разводы с «врагами народа» и публичное осуждение их женами.
Декан истфака АПИ Санубар Эюбова, превращенная в узницу №1314
Беременным, кормящим, тяжело или заразно больным, имеющим больных детей, или находящимся в преклонном возрасте женщинам давали отсрочку, но после родов и выздоровления их все равно отправляли в лагерь. Единственным «снисхождением» пожилым и кормящим было то, что их направляли в лагерь сразу, без содержания в тюрьме. В Акмолинском лагере было зафиксировано рождение 1507 детей, так что на беременность никто на деле внимания не обращал.
Манежик для ребенка ЧСИР в Акмолинском лагере
«Социальную опасность» детей старше 15 лет оценивали, и в зависимости от выводов, отправляли в лагеря или колонии НКВД или помещали в детские дома особого режима. В отношении «не опасных детей» милостиво разрешалось «не препятствовать» в том случае, если оставшихся сирот «пожелают взять другие родственники (не репрессированные) на свое полное иждивение».
Статья в советской прессе, 1938 г.
На каждую арестованную и на каждого «социально опасного» ребенка заводилось следственное дело, в котором, помимо установленных приказом документов, помещались справки и краткое обвинительное заключение. Следствие должно было установить, знала ли жена о «контрреволюционной деятельности» своего мужа.
Дела ЧСИР направлялись на рассмотрение ОСО. «В зависимости от степени социальной опасности», женщины подлежали заключению в лагеря на сроки не менее как 5-8 лет, На практике это означало, что жен бывших знаменитостей наказывали строже, чем жен «рядовых».
Выписки из постановлений ОСО Санубар Эюбовой и Ситары Мехдиевой
Например, Ситаре «не повезло» в том, что ее муж Мехди Мехдиев в 1930-х работал секретарем Агджабединского и Агдашского райкомов, первым секретарем Нахичеванского обкома компартии. Муж Санубар Эйюбовой — Мехди Магеррамов был зампрокурора Азербайджана. За это их осудили к 8 годам, но впоследствии задержали в лагере еще на пару лет…
Самым известным лагерем для ЧСИР было лагерное отделение, созданное приказом по НКВД №00758 от 3 декабря 1937 года в Казахстане, в составе Карагандинского лагеря (Карлаг) юго-западнее Акмолы (нынешней Астаны). Заключенные прозвали его АЛЖИР (Акмолинский Лагерь Жен Изменников Родины).
Часть музея АЛЖИР
Под лагерь, который имел несколько отделений в Карагандинской и Акмолинской областях Казахстана, выделили территорию в 30 гектаров, где за двумя двумя рядами колючей проволоки находились 6 бараков из саманных кирпичей вместимостью по 250-300 человек каждый, несколько домиков для охраны и начальства, а также озеро Жаланаш, камыш с которого служил топливом и строительным материалом. Несмотря на наличие озера, на стирку и мытье выдавалось всего по ведру воды в неделю…
Восстановленный барак в АЛЖИР
Первый этап прибыл в АЛЖИР в разгар зимних холодов, 10 января 1938 г. Потом начали поступать новые этапы, и уже в течение полугода лагерь переполнился. Осенью пришлось открыть отделение в Спасском. Считается, что через АЛЖИР прошли этапом свыше 18 тысяч ЧСИР, и еще около 8 тысяч женщин отбывали там срок от звонка до звонка.
«Вагонзак» для транспортировки заключенных
Первоначально женщинам была запрещена переписка и посылки, и они просто исчезли для близких. Сидевшие на черном хлебе с лагерной баландой узницы работали в поле и на стройке. Для старых, больных и подростков тоже нашлась работа на швейной фабрике, которая обеспечивала их одеждой, а в годы войны производила обмундирование для фронта. Хозяйство АЛЖИРа, созданное трудом узниц на пустом месте, где был поселок трудовых поселенцев, стало высокоприбыльным, а фабрика по производственным показателям вышла на первое место в Карлаге.
Лагерь занимался полеводством, садоводством, огородничеством, строились фермы для коров, молодняка, инкубаторы для кур, ветеринарная лечебница. Все – без тракторов, с помощью лопат. К тому же вся продукция уходила за пределы лагеря. Как вспоминала работавшая бригадиром в лагерном огороде К. Мальцева, «когда поспевали овощи, тайно носили в барак морковь, помидоры, раздавали их детям, больным женщинам».
«Мамочкино кладбище» в АЛЖИР для умерших детей
Не удивительно, что с 1938 по 1950 г. в лагере от жестоких условий и болезней, а во время войны – и в результате расстрелов (около 50 женщин в 1942 г.) умерли около 600 узниц. Символично, что название этого места – «Акмола» переводится с казахского как «белая могила».
Лишь в мае 1939 г. приказом по ГУЛАГ № 00577 женщины-ЧСИР были переведены со специального на общелагерный режим. Разрешили переписку, посылки от родственников, свидания с ними. Женщины смогли дать знать о себе, узнали о судьбе мужей. С началом войны переписку и свидания с ЧСИР снова прекратили, и до конца войны не освобождали даже тех, у кого кончился срок – они работали на фабрике, но уже как вольнонаемные.
Во время войны, 29 июня 1942 года появилось совершенно секретное постановление ГКО № 1926сс «О членах семей изменников родины». Члены семей приговоренных к смертной казни «за шпионаж в пользу Германии и других воюющих с нами стран, за переход на сторону врага, предательство или содействие немецким оккупантам, службу в карательных или административных органах немецких оккупантов на захваченной ими территории и за попытку к измене Родине и изменнические намерения» подлежали аресту и ссылке в отдаленные местности СССР на срок в пять лет. Исключение было лишь для семей, в составе которых «будет установлено наличие военнослужащих Красной Армии, партизан, лиц, оказавших в период оккупации содействие Красной Армии и партизанам, а также награжденных орденами и медалями Советского Союза». Это касалось и семей воюющих на фронте граждан Азербайджана, но сколько семей попало под этот приказ, неизвестно.
АЛЖИР закрыли еще при жизни Сталина, в начале 1950 года. Но до реабилитации ЧСИР после смерти Сталина женщинам не разрешали возвращаться домой.
Список узниц АЛЖИРа
Трудно даже примерно оценить, сколько из этих несчастных женщин поступило в ГУЛАГ и АЛЖИР из Азербайджана. В июле 1937 — январе 1938 гг. был установлен лимит в 7250 репрессируемых по 1-й и 2-й категориям. У многих из этих взрослых «врагов народа» были жены…
К сожалению, учет в музее АЛЖИРа ведется не по республикам, а по этнической принадлежности (в лагере были представлены 62 национальности). При этом азербайджанок (44) и тюрчанок (7) посчитали как отдельные национальности. А сколько жительниц Азербайджана попало в число 4390 русских, 852 евреек, 740 украинок, 169 немок, 146 грузинок, 79 армянок? Ответ на эти вопросы мог бы дать анализ лагерных дел, которые находятся в музее лагеря.
Здание музея АЛЖИР
В Советский период АЛЖИР не удостоился хотя бы простого памятника. Лишь в мае 2007 г., в День памяти жертв политических репрессий по инициативе президента Н.Назарбаева был открыт впечатляющий музей АЛЖИРа. 4 года спустя, посольство Азербайджана открыло памятный знак, посвященный женщинам-узницам из нашей страны. Еще один знак в память 150.000 жителей Азербайджана, высланных в Казахстан, поставлен в пос.Спасское.
Памятники заключенным из Азербайджана в Акмоле и Спасском
Только не странно ли, что памятники стоят на чужбине, но на Родине этим жертвам репрессий не поставили даже простого камня? Что в России и Казахстане есть национальные дни памяти жертв незаконных политических репрессий, а у нас в Азербайджане – нет?..
Эльдар Зейналов.
«Эхо», 16.09.2016 г.
