COP29
Пожалуй, сегодняшняя статья – самый настоящий прецедент, о котором ранее в Азербайджане и речи быть не могло. Как правило, люди, работающие в учебных заведениях, старались держаться как можно дальше от нас, журналистов, и все свои проблемы пытались решить так сказать «в кулуарах». Но данный случай относится к той самой категории проблем, о которых просто невозможно молчать.
В редакцию «Минвала» обратилась Велимедова Ольга Викторовна — доцент, доктор философии по психологии, кандидат наук, автор свыше 40-ка научных статей, многих книг и учебников, в США ее статьи публиковали в престижных научных журналах.
Ольга Викторовна рассказала, что последние 8 лет работала в Азербайджанском институте учителей, и в декабре 2015 года – на основании Указа Президента институт был объединен с Государственным Педагогическим Университетом. И с тех пор начались мучения, причем, не только ее, но и целого штата ученых и педагогов.
А все началось с того момента, когда в педагогическом университете сменился ректор: на место Юсифа Мамедова пришел Джафар Джафаров – из института Туризма (ныне университет Туризма и менеджмента).
В результате конкурса прошли люди, не имеющие никакого отношения к образованию и науке
— После этого начались наши мучения. По сути, управляет в данный момент не Джафар муэллим, а те люди, которых он привел – а именно заведующий учебной частью Санан Алиев и начальник отдела по кадрам и человеческим ресурсам Афтандил Байрамов.
Я была на приеме у Джавар муэллима несколько раз – но все было бесполезно.
— По каким вопросам вы к нему обращались?
— У меня были веские вопросы по системе проведения конкурса на замещение вакантных должностей. То есть, если мы объединены на основании Указа Президента, зачем нам вообще нужен был этот конкурс? Я доцент, кого я должна замещать? Указ Президента гласит, что безо всяких предусловий мы должны продолжать свою научную деятельность. В этот университет все студенты были переведены безо всяких условий, оговорок и так далее. Но нам сказали: в вашем институте слишком много сотрудников. Возможно, так оно и есть, если учесть технический, в не педагогический состав. Педагогов всего 95 человек. Ректор заявил: я отберу достойных, уберу недостойных, короче, в течении года разберусь – кому уходить, а кому – оставаться. Нас же заверил, что конкурс на замещение вакантных должностей – это неоспоримая гарантия справедливости, и дал слово, что все будет чисто и прозрачно. Далее, нам, педагогам, раздали договора сроком на год, мы подписали. А условие было такое: в течение года мы, подписавшие этот договор, должны были дать открытый урок.
Стоит отметить упадочное состояние нашего здания: во многих аудиториях отсутствуют электрические розетки, поломанная мебель, расшатанные стулья, на которые педагогу страшно сесть, исписанные и изрезанные ободранные столешницы отделены от креплений и могут в любую минуту упасть на ноги. Мы уже даже не говорим о каких-то новейших технических средствах оборудования – электронных досках и компьютерах, нет. А тем не менее, в потоке по 67 человек. Аудитории переполнены настолько, что остается крохотный проход для педагога. В таких условиях невозможно работать. Когда прошел этот конкурс, мне поставили 26 балов, и в графе «технические средства» мне поставили 0. Только я не поняла почему МНЕ, а не ИНСТИТУТУ, а точнее, не руководству института.
Я пришла со своими материалами к ректору, положила ему на стол диск с записью открытого урока. Так как конкурс проводился несправедливо, в результате этого конкурса прошли люди, абсолютно не имеющие никакого отношения к образованию: это технические работники, приглашенные работники с улицы. А, тем не менее, руководство института раструбило по всем серьезным СМИ, что набрало «компетентных людей, прогрессивную молодежь, способную поднять учебный процесс, возвести его на вершины» и так далее. Но после того, как им объявили, что возможно будет повторный просмотр этих уроков (так как многие сотрудники подали на апелляцию в связи со смехотворно низкими баллами), у этих «новоизбранных» началась самая настоящая паника.
После некоторых вопросов, заданных ректору, на меня началось конкретное давление
Научным руководителем моего факультета «Дошкольное обучение, социальная служба в образовании и корреляционное обучение» является Шахла Алиева. И под ее «чутким руководством» мы видим очень много нарушений, среди которых, прежде всего, взяточничество. Я говорила об этом с ректором. Дж. Джафаровым, но его ответ все время одинаковый: «А что я могу сделать?». Кстати, стоит отметить так же, что напрямую с ректором на его приеме поговорить не удается, так как в кабинете присутствуют четыре человека: сам ректор, заведующий учебной частью Санан Алиев, начальник отдела кадров Байрамов Афтандил, сидит так же юрист. В таких условиях сложно о чем-либо говорить. Создается впечатление, что говоришь с пустыми стенами.
— Скажите, кто-нибудь еще кроме вас заходил с претензиями к ректору?
— Да, не я одна, конечно, заходила. Но ответ ректора всегда один «Что я могу сделать?». На нашем факультете я подняла некоторые вопросы, после чего на меня началось конкретное давление. Студенты мне сами потом признались, что декан поручил им найти в моей работе какой-нибудь грех: в общении, в поведении, в преподавании. Шахла Алиева напутствовала моих студентов следующими фразами: «Все, что вам говорит Ольга ханум – это ложь, она сидела в тюрьме, как можно доверять человеку, который сидел в тюрьме?».
— Вы сидели в тюрьме?
— Конечно же, нет. Но, тем не менее, в нашем институте на самом деле работают люди, которые сидели в местах не столь отдаленных, были даже случаи доведения ими студентов до суицида, это всем известно и по поводу этого даже были обращения к Дж. Джафарову. Но, однако, в данный момент все эти грехи хотят повесить именно на меня. А мои студенты оказались намного умнее декана, и они сразу же сказали, что ложь – это именно те «факты», которые хотят повесить на педагога Ольгу Велимедову. Кроме того, в каждом институте есть должность «Проректор по общим вопросам» — это номенклатура КГБ, и каждый сотрудник института находится, как говорится, под его бдительным оком (и не только сотрудник, но и его биография). Слава Богу, моя биография перед глазами, моя научная деятельность расписана по годам (статьи, труды, публикации). Сейчас существует система «Единого окна», и можно моментально навести сведения о любом человеке. Вот вам и моральный облик нашего декана – Шахлы Алиевой. 20 лет она занимает эту должность, 20 лет творятся беспорядки и беспредел. Сама она путем плагиата и прочих действий, недостойных взрослого человека, сделала себе звание профессора.
— Откуда у вас такие факты? Ведь ваше обвинение очень серьезно на самом деле?
— Аналоги ее научных работ имеются. Я лично проверяла. И сама даже ей показывала. Об этом плагиате знают все в нашем институте. Я, конечно же, понимаю, что во врем написания статей и научных работ многие используют известные идеи, но слово в слово – это уже воровство. Я вообще не понимаю, как такая «работа» могла пройти? На каком уровне и с кем это все обговаривалось? Естественно, Ш. Алиева считает, что я – человек неугодный для нее, и потому она дала моим студентам такое подлое «задание» — подкопать под меня и мою репутацию. А потому конкурс на замещение вакантных должностей был для Ш. Алиевой прекрасной возможностью рассчитаться сразу со всеми ее врагами. И потому все, кто был ей неугоден – в том числе и я, получили низкие балы.
По каким-то непонятным причинам за штат массово выводятся ученые и педагоги
— Каким был максимальный балл?
— Максимальный – 100 баллов, я получила только 26. А, тем не менее, конкурент – Гульнара Алиханова — был намного слабее меня, у нее нет никакой ученой степени, она занимала должность технического работника в институте Усовершенствования педагогических кадров (находится в 7 мкр). У нее даже нет степени старшего преподавателя! И мне еще пытаются доказать, что мой урок был провальным!
— Вы подали на апелляцию?
— Да, я подала на апелляцию, написала ректору обо всех безобразиях. Ректор ответил, что будет объективное разбирательство. Председателем апелляционной комиссии был назначен Анвер Иманов – бывший сотрудник Министерства образования (ныне на пенсии), работает в нашем институте. Он мне сразу сказал, что мой урок прошел блестяще, и он просто теряется в догадках, почему мне был выставлен такой низкий балл. Но так же он мне признался в том, что ему поступило указание от руководства, чтобы баллы эти остались либо прежние (26), либо еще ниже. Я сказала, что буду обращаться в судебные инстанции, и добиваться аннулирования баллов для пересдачи по новой.
7 августа у меня должен был состояться апелляционный просмотр в моем присутствии. Стоит отметить, что я, в надежде, что просмотр состоится именно 7-го, 6-го иду к врачу делать систему (у меня сахарный диабет). Именно в этот день когда я лежала под системой, мне позвонили из института и сказали, что они начали просмотр. И если я не явлюсь, то они все просмотрят без меня. Это было нарушением моих прав.
Ректор ничего не может сделать, он дал полномочия деканам, которые как маклеры собирают у людей деньги и передают их в соответствующие инстанции. Это мое мнение. Я понимаю, что они после этих строк будут подавать на меня в суд за порчу их трудовой репутации, но заранее скажу, что их деловая репутация давно испорчена – ими же самими. Они говорят много высоких и напыщенных фраз об объективности, но объективности нет ни на грамм. Когда проходит апелляция, просматриваются два урока, но если моя конкурентка не имеет степени даже старшего преподавателя, почему они все это упускают из вида? С нас берут документы, дипломы, сертификаты – всё, заверенное в нотариальном порядке. Мы без конца – раз в три месяца – заверяем. Создается впечатление, что у руководства нашего института заключен договор с нотариальными конторами, чтобы мы, педагоги, шли и заверяли, всякий раз отдавая за эту процедуру по 20 манатов. Сколько же можно? Неужели за три месяца в нашем дипломе что-то изменится? Зато моя конкурентка – вне этих правил. То есть, получается, что руководство нашего института этого упорно не видит и дает представление на кафедру о том, что моя конкурентка Г. Алиханова – старший преподаватель (а ведь этой «должности» у нее нет даже в трудовой книжке)? А, тем не менее, если у нее нет степени старшего преподавателя, она не имеет права вести лекции, а может преподавать только семинары. Как моим конкурентом может быть человек, читающий только по книге, да и то в ее предложениях нет ни начала, ни конца? Студенты в массовом порядке покидали этот открытый урок и даже просили больше им таких «педагогов» не посылать. И этот человек набрал больше баллов, чем я, доцент, педагог с многолетним стажем!
— А сколько баллов поставили Г. Алихановой?
— 88 баллов. Особо хочется сказать о некоторых членах комиссии, например об А. Гурбановой – металлургу по базовому образованию. В нашем институте усовершенствования учителей ее ни в какие комиссии не включили из-за низкой категории, ведь везде учитывается базовое образование. Так же ее не брали и в другие институты, например, в «Кавказ», Бакинский университет для девушек. Вот у меня все дипломы по специальности: 29 лет у меня только педагогический стаж – педагог по психологии. Но по каким-то причинам (одним им ведомым) все наши достижения упорно игнорируются. В массовом порядке люди — ученые — выводятся за штат. Уже выведено за штат 386 человек, из них 95 учителей, перешедших из института. Конкурс прошло 11 человек. Остальные 84 остались за штатом, и другие учителя, которые работали в педагогическом университете, срок их договоров закончился и теперь они так же должны пройти этот конкурс. Но мне непонятно одно: штат есть, нагрузка в достаточном количестве: почему на 12 человек дается одно место, на 19 человек – 2 места? Откуда это берется? То есть, как я поняла, политика нынешнего руководства института – вывести за штат всех ученых, академиков и профессоров, доцентов и кандидатов наук, старших преподавателей, всю жизнь работавших в науке. И теперь представьте себе, что все эти люди заменяются лаборантами, теми людьми, которые никогда не преподавали. Скажу больше: среди этих случайных людей были те, кто вел урок в течении 10 минут (!) и получил за этот урок 80 (!) баллов.
На совести руководства института летальные случаи
Нашу позицию за штатом руководство мотивирует тем, что они «улучшают учебных процесс». То есть получается, что урок лаборанта или сотрудника библиотеки лучше, чем урок профессора? Получается, что наши дипломы они не рассматривают как серьезный документ? А ведь нам их выдала Высшая аттестационная комиссия при Аппарате Президента. Это серьезная организация, в которой все проверяется. И как же так вышло, что удаляются за штат люди с колоссальным опытом, а на их место приходят вчерашние студенты, которые с трудом тройки получали? Многие из нас обращались к ректору, но апелляционная комиссия не стала пересматривать баллы. Такой вот происходит парадокс и массовое одурачивание людей. Так что на совести нашего руководства института много грехов, в том числе и смертельные случаи. Когда объявили о сокращении, возле приемной ректора скончался от инфаркта старший лаборант Арзу Алиев.
— Может быть, А. Алиева под сокращение подвели из-за пенсионного возраста?
— Вовсе нет. Тем более, что существует постановление Кабмина, зарегламентировавшее все рабочие отношения в высших учебных заведениях, в котором отмечено, что возрастного ценза у нас нет. И потом, у нас есть педагог, который в 76 лет продлил контракт на 5 лет.
— А кто был вторым скончавшимся?
— Заведующая библиотекой, дочь известного профессора-психолога Исы Мамедова. После объявления о сокращении она скончалась вечером, от инсульта.
— Студенты признавались вам, что у них требуют деньги?
— Конечно же. И даже за пределами нашего учебного заведения этот институт называют АПИ-пул. И особенно «пул» рулит на нашем факультете. Я представила ректору кое-какие факты, изложила обращение в письменном виде, то же самое письмо я написала и Президенту Азербайджана с просьбой разобраться. Многие из нас писали Президенту, но ответа пока что нет. Мы правды добиться не можем. Если в прошлом году нам предлагали заключить трудовой договор на год, то в этом году с нас требуют заявление о том, что мы хотим добровольно работать годовыми контрактниками.
— К кому вы еще обращались из высокопоставленных чиновников?
— Я обращалась в Главное управление по борьбе с коррупцией при Генпрокуратуре, Главному прокурору Баку, обращалась в Республиканскую прокуратуру – к Закиру Гаралову, обращалась к Салиму Муслимову (Минтруда и соцзащиты), в комиссию по вопросам трудовой инспекции, обращалась так же к Президенту Азербайджана И Алиеву и вице-президенту – Мехрибан ханум Алиевой, обращалась так же в Кабмин и Администрацию Президента с прощением на имя Рамиза Мехтиева. Все эти письма мною были отправлены с 5 по 8 августа. Я получила в ответ всего 2 письма: уведомление из Генпрокуратуры о том, что письмо прошло регистрацию, затем еще одно из Генпрокуратуры, в котором сообщили, что отправили мое письмо в Министерство образования, и последнее письмо я получила от омбудсмена Эльмиры Сулеймановой, которая написала, что она направила мое письмо министру образования АР Микаилу Джаббарову, и согласно его ответу, будет принимать меры — на основании статьи Конституции АР 12.2.5.
Кстати, заявление на имя г-на Президента Азербайджана И. Алиева так же подписали сотрудники нашего института кандидат педагогических наук Джафарова Пярвин Айдынгызы, доцент, кандидат педагогических наук Саламова Салима Гусейнгызы, на заявлении вы так же можете увидеть и имена остальных сотрудников, которые уже не в силах терпеть все те унижения и издевательства со стороны руководства нашего института.
Хочу так же напоследок сказать, что если же по каким-то причинам мои письма и обращения останутся без реакции, то я буду просить политического убежища как лицо, чьи права грубейшим образом нарушатся в моей родной стране.
P.S: Мы открыты для полемики и готовы выслушать мнение руководства вуза. Так же наша редакция ждет от Министерства образования реакции на данную статью.
Яна Мадатова
