В Ичери-шехер есть портал в мир высокого искусства, открытый для всего человечества известным художником, керамистом, скульптором, миниатюристом, Миртеймуром Мамедовым, также являющимся историком, этнографом и писателем. Миртеймур Мамедов – живая история Старого города, своеобразная легенда, шкатулка, наполненная секретами знаний. Его мастерскую знают все местные жители и потому мне не составило труда найти этот дом, который, кстати, собираются внести в Книгу рекордов Гиннеса, но сам художник считает, что еще не время.
Мастер встретил меня на пороге портала, куда я вошла, изумленно оглядываясь. И на самом деле было чему изумиться от души: стены дома, дверные и оконные проемы говорили со мной, рассказывали истории. На меня смотрели персонажи из самых разных эпох и отрезков времени, и, проведя несколько часов в портале, я уже начала понимать их язык, жесты и взгляды, и все вокруг казалось таким родным, словно я уже неоднократно бывала в этом замечательном маленьком крепостном патио, рядом с Мастером, создающим Время своими руками.
Заметив мое любопытство, Миртеймур Мамедов рассказывает о том, что все представленные керамические образы — большая библиотека, которую Мастер 10 лет собирал в Питере. Художник многие часы проводил в Публичной библиотеке, где настолько сдружился с работниками, что они позволяли посещать отдел эстампов, куда студентам вход вообще был строго воспрещен. И миниатюры XVI века, по словам Миртеймура Мамедова, дали знаний гораздо больше, чем институт.
Рассматриваю фрески, вижу много сюжетов, связанных с природой воды и воздуха.
«Знаете, это отражение мечты человека, жившего 40 тысячелетий назад: плавать как рыба и летать как птица. Все это выражено в петроглифах, отражающих мировоззрение», — говорит он.
Двери в мастерскую открыты для всех. По словам Мастера, в день могут зайти 50-60 человек, посмотреть, пофотографировать, задать интересующие вопросы. Мастер щедро делится информацией со всеми желающими, у него есть свои страницы в социальных сетях, где он размещает свои публицистические работы, статьи и фотографии. Но максимальная открытость имеет свои негативные стороны.
«На днях товарищ показал магнит, на котором была скопирована одна из моих работ. Ну, что сказать…. Меня вообще практически полностью обворовывают, безбожно копируя мои работы и выдавая их за свои. И плевать эти плагиаторы хотели на авторское право. Они даже ставят свои подписи под моими работами. Но Бог им судья», — сказал керамист.
Мастер рассказал, что 60 лет развивает тему бесконечности Ичери-шехер. Даже проживая в Ленинграде, Миртеймур Мамедов 10 лет работал над этой темой, создавая образы Ичери-шехер – города, не похожего на другие средневековые города.
«Три крепостные стены, о которых которые писал Хан Демир, Сара ханум Ашурбейли, Зия Буньятов и другие ученые, занимающиеся изучением и историей Ичери-шехер – форштадтом (морская крепость, прим. авт.) отмечают ее крайнюю защищенность. В Ичери-шехер было четверо ворот, и одни створки ворот назывались «морскими». Улица Зевина – это морской канал, Губернаторский садик до подножья Филармонии – тоже морской канал. Он отражен в гравюрах XVII века. Ни один из городов не строил таких сооружений в море. Вы представляете, какая была мысль, какие амбициозные грандиозные планы? Сегодня построить можно где угодно и как угодно, благо современные технологии позволяют. А 600 лет назад построить сухой док было задумкой на уровне фантастики. Сейчас мы применяем гидроцемент и прочие премудрости, но тогда для создания сухого дока у моря нужно было отвоевать некий участок, затем огородить его мешками с песком, и мало того – отгородить, нужно было еще побороть 8-метровую глубину, нырять, осушать… Страшный труд! Нигде в мире такого не было никогда. Есть причал, пристань, но сухого дока с двумя рогами, защищавшими корабли, не было нигде. Вы не задумывались над вопросом: почему, когда начинается шторм, все корабли уходят из порта? А потому что шторм на мелководье чреват самыми серьезным последствиями. А наш Хазри очень опасен, разрушителен», — рассказывает Мастер.
По словам Миртеймура Мамедова, три крепостные стены есть только в трех города: в Баку, Дербенте и Мохенджо-Даро. Правда, есть еще и четвертый город, название которого не сохранено. А находится он на границе Пакистана и Афганистана.
Из банального — небанальное
… Мы проходим в маленькую комнату, наполненную работами художника. Обилие образов, совершенно невероятные переплетения линий, цветов и форм, причудливо отражающих события, личности, человеческие пороки и слабости. И еще – множество интересных и необычных чайников.
— Почему чайники? В 20-х годах гении живописи, собравшись на Монмартре, попивая вино, обсуждали, как можно оставить в искусстве значимый след. И решили сделать из банального небанальное. А так как самое банальное – это чайник, то было решено сделать из этого предмета самое настоящее эссе, спрессованное литературное произведение.
— А разве ими пользуются? — беру в руки один из уникальных чайников, созданных Мастером, и с удивлением замечаю, что в чайнике и глиняная колба для заварки.
— Конечно! Чайник для того и придуман, чтобы заваривать чай. И мы завариваем чай в таких чайниках, они все живые, а не просто изделия из керамики, украшающие полку.
Пройдя и обсудив несколько стендов с работами, мы подошли к очередной скульптуре Мастера. Я вижу много красного, отростки, похожие на пальцы, изломанные линии, черты лиц, искаженных болью.
«Это Ходжалы», — говорит Миртеймур Мамедов.
И только теперь я вижу полную картину трагедии, навеки застывшей в глиняном хаосе.
— Это макет будущего памятника. Представьте, с подсветкой, из цветного бетона. Обратите внимание, тут есть отверстия, и при дуновении воздуха все эти отверстия издают звуки. Эффект хорового пения, пронзительные звуки одиночества.
Воображение мое включается: я уже вижу огромный монумент, который при порывах ветра издает стоны и плач сотен погибших… Впечатление было настолько сильное, что в разговоре нашем возникает пауза.
Мы долго разговаривали с Мастером об искусстве, специфике обжига, обсуждали образы, запечатленные в керамических плитках, я слушала его рассказы о соседях, и тут же видела их запечатленными в бесконечной яркой галерее внутреннего дворика: и женщину с прекрасными круглыми коленями, и ворчунью с верхнего этажа, выливавшую на расшалившихся мальчишек воду, и залихватских крепостных парней, гоняющих голубей в синем летнем небе.
Пока мы беседовали с Миртеймуром Мамедовым, в патио вошла очередная группа туристов.
«А это правда, что вы делаете свои работы из лавы?», — задали вопрос туристы. И в ответ Мастер, улыбнувшись, прочел лекцию о том, что в Азербайджане имеется 138 сортов вулканической глины, с которой он работает.
«Понимаете, в чем дело? Скульптор должен работать только с глиной родины – это неписаный закон. Кстати, вы в курсе, что голубую глину во время Великой отечественной войны доставляли из Азербайджана во все госпиталя, так как суда и составы с лекарственными препаратами и пенициллином много раз бомбили с воздуха? А наша голубая глина обладает лечебным эффектом, способствует заживлению ран. Еще Авиценна писал об этом в своих трактатах», — поведал он.
Туристы оставили свои отзывы в журнале (а таких у Мастера уже 38), и обещали рассказывать всем об этом удивительном месте, куда обязательно нужно вернуться еще раз. И я тоже оставила свой отзыв в этом журнале, написав всего одну фразу: «Сегодня я побывала во Вселенной».
Цитаты Мастера:
— Дуализм является основой тюркского мира, и здесь можно увидеть много дуализма – добро, зло, тень, свет;
— Симбиоз — основа и продолжение жизни. Есть странные симбиозы, несовместимые, казалось бы…. Маленькая красная рыбка, живущая в ядовитых актиниях, убивающих ядом стрекательных желез все и вся. Но красная рыбка поедает бактерии на теле актинии, и та позволяет ей жить в себе, под своей собственной защитой. А никому другому таких привилегий не дано;
— Мы храним в себе столько миров, что даже не знаем, сколько их. Ибо каждый человек — есть сосуд, наполненный добром и злом. И каждый человек несет свою судьбу внутри себя. И даже поломанные сосуды несут на себе печать прошлого;
— Женская свастика – одна из самых сильных, мужская свастика – отличается вращением.
Яна Мадатова
