Науру — самая маленькая независимая республика на планете, самое маленькое островное государство в мире и самое маленькое государство за пределами Европы. Когда-то у Науру могла быть еще одна регалия — самое богатое государство по критерию дохода на душу населения, отмечает «Вокруг света». Однако всё погубила жадность: она разрушила экономику республики и превратила практически всю землю райского острова в бесплодную пустошь.

Долгое время Науру был непримечательным тропическим островом, затерянным где-то в Тихом океане между Австралией и Гавайями. Благодаря близкому расположению к экватору на нем царили вечное жаркое лето и росли густые леса. Английский капитан Джон Фирн, первый прибывший на Науру европеец, назвал остров «приятным».

«Приятный» остров так бы и остался затерянным и райским, но геолог Альберт Эллис изменил ход истории. В 1899 году он решил исследовать скалоподобный объект, подпиравший дверь в Сиднейской фирме Pacific Islands Company. Местные заверили исследователя, что это кусок окаменелого дерева с острова Науру. Эллис засомневался и решил исследовать находку. «Окаменелость» оказалось куском высококачественной фосфатной руды, крайне эффективного удобрения, которое стоит целое состояние.

Эллис тут же сорвался в экспедицию, и в 1901 году прибыл на Науру. Он обнаружил, что большая часть острова, примерно 80%, — поднятое центральное плато, или Топсайд — состоит из фосфата извести. После открытия Pacific Islands была переименована в Pacific Phosphate Company, а уже в 1905-м компания заключила сделку с Германской империей по добыче на Науру (с 1888 года остров был аннексирован Германией). Через год первый корабль с фосфоритами придет с Науру к берегам Австралии, правда, потерпит крушение в шторм. Эта неудача фосфатную лихорадку не остановила — напротив, экспорт наурского фосфата с того момента начал исчисляться в сотнях тысячах тонн.

При этом домов науруанцев никогда не было на Топсайде, местные всегда выбирали для поселений прохладную береговую линию. Однако центральное плато было домом для дикого миндаля и деревьев пандануса, а также для птиц, таких как крачки, кивки и фрегаты. Шахтеры уничтожили растения, расчистили верхний слой почвы плато и принялись выкапывать руду из ям и расщелин древнего коралла.

В ходе Первой мировой войны Науру захватили австралийские войска. У острова появился новый статус — офшор по добыче фосфатов.

Двести тысяч тонн фосфата в год — столько суперудобрений Науру экспортировал к началу 1920-х годов. Фотограф National Geographic Розамонд Добсон Рон в 1921 году так описал последствия добычи: «Проработанное фосфатное поле — это мрачный, ужасный участок земли с тысячами стоящих белых коралловых вершин высотой от десяти до тридцати футов, его пещерные глубины, усеянные разбитыми кораллами, заброшенными трамвайными путями, выброшенными фосфатными корзинами и ржавыми американскими керосиновыми банками поражают».

В 1968 году к Науру пришла независимость. В том же году его берега покинули более 35 миллионов тонн фосфата. Для понимания: этого количества хватит, чтобы заполнить самосвалы, припаркованные от Москвы до Хабаровска.

До обретения независимости Науру получал символический доход от фосфатов, учитывая размер прибыли, ущерба и стоимость восстановления заминированных земель.

Науранцы решили обналичить оставшийся фосфат, увеличив экспорт, несмотря на то что знали, что поставки закончатся в течение одного или двух поколений островитян. В 1975 году фонд роялти фосфатов Науру оценивался более чем в 1 миллиард австралийских долларов, а валовой внутренний продукт страны на душу населения уступал только Саудовской Аравии.

Правительство Науру скупало круизные суда, самолеты и зарубежные отели, чартеровало рейсы для покупок и отдыха за рубежом. На острове появились дорогие спортивные автомобили, несмотря на то что на Науру только одна асфальтированная дорога, а ограничение скорости составляет 40 км/ч. Один начальник полиции даже импортировал Lamborghini только для того, чтобы обнаружить, что сам он слишком громоздок, чтобы уместиться на водительском сиденье. Очевидцы вспоминают, что люди в магазинах, покупая несколько сладостей, платили банкнотой в 50 долларов и не брали сдачу.

Экспорт фосфоритов привел к тому, что науруанцы практически перестали работать, они попросту не видели в этом необходимости: деньги без труда текли на остров. Малоподвижный образ жизни привел островитян к стремительному набору веса, а Науру — к званию государства-рекордсмена по доле населения, страдающего от ожирения и сахарного диабета.

Коррупция и откровенная некомпетентность властей привели к тому, что большую часть зарубежных активов (отели, самолеты, круизные лайнеры) пришлось продать, чтобы погасить растущие долги страны.

Правительство Науру пыталось диверсифицировать экономику до того момента, пока закончатся поставки фосфатов. Государство обратилось к офшорному банкингу и лицензировало около 400 иностранных банков к началу 1990-х. Уже к середине десятилетия Науру также предлагал «экономическое гражданство»: остров продавал наурские паспорта. Однако офшорные банки и торговля паспортами не смогли поправить положение Науру. К 2004 году фосфатный бум закончился, а экономика и экология острова оказались разрушены. Науру до сих пор экспортирует остатки фосфоритов, но денег с их продажи ни на что не хватает.

Когда-то «приятный» остров сейчас представляет из себя мрачный лунный пейзаж из странных, серых коралловых шипов. Почвы, на которой можно было бы выращивать растения или еду, тут нет. От прежнего богатства остались лишь руины.