Интервью с известным российским актером для информационно – аналитического портала «Minval.az»
— Мы с вами в некотором роде соседи по астрологическому знаку я – Скорпион, Вы Стрелец. Характерные черты — прямолинеен, бескомпромиссен, придирчив к людям. Не прощает слабостей и недостатков, любит резать правду-матку в глаза. Очень обидчив. Что — правда, а что нет?
— Правдоискательство и прямолинейные высказывания, наверное, мой бич. И много пришлось из-за этого пострадать. Я не умею лгать в глаза, и всегда говорю правду, какой бы горькой она ни была. Ну соответственно и приходится получать. Что же до моей обидчивости… да нет же, я не обидчив вовсе, умею прощать. А если даже и серьезно обижаюсь, то быстро отхожу, обид не культивирую, и долго в себе не ношу. Амбиции — они всегда и есть амбиции, и профессиональные, и человеческие, как и у всех людей, но не заоблачные, и в них нет ничего невероятного. Я всегда против любой формы фанатизма – в этом мое кредо. Везде нужна мера.
-Вы актер театра и кино. Театр — всегда живость общения со зрителем и контакт с энергетикой зала. Но кино предоставляет такой инструментарий для рассказа истории, который не даст ни один театр. Как распределяются приоритеты?
— Это очень тяжелый выбор, и тут не все так однозначно. Театр – это живое искусство, и если в чем-то и ошибаешься, то ошибку эту всегда можно поправить. В кино же поправить ничего нельзя. «Мотор – камера – играем — снято», и уже ничего не изменить. В кино проживание идет полторы-две, максимум три минуты. А в театре два-три часа непрерывной жизни. Поэтому погружение в театр намного интереснее и глубже. Но я не отвергаю кино, ибо если в театре существует масса условностей, то в кино есть реальность, позволяющая погружаться и в совершенно другую жизнь, и реальную атмосферу. Особенно это видно на историческом материале: другая эпоха, костюмы, лошади — все живое, благодаря чему кино сильно магнетизирует. И не забудьте, кино — это искусство режиссера и монтажа. Роль сначала играется, потом склеивается. В театре же никто за тебя ничего не склеит, есть лишь два часа непрерывной жизни, которая должна развиваться, и по событийному ряду она дает глубокое моральное удовлетворение. Но аспект несколько иной, тут получается глубже, обширнее. То есть, живое искусство против монтажа и режиссуры (смеется).
-Известный советский актер Андрей Андреевич Файт, которого так любил снимать в своих сказках А.А.Роу, все время сокрушался, что положительных ролей у него можно пересчитать по пальцем одной руки. Не боитесь ли Вы, что за Вами прочно закрепится образ криминального авторитета, как, например, у Александра Демьяненко, к которому прочно прикрепился «Шурик»?
-Все роли, которые мне встречаются в кино, разные, и совершенно не важно — авторитетов я играю или нет, ибо у каждого образа, создаваемого мной, есть своя судьба, своя боль, свои внутренние переживания. Естественно, все это нужно раскрывать, и я подхожу к ролям очень по-разному. «Полынь — трава окаянная» — директор школы – влюбленный пьяница, или водитель автобуса из сериала «Консультант-2» — все это совершенно разные люди. Даже внешне я пытаюсь поменять повадки, походку, и делаю это для того, чтобы получились разные люди с разными судьбами и разной болью — каждый со своей. Так что я не придерживаюсь каких — либо штампов. Даже если и предлагают играть похожие роли, я все равно делаю их разными: одного подать чуть с юмором, другого чуть туповатым, третьего наоборот – интеллектуальным.
— В идеале любой актер должен быть универсальным настолько, чтобы совладать с любой ролью . В жизни же у каждого актера есть определенная тема, на которой наступает творческий резонанс, и можно так подать играемый образ, как этого не сделает никто другой.
— Скорее всего, это тема одиночества. Она меня очень волнует и трогает. Мы все это либо уже прожили, либо нам это грозит. У меня был такой моноспектакль, назывался он «Соул» — импровизация на темы Эдварда Олби и Теннеси Уильямса. Причем, что интересно: Олби он как бы агрессивный драматург, а Уильямс — сентиментально-снисходительный, хотя тоже порой бывает жестковат. Основа произведения была Эдварда Олби, но все разбавлялось притчами из Теннеси Уильямса. И это сочетание романтики и глубокого трагизма внутри мне было очень интересно.
— Как будто идете по лезвию бритвы, и с той и с другой стороны – пропасть.
-Абсолютно верно. Есть такие моменты, когда герой переживает, плачет, испытывает стресс. И как это сделать, как показать? Ответ прост — от обратного. Через смех, через иронию, какие-то другие вещи, которые, как ни странно, диаметрально противоположны. И вот что удивительно — в этом случае боль всплывает на поверхность и воспринимается намного глубже и сильнее.
-Не было ли у Вас было желания стать по ту сторону камеры в качестве сценариста или режиссера? Или же примерить на себя бремя продюсера?
-Желание может и есть (смеется). Но я считаю, что каждый должен заниматься своим делом, быть в своей профессии. И согласитесь: режиссер и актер — совсем разные профессии, отличные друг от друга. Как говорится, кто на что учился (смеется)
-Интересуетесь ли Вы политикой ?
— И сцена, и экран – это какая-никакая, а все-таки трибуна, на которую выносится то, что я хотел сказать своим фильмом или спектаклем. То есть, гражданская позиция во мне есть. А вот участвовать в политических играх и объединяться в политические коалиции — уж увольте. Высказываться надо через творчество, тут в распоряжении вся классическая драматургия. Говорить нужно через своих героев, через их боль и переживания. И потом, меня в жизни больше интересует не политическая позиция, а, скорее, нравственная. Все надо сублимировать в творчество, а высказываться на политических трибунах, аренах, демонстрациях — мне все это чуждо. Каждый должен анализировать себя в своей жизни, а в качестве подспорья — искусство, книги, музыка. Я вас уверяю, хорошая литература способна менять человека, и это не пустые слова! Есть такой пример, я всегда его привожу: был такой американский фильм «Счастливого рождества, мистер Лоуренс», одну из главных ролей там сыграл Дэвид Боуи. Смотреть этот фильм было очень тяжело, практически невозможно. Этот фильм про американских военнопленных в японском военном лагере. Три с половиной часа, то здесь, то там харакири… Прошу прощения, занудство, тяжелое для восприятия. Кое-как досмотрел, и уже по пути домой заметил, что кино не оставляет. И даже назавтра мыслями там, в этой ленте. И я понимаю, про что это кино, почему не дает покоя, становится ясно, почему происходили те или иные события… и это очень сильно вовлекает.
— Как проходит Ваш досуг?
-Досуг – это мои друзья, общение с единомышленниками. Мы можем просто гулять, можем организовать застолье. Я, между прочим, очень неплохо готовлю, а в особенности то, что касается узбекской кухни, я ведь родом из Ташкента. Вкусно поесть, выпить, пообщаться – ну вот вам досуг. Можно выехать на природу, выбраться на дачу. То есть, какого-то специального, регламентированного времяпрепровождения нет, все на экспромтах (смеется).
-Доводилось ли Вам бывать ли в Баку?
-Да, доводилось. Я приезжал в Баку в 1986 году с ташкентским театром им. Горького на гастроли, спектакль назывался «Все звезды», и гремел на всю страну. Мы приехали в Баку после Таллинна, жили в гостинице «Бакы», что неподалеку от вокзала. Полтора месяца жили в этом прекрасном южном городе. Помню, в тот год стояла невыносимая жара, духота, мы выходили в шортах, чем несколько шокировали администрацию и горничных — дам лет под 55- 60. Они были смущены, и просили нас не выходить из номеров (смеется). А азербайджанская кухня! Это что-то необыкновенное! У меня много друзей — азербайджанцев, вообще азербайджанцы с узбеками очень похожи. Мы жили дворами, а это куча национальностей — евреи, армяне, грузины, азербайджанцы, русские, короче говоря, интернационал (смеется) … как одна семья. И мне кажется, нас с Азербайджаном это очень сближало. Практически на гастроли в Азербайджан мы приезжали как к себе домой. Для меня самое главное , чтобы между людьми оставались добрые человеческие отношения.
— Блиц: любимое литературное произведение, любимая музыка, любимый фильм.
-Любимое литературное произведение – «Братья Карамазовы».
Любимая музыка – Чайковский. Увертюра к «Ромео и Джульетте».
Любимый фильм – «Полет над гнездом кукушки». Пересматривал помногу и каждый раз открывал для себя что –то новое. И еще люблю «Однажды в Америке». Из советских же картин – обожаю «Калину красную» Шукшина. Люблю фильм «Летят журавли». Советское кино — оно замечательное! Актеры, которым равных нет в мире! Леонов, Евстигнеев, Смоктуновский … ушедший недавно Колтаков…Они неповторимы! А «Зеркало» Тарковского, «Раба любви», «Неоконченная пьеса для механического пианино» Михалкова… Любимых фильмов много, устану перечислять.
-Ваши пожелания себе, зрителям, читателям публикации.
— Мне бы хотелось от души пожелать, чтобы с каждым годом мы становились все добрее. А зритель чтобы становился все задумчивее. Как говорил Чехов «во всем виноваты социальные условия», и потому хочется, чтобы социальные условия настолько соответствовали, чтобы человек мог свободно чувствовать, думать, размышлять, анализировать. Надо жить мыслями, духовностью — это самое главное. Мне хотелось бы, чтобы все люди на Земле становились духовнее не только по отношению к религии, а в смысле чувств, внутреннего содержания, наполненности и отношения к женщинам, к жизни, к любви. Только любовь покроет все грехи. И только через любовь можно прийти к Богу. От души желаю, чтобы все к этому пришли.
Беседовал М. Шахбази
