COP29— Владимир Николаевич, что, на ваш взгляд, показал Евромайдан миру?
— Я думаю, что будет тенденция к ухудшению ситуации, но если мы правильно сработаем, то это будет хороший толчок для качественных изменений. То есть страна может выйти сильной из кризиса, чем она было до этого. Необходимы изменения: кадровые и системные изменения власти. Надо двигаться динамичнее в реформировании экономики, права, политики, судебной системы. Это как температура, которая в принципе влияет негативно организму, но и дает определенный иммунитет и толчок к развитию.
— А протесты усилили позиции оппозиции?
— Нет. На мой взгляд, надо различать тех людей, которые вышли за изменения и тех лидеров оппозиции, которые вышли за приход к власти. Одним нужны изменения, они не идут к власти, но они видели оппозицию, которая уже была у власти. Поэтому значительного доверия к ней нет. В отличие от многих стран, у нас оппозиция уже была у власти и показала, то на что она способна, будучи властью. А сегодня второй раз просит доверия. Многие отказываются. Но идет интенсивный поиск новых лидеров. Сегодня попытаться встать на плечи людей, которые хотят изменений и не решить основную задачу — системную, если например, я считаю, что мы должны пересмотреть Конституцию. В конце концов, должны найти ответ на вопрос, почему 7 раз за различными принципами формируем парламент Украины и каждый раз считаем, что выбор неудачный. Необходимо посмотреть на причину. Внести дополнительные механизмы, чтобы те, кто пришли к власти больше думали о народе, а оппозиция считает, что необходима смена фамилии и лиц. Это различные подходы.
— Прошли переговоры между президентом и оппозицией, которые таковых результатов не дали. По-прежнему ли переговоры остаются единственным выходом из сложившегося политического кризиса?
— Только переговорами можно решить все. Любая конфликтная ситуация или продолжается и развивается до уничтожения друг друга и потери страны, или же ведутся переговоры. Всегда нужен диалог. Но оппозиция избрала радикальный путь. Первые слова, которые были провозглашены нашими лидерами на майдане — революция. А революция — это всегда насилие и кровь. Революция — жанр. Европейский вариант этого слова — эволюция. Постепенно законные системные изменения. А революция и эволюция отличаются как, например, комедия и трагедия. Они избрали это в качестве жанра. А этот жанр предусматривает насилие, отрицание всяких законов. Сама революция пишет закон. В отличие от 2005 года это силовые методы решения вопросов, блокирования правительства, уничтожение памятников. Это опасное явление и мы продолжаем переговоры. Но, самое удивительное то, что чем дольше оппозиционеры отказываться от этого пути, тем больше будет подниматься авторитет власти. Общество есть арбитр, и в нем достаточно негативно оценивают этот вид протеста. Одна часть страны работает, другая — митингует. Когда мы заявили о том, что приедут и наши сторонники, то приезд этих людей сопровождался с призывами, что не надо, будет конфликт. Ничего не будет. Люди не настроены между собой агрессивно. А почему они не хотели, чтобы они приехали? Тогда бы Европа и мир увидел, что есть другие точки зрения в обществе. И единая картина оппозиции на весь мир, что они за Европу, а другая часть населения, которая молчит и соглашается с нами, была в какой-то мере подорвана. Есть другая часть общество со своей точкой зрения, надо договариваться.
— А не легче ли противостоять давлению России в таком коллективном формате, как ГУАМ?
— Вряд ли. Но мы должны использовать все соглашения, которые подписала Украина для того, чтобы наши партнеры в какой-то мере оказывали нам помощь в давлении. Я приведу вам пример. В свое время мы в одностороннем порядке отказались от ядерного оружия и три страны — США, Россия и Великобритания выступили гарантами того, что на Украину не будет оказываться военное, экономическое, политическое давление. Мы спрашиваем сейчас, где эти гаранты? Почему они молчат? Но мы сегодня в какой-то мере должны констатировать, что давление идет со всех сторон. В какой-то мере со стороны России относительно торговых отношений, прекращение их без всяких экономических обоснований. К примеру, Roshen выпускает фабрика, которая расположена в России, в Украине и в Чехии по той же самой технологии. Наши конфеты украинские не берут в России. Казахстан, Белоруссия считают их нормальными, а Россия нет. Видно, что здесь политика. Но давление оказывает и Европа. К примеру, дело Юлии Тимошенко. Нет решения суда. Согласно европейским стандартам, власть разделена на три составляющие части. По Юлии Тимошенко нет решение Европейского суда, а уже Европа приняла решение о том, что она незаконно осуждена. Тогда спрашивается, не давление ли их заявление на суд? И если бы такое решение сопровождалось вместе с решением суда, то оно было логичным. Но, если нет решение суда, а они принимают политическое решение, что она невиновна, тогда они обвиняют свою судебную систему.
Они требовали, чтобы мы приняли закон о том, что Юлия Тимошенко имеет право на лечение в Германии. Тимошенко обращалась в Европейский суд по данному вопросу дважды, а суд отклонил это решение. Почему наши суды должны удовлетворять такое решение?
Эмиль Мустафаев, Киев
