«Возвращаясь в родной город после очередной многолетней паузы, я обычно запасаюсь фляжкой коньяка (кому-то больше по душе валидол, но это не я). Потому что эмоции – проверено не раз – в любом случае, накроют. И сильные. Будь то радость неузнавания либо печаль узнавания».
Об этом пишет в своем репортаже корреспондент сайта Вести.ру Константин Исааков, родившийся в Баку. Журналист спустя много лет снова побывал в Азербайджане и не узнал его.
Печаль узнавания
Мы прибыли в роскошный и впервые мною увиденный новый бакинский аэропорт имени Гейдара Алиева. Прилетели в ночи. И от сверкающей его громады помчались в город по идеально европейской трассе, которая, впрочем, меня, знавшего в этих краях в иные времена иную езду, удивили еще и несколько лет назад.
Баку встретил нас яркими подсветками архитектурных артхаусов и приглушенно спящими старыми улочками. Это был путь мимо бывшего Черного города, через улицу Узеира Гаджибекова, где во времена незапамятные стоял старый цирк, а напротив – дом моих предков. Мимо Главпочтамта, где мальчишкой я покупал гашеные марки и бывшего музея первого советского вождя, в котором меня принимали в пионеры. И дальше, по проспекту Нефтяников, вдоль бульвара, куда я бегал охлаждать на каспийских ветрах свою первую, неудачную (а первая другой и не бывает) любовь. И еще дальше – мимо фуникулера, в горку, к бывшему парку Кирова.
Здесь когда-то стояла гостиница «Москва», в ресторане которой друг моих родителей, официант обслуживал последнего советского вождя. А теперь на ее месте три башни – блистательно изогнутых языка пламени, некий воплощенный исторический символ Баку.
И одна из этих зеркалящих все вокруг башен – отель Fairmont, в который мы въезжаем. Въезжаем, оставляя за его порогом эту самую мою печаль узнавания. То чувство, что сопровождало меня всю дорогу от аэропорта до отеля. Собственно, всего лишь банальное чувство немолодого человека – с каждой улочкой и с каждым домом что-то связано. Связаны события и другое ощущение себя. Себя молодого. А вся эта лабуда про ностальгию – вовсе не о тоске (упаси Господь!) по советским реалиям и колбасе по 2.20. Это о тоске по молодости.
Радость неузнавания
Но проснешься поутру, распахнешь нажатием кнопки прикроватного пульта штору на гигантском панорамном окне – и мигом схватишься за камеру: запечатлеть! Тут же от печали узнавания не остается и следа – сплошная тебе радость неузнавания. И мы не будем в этот ранний час приглушать ее припасенным коньяком. Потому что впереди – новое знакомство с городом, гле я некогда родился. И в котором давно не был.
Новое – потому, что Баку сегодня действительно совсем другой. Авангард новых отелей, которых еще в начале 90-х было во всем в Азербайджане только-то 49, а теперь – свыше 600 (из них 160 с лишним – бакинские), сменил архитектурные акценты города. Потому как большинство отелей – хайтек и хай-класс. Вроде нашего Fairmont с интерьерами, техническим оснащением и сервисом на уровне какого-нибудь дубайского Atlantis the Palm или One and Only в Лос Кабос.
Всерьез изменил прибрежную зону Бильгя, куда еще в начале 80-х раздолбанный пригородный лиазик отвозил шумные бакинские семьи на чистый песчаный пляж, шикарный отель Jumeirah Bilgah Beach. Накануне прощания с городом здешний персонал совсем по-европейски улыбался нам в унисон с тысячами лампочек своей люстры – самой длинной в мире, по утверждению Книги рекордов Гиннесса.
Кстати, сравнение с авангардными Дубаем или Гонконгом напрашивается не только из-за многобашенности построенных тут с недавних пор отелей. «Марсианская» архитектура Баку – это и Культурный центр Гейдара Алиева, построенный самым знаменитым и самым дорогим архитектором в мире – Захой Хадид из Великобритании.
Ее здания есть в Глазго, Катаре, Эр-Рияде, Нью-Йорке, Бонне и даже в Москве (офисный центр Dominion Tower на Шарикоподшипниковской улице). Фантазия этой недавно умершей леди иракского происхождения рождала по всему миру образы, весьма сложные в техническом воплощении. Но ведь воплотили – в том числе и в Баку, использовав просторные, полные воздуха внутренние пространства под прекрасные экспозиции пяти музеев, исторических и художественных.
А накануне нашего приезда здесь даже разместили потрясающую (разнообразнее, пожалуй, разве что в Бремене) коллекцию ретро-автомобилей. Тема, в каком-то смысле, весьма актуальная, ведь Баку вскоре готовится принять гонку Формулы-1.
Вместе с тем, однозначно сказать, что дубайский стиль в Баку довлеет над остальными, я не могу. Их и впрямь несколько – лиц города. Лет десять назад в самом центре затеяли очистку от вековой копоти зданий начала прошлого века. Ведь здесь сохранилось около двух тысяч зданий, построенных до 1917 года! Чистили отчасти с использованием техники, отчасти и вручную. Пыль столбом стояла много месяцев. Зато сегодня здания на проспекте Бюль Бюля, проспекте Нефтяников, на улице Низами и на других центральных улицах – своего рода музейные экспонаты под открытым небом. Они и воплощают старый бакинский стиль: столичную белокаменность с барельефами и фасадными скульптурами.
Но и на этом стилистически апологеты старобакинской архитектуры не остановились: лет пять назад было принято решение «одеть» фасады советских пяти- и девятиэтажек, тех самых уродливых «хрущоб», в одежды «а ля старый Баку». И стоят они теперь, красуются, облицованные. Ничем – по крайней мере, внешне – не выделяясь среди своих собратьев-«аксаккалов».
Помню, в одном таком унылом здании когда-то обреталось «Кафе матери и ребенка», где студенту можно было дешево и невкусно поесть. А теперь это (ничего не ломали, только облицевали и отремонтировали) современный офисный центр.
Скажете, разностилье? Соглашусь. Тем более, что и это – тоже не все. «Советские» бакинцы помнят такой замызганный промышленный район на городской окраине – Черный город. Сплошь предприятия нефтепереработки. Улочки, где и жили труженики сей экологически малоприятной отрасли, были грязны, домишки убоги, воздух нечист. Но предприятия, эффективные разве что в структуре плановой советской экономики, давно позакрывались, и было принято волевой решение: сделаем из Черного Белый город. Не переименуем, а именно сделаем. Были выстроены и строятся чуть, на мой вкус, вычурные, но по-своему кокетливые 6-7-этажные дома во французском стиле – с флигелями, башенками, ротондами, затейливыми оконными проемами. 30 еще только возводящихся таких домов «на корню» скупили китайцы.
Эклектика или мультикультурализм?
Да, разностилье. Но позвольте, Баку ведь всегда был таким. И не только в архитектуре. Во всем – многоликим, разношерстным, многоязыким. Исконно – типичный международный порт. Из советских территорий его можно было сравнить разве что с Одессой. А в большом мире собратьями считались французский Марсель, итальянский Неаполь (хотя с тем, что бухты похожи, я не соглашусь), марокканская Касабланка.
Мультикультурализм и сейчас в Азербайджане – одна из ключевых идей государственной политики: международные форумы, фестивали, включая Евровидение и Евроолимпиаду, другие акции, позиционирующие страну как мультикультурную и открытую миру, проходят тут регулярно. Вот даже и сегодня в Баку отрывается VII Глобальный форум Альянса цивилизаций ООН, который собрал около трех тысяч участников из 110 стран планеты.
Ну, а русская речь вообще слышна на бакинских улицах не реже, чем азербайджанская. Идут тебе навстречу два азербайджанских мальчика и о чем-то весело болтают по-русски. Наверняка в русской школе учатся – их тут, как и в прошлом веке, множество.
Так вот, и в архитектурном смысле Баку всегда был городом эклектичным. Таким и остался. Только эта новая эклектика как-то не раздражает. Да, перейдешь дорогу от типичного старобакинского здания у подножия фуникулера, зайдешь на бульвар, а там прямо-таки авангардное – в виде полусвернутого ковра – здание Музея ковров. Но как-то не «дерутся».
Может, все дело в бульваре, который сейчас уже протянулся на десятки километров от своей привычной центральной части – на Баилов, сквозь территорию бывших судоремонтных заводов, мимо Водного стадиона, к Площади Флага. А затем и в противоположную сторону, через Морвокзал и новые отельные комплексы? Бульвар в Баку, он ведь и в прежние времена гармонизировал пространство… да и, помнится, душу.
В самом Музее ковров – все такое узорчатое, многокрасочное. Ковроткачество, как оказалось, в каждом из районов республики, абсолютно самобытно и оригинально: сюжеты, геометрия, элементы орнамента – все разное. Тоже своего рода «мультикультурализм», только в рамках одной культуры и общего ремесла. Экспонатов тут больше 15 тысяч, есть даже ковры XVII века!
Вообще, этот эффект многоликости, а то и иного, неожиданно приоткрываемого лица удивлял нас в этой поездке с завидной регулярностью. Дворец Ширваншахов в Старом городе, по новейшим исследованиям ученых, оказался совсем не шахским жилищем (довольно скромен для вельможной персоны), а культовым учреждением – местом, где молились и размышляли суфии.
Маленькая bookstore в тех де крепостных стенах, куда мы случайно забрели, обернулась вдруг уникальной коллекцией – Музеем книжных миниатюр со всего мира.
Да и сам Старый город, Ичери Шахер со стенами XII века, или просто Крепость – как мы его в детстве называли, как выяснилось, притягивает туристов (особенно, наших, киноориентированных) не только загадочными, аутентично восточными ветвистыми переулками.
Но еще и той самой булыжной мостовой, где много лет назад прозвучало адресованное арбузной корке знаменитое мироновское «Чьорт побери!».
Возвращаясь у мультикультурализму, назову одним из его образцов и Храм огнепоклонников Атешгях, что расположен в бакинском пригороде. Баку во все времена был городом многоконфессиональным (да и сейчас, помимо мечетей, тут открыты двери православных, католических, протестантских храмов и синагоги). А с XVII по начало XX века здесь располагался индуистский ашрам. Сутками здесь шли медитации с воспарением в астрал. Был реконструирован шиваистский храм, восстановлены обычаи зороастризма – поклонения огню.
«Наша страна открыта и дружелюбна, ведь мы – перекресток цивилизаций, – поделился на встрече с нами министр культуры и туризма Азербайджана Абульфас Караев. – Еще и потому в стране так часто проводятся международные форумы, фестивали, спортивные соревнования, и на них съезжаются тысячи участников и гости из разных стран. Мы же понимаем: событийный туризм – это каждый раз новый импульс в продвижении страны. Сколько людей узнало о нас, благодаря Евровидению! А на прошлогодних Европейских Олимпийских играх, транслировавшихся телевидением разных стран, Азербайджан предстал перед миром как страна не только древней культуры и прекрасной природы, но и хороших дорог, современных средств размещения и спортивных объектов».
От себя добавлю: еще и как страна, разумно использовавшая деньги от нефтяного бума, вложив их в развитие и столицы, и регионов. Ее пример, что называется, другим наука. Сейчас добыча нефти в республики пошла на убыль, но это запланированное падение – месторождения имеют обыкновение со временем истощаться. Впрочем, намечающееся освоение новых газовых источников обещает хорошие перспективы.
В 2014-2015 годах мировой турпоток в Азербайджан колебался в пределах 2,5-2,2 миллиона человек (из России в позапрошлом году было 700 тысяч туристов, в прошлом – 600 тысяч). Что их зовет, что привлекает? Не только ведь мультикультурный и многоконфессиональный Баку – город, где есть, что посмотреть, где можно вкусно поесть (об азербайджанской кухне – отдельно) и даже смотаться на недалекий песчаный пляж: в Бильгя, в Загульбу? И мы отправились по районам республики.
Привет от Тура Хейердала
В бытность свою молодым спортивным журналистом я чуть не ежемесячно мотался по командировкам от Баку до самых до окраин Азербайджана. Что вспоминать про бездорожье, про самые «шикарные» райкомовские гостиницы – одно-двухэтажные халупы с комарами в «номере» и с азиатской уборной в коридоре? Что было, то было: made in USSR. Но в память врезалась совсем иная, на мой взгляд, образная «картинка»: серо-желтая, с редкими кустиками колючей небритости, раскаленная земля, по которой бродит в тощая корова. Она отрешенно жует подгоняемые к ней горячим летним ветром обрывки газет.
Нынешние азербайджанские коровы куда упитанней и симпатичнее. И прессу не едят.
Что едят здешние бараны/овцы, могу только догадываться, но вкусны они впоследствии невыразимо.
Даже во Франции, на родине «коте д’аньо», баранину предпочитают сдабривать соусами и приправами – чтоб повкуснее. А здешний кебаб – бери из мангала и ешь, никаких приправ не надо! Ну, можно, если очень хорчется, макнуть в наршараб или сумахом посыпать. Нет, о еде – отдельно: я же обещал!
Положа руку на сердце, не ожидал я оказаться на таких отличных дорогах по пути из Баку в Шемаху. Кстати, этой, но, конечно, совсем не такой гладкой дорогой пришел в конце XIX века в Баку из Шамахи мой прадед – пешком, в лаптях. В столице и остался, став, в конце концов, крупным нефтепромышленником и женившись на дворянке.
А мы катим в своем микроавтобусе дальше: из Шемахи в Габалу, из Габалы в Шеки, из Шеки в Нафталан, из Нафталана – в Гянджу. И назад – в Баку. Удивляемся.
Вы, читающий сейчас эти строки, крепко сидите? На трассах Азербайджана обустроены подземные переходы – для скота!
Допускаю, московский туроператор Tour a Vent, открывшийся в прошлом году в Москве при участии Министерства культуры и туризма Азербайджана, «там, за поворотом», возил нас по ключевым туристическим маршрутам, а вдали от них наверняка немало сельских троп и тропинок, до которых еще не добралась заботливая рука цивилизации. Но ведь мы сейчас – именно о турмаршрутах.
Нашему, российскому туристу что вообще-то надо? Удобно и недорого добираться, заселиться в хороший отель (где еще и вкусно покормят). Ну, и чтобы было, что посмотреть. Хоть немножко – от пляжа отдохнуть. А связи с «посмотреть» он любит всякие истории-тайны-загадки. Этого тут в достатке. Вот одна такая.
Жил-был мудрый суфий Дири-Баба. Жил праведно, молился, трудился муэдзином при Ширваншахе Ибрагиме. Но пришло время – испустил дух. И пролежало его тело в том самом наскальном мавзолее в селении Мараза, который мы посетили по пути в Шамаху, немного-немало – 250 лет (письменные свидетельства тому имеются!). А потом вдруг исчезло. Пришел, говорят, Дири Баба за своим телом «оттуда» да и забрал его.
Сама Шамаха – тоже необычное место. Сейчас здесь живет около 30 тысяч человек, а когда-то она была столицей Азербайджана. Но трясло ее нещадно, и несколько раз – с XII до XIX века – город именно из-за землетрясений даже уходил под землю. Только вот не весь: построенная в 843 году Джума-мечеть неизменно оставалась почти целой. Вот и сегодня стоит. Конечно, после множества реконструкций выглядит немножко новодельной, но красивой.
В некотором смысле идейный антипод Джума-мечети – Шамахинская обсерватория. Сюда возят на экскурсии школьников еще с советских времен. Им показывают современные телескопы и практически «винтажное» астрономическое оборудование времен их дедов, рассказывают о метеоритах, демонстрируя осколок весом 127 килограммов, упавший в 1959 году в Ярдымлинском районе Азербайджана.
Нам же с гордостью рассказали: здесь находится один из четырех самых крупных в мире телескопов.
И все-таки научным храмам трудно тягаться в красоте с храмами духовными. Простота в обсерватории – это лишь стены с информацией на них да каменюги-экспонаты. Простота в храме – иного рода. Пусть даже самый небогатый алтарь все равно задерживает твой взгляд надолго. В этом мы убедились в небольшой православной часовне святого Елисея в горном селе Киш. Построена она была на месте зороастрийского храма еще в 111 году, в XIII веке перешла в руки арабов, потом вновь ее вернули к христиане (вспомним о многоконфессиональности и мультикультурализме). В советское время использовалась она, конечно, как склад. Реконструирована и вновь освящена в 2003 году.
Но, кто бы ею не владел («советы» – не в счет), все считали церковь местом святым.
Говорят, добрался сюда даже знаменитый путешественник Тур Хейердал, памятник которому установлен на подходе к храму. И что-то тут такое на известного мореплавателя нашло, но сказал о вроде бы слова, выбитые сейчас на каменной плите у памятника: мол, утверждаю не как легенду, а как истину – скандинавский бог-воин Один (с ударением на первом слоге) именно из этих, южных мест пришел к нам на север, в края викингов, взяв над ними власть.
Еще одна загадка (турист: внимание!) этих мест? Меня, однако, как автора романьолы «Один» (с ударением на первом слоге), хоть и написанной несколько о другом, эта идея отважного моряка и искателя приключений Тура Хейердала все-таки смущает. Тем более, что, как выясняется, в разных поездках пожилой уже Тур, как выяснилось, находил корни Одина и в азербайджанском Кише, и в грузинских селах, и даже в устье Дона, близ Азова. Гостеприимные, видать, хозяева были в каждом из этих мест.
Но о еде и об азербайджанских винах – позже!
Истинные исторические артефакты нам показали на раскопках в Габале. Вообще-то Габала – горнолыжный курорт, один из лучших в Азербайджане, наряду с Шахдагом. Трассы, говорят, здесь качественные и вполне даже быстрые. Убедиться в этом лично, впрочем, не было возможности: не сезон закончился. Зато чистые, красивые улицы, множество парков с детскими аттракционами, многочисленные бизнес-центры и отели в Габале налицо. В одном из них, в River Side, мы даже переночевали, и выглядел он отнюдь не райкомовской гостиницей: удобный предгорный отель – «все, что надо, и ничего лишнего».
Это, ясное дело, не Shamaha Palace, в котором мы обедали накануне. Вот где все – в золоте и в бархате, в шелках и в паркетах. Огромная территория с прудами, конюшней, гольф-полем, виллами и центральным корпусом, где все сверкает и журчит фонтанами, навевая у мужчин мысли о гареме, а у женщин… уж не знаю, о чем: неловко было спросить.
Ну, и кормят, конечно… Стоп – позже!
Хранители тайн
Нет, это замечательно. Но раскопки, история, по мне, круто. В Габале нам показали захоронения и склады античного периода. Хороший, любовно ухоженный музей и гигантская, только частично пока разработанная территория раскопок, куда каждый год приезжают какие-то иностранные исследователи, не говоря уже о студентах местных вузов. Тут еще копать и копать.
Когда-то в этих местах находилась столица Кавказской Албании, но случилось что-то нераспознанное историками – и жители этих мест стремительно, бросив все и вся, от домашних животных до бытовых предметов, бежали с насиженных мест. Вам не кажется, уже просто складывается вкуснющий турпакет – «Неразгаданный Азербайджан» (ау, туроператоры!)?
В Гобустан мы попадем позже, перед возвращением в Баку, но скажу о нем сейчас. И не только потому, что оба объекта – научные. И здесь любовно содержащийся музей с прекрасным техническим оснащением: еще бы, Национальный заповедник, охраняемый ЮНЕСКО.
Но сами скалы, сами рисунки! Как все это сохранилось, ума не приложу. И ведь обнаружены-то были здесь впервые наскальные изображения только в 20-30-х годах прошлого века. С тех пор идентифицировано несколько тысяч рисунков, причем почти все они, кроме двух, нарисованных охрой, сделаны без использования красителей. А именно, выбиты в скале.
Гобустан – еще одно странное, не объясняемое формальной логикой место: люди здесь никогда – не жили. Подчеркиваю, никогда. Но из века в век, тысячелетиями, вплоть до средневековья приходили к этим скалам и оставляли на них свои рисунки – как просьбы, мольбы Всевышнему: о дожде ли, об удачной ли охоте. А может, и о любви? Кто знает, кто разгадает… Традиция не умирала. Так, значит, просьбы доходили до адресата? Еще одна «реперная точка» в нашем «загадочном» турпакете.
Тур Хейердал, кстати, и сюда заезжал. И сказал, что здешние изображения очень ему напоминают древнеегипетский рисунок лодки «Ра».
«Аномальная, словом, территория», – резюмирует свой рассказ наш гид Искендер Тагиев. И представляет нам главного хранителя Гобустана Фикрета Абдуллаева.
«Вы знаете, тут ведь можно годами ходить мимо и не замечать какое-нибудь изображение, а вдруг луч солнца как-то по-особенному упадет – и чудо, открытие! – хранитель произносит эти слова нежно, будто объясняясь в любви своему хранимому сокровищу, и тихонько поглаживает изображение. – Я вообще-то против этого традиционного «музейного» требования «Руками не трогать!» Надо трогать, чтобы ощутить теплоту той жизни. Да и камень примет тепло наших рук».
А ведь здесь целые сюжеты: вот лодка, налетевшая на скалу, и обломившаяся; вот два священных быка; а вот и человечки, что-то выражающие в танце. «Хотим сделать специальный маршрут для туристов – на конях и на осликах по всему Гобустану, здесь ведь еще и грязевые вулканы, время от времени пыхтящие, а и вообще панорамы какие – посмотрите…» – восхищенно озирает окрестности Фикрет Абдуллаев. И добавляет: «Я горжусь названием своей должности – хранитель!»
Восхищаться здесь и впрямь есть чем. Со скал-громад просматривается сероватый Каспий. Благо, день сегодня ясный.
А я вспоминаю густейший туман и два с половиной часа пути к горному озеру Гёй-Гёль. Ехали мы ехали и наконец приехали. Пансионаты, турбазы, пешеходные тропки. Чай на вершине у берега. И «дымящиеся», в робкой весенней зелени берега озера.
После чаепития у озера мы тогда вернулись в Нафталан, крупный азербайджанский курортный центр, с давних пор специализирующийся на врачевании с помощью нафталана – уникальной местной коричневой нефти – множества заболеваний суставов, нервной системы, а также проблем в сфере гинекологии и дерматологии. Отель Garabag – по сути, современный лечебный центр, и таких в городе несколько.
Процедуры с использованием нафталана еще и снимают усталость, расслабляют, и это пришлось кстати некоторым из коллег после туманного Гёй-Гёля.
Осуществление бонусов
Как ни прекрасна природа, а человек тоже кое на что способен. Посещение Гянджи стало своего рода бонусом в нашей поездке: узнав о приезде группы тревел-журналистов из Москвы, мэр города уговорил нас, уплотнив программу, заехать в этот классический восточный средневековый город, где возникает ощущение соединенности, сплетенности бытия. Все тут существует в некоем единстве. Белокаменные здания двух музеев двух поэтов – Низами Гянджеви и Месхети Гянджеви с поэтичными, что в рукописях, что в рисунках, экспонатами и трогательными юными девами-гидами.
Чайхана на площади, где, не отмахиваясь от легкого весеннего дождичка, местные мудрецы вкушают чай из «армуды истакян».
И даже современный, с высоченной аркой Парк имени Гейдара Алиева, в котором оборудована вполне европейская велопрокатная стоянка.
Мне показалось? Или сюда вслед за нами пришла покататься на велике та самая девочка, которая только что проводила для нас экскурсию по музею Низами? Времена сошлись, и им друг с другом комфортно.
Случился у нас и еще один бонус, весьма порадовавший мою фотографическую «ипостась». Надо сказать, фотограф я – так себе («Чукча – не читатель, чукча – писатель»), но снимаю в поездках азартно и много, явно по-фаустовски спеша остановить мгновенье. А тут приезжаем мы в Шеки, город, пожалуй, покоривший всю группу своей неброской, но какой-то простодушно детской красотой: чуть вычурными домиками, пестрыми лавчонками со всякой всячиной и множеством видов халвы, улыбчивостью жителей.
И после обеда (об этом уже скоро!) приходим мы в сшибающий с ног красотой своей Дворец шекинских ханов. Один фасад чего стоит! Мозаика, окна-витражи стиля «шебеке» (венецианское стекло плюс дерево). Фотосессия, кажется, сейчас стартует.
Нас приглашают внутрь… со строгой оговоркой: No photo! Мама моя родная… вспоминаю, как бегал от старушки-надсмотрщицы в одном итальянском соборе, и она тоже кричала: No photo! No photo! А я: Yes, of cause! Но сам тихохонько: чик, чик – ведь красота же!
Но здесь не забалуешь: помещения небольшие, и гид смотрит, кажется, лично тебе в глаза. А ведь тоже красотища невероятная: каждый кусочек стены в ханских апартаментах – изысканнейший мозаичный узор, а потолки – книга восточной мудрости «в картинках», которую дама-гид нам комментирует, комментирует, а сама все поглядывает на нас, журналистов. Аллах их разберет…
«Искандер, как же так?!» – с этими словами вся наша толпа, выйдя из здания, наваливается на главного нашего гида-сопровождающего. И бонус случился! Последовала цепочка звонков: от инстанции к инстанции, от одного ответственного лица к другому – нам-таки разрешили еще раз пройтись по залам, специально для съемки. Публикую только два кадра (но у меня есть еще; если что, обращайтесь). Красота, правда?
Высокое и низкое
Сколько ни езжу по миру, все не взрослею. Взрослость – это, по-моему, что? Это когда всего насмотрелся, и ничто уже не восхищает. А я вот все восхищаюсь, восхищаюсь. Как говорится, каждый раз, как в первый раз.
Восхищаюсь красотой рукотворной – она повсюду другая, не повторяющаяся, порой странная, но всегда несущая в себе частичку сердечности того, кто ее сотворил.
Красотой Божественной – пейзажами мира вокруг нас. Будь то утекающее в вечность разноцветье горных вершин Алтая. Или энергетически подкашивающие и стекленящие глаз пещеры ливанской Джейты. Или величественно округлая «дырка от булика» – скала Эль Арко на самой оконечности Южной Калифорнии… да всего не перечислишь.
А еще, что греха таить, восхищаюсь трепетной красотой иных женских лиц. Пора бы уж и успокоиться, да вот никак. Одно меня с этим смиряет: говорят, восхищающийся – не стареет.
Но… с горных вершин чувственной сферы опустимся к ее низменностям, долам и равнинам. Я вообще-то еще восхищаюсь едой – в разных странах разною. И, конечно, напитками всяческими, в основном, алкогольными.
Нам, москвичам (даже если и не коренным), азербайджанскую кухню особо представлять не надо. В Москве множество питейных заведений, хозяева которых, в силу своего происхождения, профилируются именно на ней. (А знали бы вы, как вкусно готовят в посольстве Азербайджана в Москве!). И этим мы пользуемся – по мере возможностей. Только вот во всех подобных заведениях готовят самые что ни на есть роскошные блюда, увы, из мяса, купленного в московских магазинах. В лучшем случае, на московских рынках. Я уж не говорю про остальные продукты, про специи. Да, что-то привозится из «страны происхождения». Но далеко не все и далеко не самое-пресамое. И повара, уж поверьте, здесь, в Москве, в азербайджанских ресторанах, нас потчуют, может, и профессиональные, но не самые лучшие. Потому что лучшие – там!
Я готов задушить иных моих московских друзей, которые мне заявляют: «Ой, не люблю я баранину, она как-то не так пахнет…» А знаете ли вы, как должна пахнуть настоящая баранина? Свежайшая, выкормленная на парироде. Лавки, в которых она продается, можно встретить почти на всех дорогах Азербайджана, на подъезде к любому городку или селу, в самом населенном пункте. И это будет настоящая баранина.
Да что баранина! Накануне своего отъезда из Баку, я заглянул в современный ресторанчик европейской, подчеркиваю, кухни, который создал сын моих друзей, и там меня накормили не слишком как бы оригинальным блюдом – говядиной по-монастырски. Ну, помните, это обычный кусок мяса, запеченный под майонезом с жаренной картошкой и овощами. Так вот, фиг вам – обычный. Мясо было говядиной – но на всю немаленькую тарелку, толщенной и сочнейшей. И было от души завалено тьмой вкусно обжаренной картошки, с которой я, увы, уже не справился, о чем сейчас, в преддверии очередного московского холостяцкого ужина (который надо еще придумать и из ничего приготовить) горько жалею.
Но, конечно, поедать, нет – вкушать в Азербайджане следует, в первую очередь, национальную (как, впрочем, по моему непоколебимому убеждению, и везде), азербайджанскую кухню. Очень вкусно нас кормили в двух каравансараях – в Баку (в Ичери Шахер) и в Шеки. И во всех отелях, где мы жили и куда просто заезжали – посмотреть-попробовать. И в безымянном ресторанчике в Гяндже.
Что именно надо есть? Для разминки, зелень и соления – это обязательно. Из зелени выбирайте кресс-салат, он тут особенный, а также тархун и рейхан (он же базилик); из солений – непременно кизил и сливу, а также бочковые пикули. Далее, несомненно съедаем кутабы – хоть по штучке: с зеленью и с мясом, предварительно посыпав их сумахом (он же барбарис) и смазав катыком (такая жирная простокваша). Потом нам принесут горячую закуску – долму. Азербайджанская долма, как правило, малюсенькая, легко идет опять же под катык. Съесть ее можно много, но сдержитесь – предстоит горячее.
Вы спросите, почему именно всего этого нет на снимках. Объяснение простое: увлекся. Трудно, знаете ли, одновременно работать и камерой, и зубами.
Итак, горячее. Это будут кебабы – самые разные. Одни, нежнейшие – из баранины на ребрышке (да, именно эту часть французы именуют «коте д’аньо»), другие – из бараньей же вырезки. И люля-кебабы, длинные и сочные, тоже, конечно, из баранины, но из молотой. Не гнушайтесь и куриными кебабами – такой сочной курицы вы еще не пробовали.
Заметьте, весь этот обширный, практически «а ля Гаргантюа» перечень не включает в себя еще нескольких популярных (и, заверяю, вкуснейшех) местных блюд, как то: довга (она бывает холодной и горячей; второй вариант, помимо риса и зелени, содержит еще и горох «нут», а также кюфту – это крутые фрикадельщи такие), пити, бозбаш, хашлама… в общем, см. интернет. Вместить все это в один обед – выше среднестатистических человеческих сил. Даже моих.
И даже если запивать хорошим азербайджанским вином. А запивать надо («зарулистов» искренне пожалеем). В годы студенческие, бывалочи, брали мы ящик самого дешевого белого сухого «Аг суфре» – и заваливали на всю ночь к кому-то (частенько к автору этих строк). Красное сухое «Мадрасали» было подороже, но иногда его себе позволяли. «Мадрасали» я увидел и сейчас – в небольшом, но с весьма обширным алкогольным ассортиментом магазинчике в Габале.
Но нынче в Азербайджане времена иных вин. Хороши вина (надеюсь, вы понимаете, что я исключительно о сухих) местной линейки «Габала». Особенно же западают в душу вина «Савалан» – они разные, из разных виноградников. Эти вина – новый Азербайджан, другой, отличающийся от того, в котором я вырос. Как и улицы нового-старого Баку. Как и пути-дороги азербайджанских районов с бродящими по ним коровами и овцами. Как и новые отели, оздоровительные центры, музеи.
Все – другое. Другое и время. Другие и мы. Но ведь, согласитесь, главное, чтобы наши встречи друг с другом, встречи прошлого и настоящего, приносили только радость.
Баку – Шамаха – Габала – Шеки – Нафталан – Гянджа – Гобустан – Баку.
Константин Исааков
