11 апреля продолжился судебный процесс по уголовным делам в отношении граждан Республики Армения Араика Арутюняна, Аркадия Гукасяна, Бако Саакяна, Давида Ишханяна, Давида Бабаяна, Левона Мнацаканяна и других, обвиняемых в совершении преступлений против мира и человечности, военных преступлений, включая подготовку и ведение агрессивной войны, геноцид, нарушение законов и обычаев войны, а также терроризм, финансирование терроризма, насильственный захват власти, насильственное удержание власти и многочисленных других преступлений.
На судебном заседании, прошедшем в Бакинском военном суде под председательством судьи Зейнала Агаева в составе судей Джамала Рамазанова и Анара Рзаева (резервный судья Гюнель Самедова), каждый из обвиняемых был обеспечен переводчиком на язык, которым владеет, а также адвокатами для защиты, передает Азертадж.
В судебном заседании принимали участие обвиняемые лица, их защитники, часть потерпевших, их правопреемники и представители, а также прокуроры, защищающие государственное обвинение.
Судья Зейнал Агаев сначала разъяснил впервые участвовавшим в процессе потерпевшим их права и обязанности, предусмотренные законодательством.
Потерпевшие сначала дали свободные показания, а затем ответили на вопросы, заданные им прокурорами, защищающими государственное обвинение, представителями потерпевших и защитниками.
Потерпевший Ахмед Ахмедов в своих показаниях заявил, что учился в школе в Ханкенди, в классе было 30 учеников, 28 из них были армянами, 1 русский, а он был единственным азербайджанцем: «Во время моего обучения — я не помню 1-й, 2-й или 3-й класс — меня неоднократно оскорбляли как азербайджанца. Всякий раз, когда возникал небольшой конфликт, они выкрикивали «торк, торк». Так они называли тюрок. Они постоянно оскорбляли нас, азербайджанцев, и создавали атмосферу нетерпимости.
Всем известно, что все, что слышит ученик дома, он потом рассказывает своим одноклассниками в школе. Был 1986 год, я учился в 8 классе. У меня был одноклассник по имени Армен Бегларян, который сидел за одной из задних парт. Слышу, как он говорил своему соседу по парте: «Горбачев обещал нам, что мы присоединимся к Армении. Тогда я впервые узнал об этих политических вопросах, но кажется, что это было вчера».
По словам потерпевшего, с января 1988 года плохое отношение к азербайджанцам приобрело более открытую форму. Он добавил: «К примеру, азербайджанцы ходили за хлебом, но им хлеб не давали, их повсюду притесняли. В феврале того же года мы услышали, что будет большой митинг. Они говорили: «Мы отделяемся от Азербайджана и присоединяемся к Армении». Мы знали, что после митинга от армян ожидалась какая-то провокация. Они также привезли людей из Армении. Тогда их называли «бородачами» и «боевиками». Мы слышали, что они намереваются разрушать наши дома, то есть были такие разговоры. Еще до этого они забрасывали камнями азербайджанские дома и били окна. Мы жили на втором этаже. У нас на первом этаже был сосед по имени Каро. Он работал в пожарной охране в Аскеране. Каро и его брат Арарат были одними из самых активных участников этих процессов.
В то время моя старшая сестра вышла замуж и жила в городе Агдам. 20 февраля я был в гостях у сестры в Агдаме. Возвращаясь 21 февраля из Агдама в Ханкенди на машине, я услышал какой-то звук на мосту при въезде в Аскеранский район. Оказалось, что они стреляют в нас. Там я получил пулевое ранение в руку. На тот момент в машине, кроме меня и водителя, находились еще два человека. Позже я узнал, что их звали Али и Бахтияр. Они умерли очень тяжелой смертью. Водитель отвез меня в Агдамскую больницу. Врачи сказали, что пулю можно извлечь, но рука потеряет свою функциональность. Забегая вперед, хочу сказать, что мое правое запястье не функционировало где-то более двух лет. Оттуда мы поехали в больницу города Барда, и там врачи сказали то же самое. 23 февраля 1988 года мне сделали операцию в нейрохирургической больнице города Баку и удалили пулю. Позже я узнал, что огонь из автомата по нам открыл работник милиции, проживавший в Аскеране».
Отвечая на вопросы помощника генерального прокурора по особым поручениям Тугая Рагимли, потерпевший заявил, что вплоть до 1988 года отношение армян к азербайджанцам в Ханкенди было недоброжелательным. Он подчеркнул, что азербайджанцы в Ханкенди притеснялись на каждом шагу: «К примеру, ни одного прибывшего азербайджанца не регистрировали. Прибывшим азербайджанцам не выделяли участки под строительство домов, а если кто-то каким-либо образом приобретал недвижимость, его все равно не регистрировали. Все это делалось для того, чтобы занизить численность азербайджанского населения.
После матчей между футбольными клубами «Нефтчи» и «Арарат» мы не могли выйти на улицу. Армяне напивались, использовали оскорбительные выражения, разбивали окна.
Расскажу об одном эпизоде, который имел место в сентябре 1987 года. В верхнем квартале жила семья азербайджанцев. Их сын вышел за хлебом, двое армян напали на него и избили до состояния комы. Он пролежал в коме больше месяца. Один из нападавших был пьян, другой — нет».
Потерпевший также поведал о том, как позже подвергся дискриминации и давлению во время одного из массовых мероприятий: «На центральном стадионе в Ханкенди проводилось мероприятие. Я тогда учился в седьмом или восьмом классе. Я отправился туда. Присутствовало около 2 тысяч школьников. По чертам лица они легко определяли азербайджанцев. Во время мероприятия армяне оказали на меня физическое давление, оскорбили и вывели оттуда».
А.Ахмедов сообщил, что в настоящее время работает и проживает в городе Ханкенди.
Затем дала показания и ответила на вопросы потерпевшая Назейка Атакишиева. Она сообщила, что родилась в 1954 году и жила в Ханкенди. Н.Атакишиева в своих показаниях сообщила о том, что отношение армян к азербайджанцам, проживавшим в Ханкенди, было недоброжелательным, а с февраля 1988 года обстановка еще более обострилась.
Н.Атакишиева работала ткачихой на Карабахском шелковом комбинате, расположенном в Ханкенди. По ее словам, Роберт Кочарян сначала занимался смазкой станков на этом предприятии, затем стал секретарем комсомольской организации и был одной из ключевых фигур в действиях против азербайджанцев.
«Начиная с февраля 1988 года, когда мы выходили с работы, нас поджидали армянские бородачи. Они были не из Ханкенди», — рассказала она.
Отвечая на вопросы старшего помощника генерального прокурора Вюсала Алиева, потерпевшая рассказала, что армяне забрасывали ее камнями перед ее же домом, оскорбляли ее: «Они ломились в дверь, кричали, чтобы мы уезжали прочь и что отныне они будут жить здесь. В нашем здании жил армянин по имени Славик. Он учил детей во дворе бросаться в нас камнями и ругаться, когда мы приходим.
Однажды у ребенка моего брата поднялась температура. Мы позвонили в скорую помощь. Нам ответили: «Если у него температура, положите его в холодильник, пусть остынет. Сюда не звоните. Это наше место, здесь живем мы».
В целом, с тех пор как появилось слово «Миацум», наша жизнь превратилась в ад. Армянин по фамилии Шахбазян сказал моему мужу: «Лучше уезжайте отсюда навсегда».
Потерпевший Вугар Магеррамов в своих показаниях сообщил, что он родом из села Баганис-Айрым Газахского района. По его словам, в ночь с 23 на 24 марта 1990 года армяне напали на их дом: «Они пришли, разрушили наш дом, а потом сожгли. Армяне убивали местных жителей, изгоняли их из домов, а армянки заходили в обезлюдевшие дома и грабили их. Затем мужчины поджигали ограбленные дома. Они угнали весь наш скот. Отец спрятал нас в сарае. Армяне собрались у стога сена возле сарая, хлопали в ладоши и веселились. На следующий день мы нашли под этим стогом обуглившееся тело моего отца Алымамеда Магеррамова. Мы собрали его останки и предали земле в селе. После этого мы покинули родное село».
Он сообщил, что нападавших называли «бандой Семо» и подчеркнул: «Это были вооруженные люди в военной форме. Женщины были в гражданской одежде — именно они грабили дома».
В.Магеррамов рассказал, что среди убитых был и младенец. «Они привезли с собой автоцистерну с бензином. Этим бензином они обливали дома и поджигали их», — сказал он.
Потерпевший Рамиз Адыгёзалов в своих показаниях отметил, что является жителем села Баганис-Айрым. Он рассказал, что в ночь с 23 на 24 марта 1990 года армяне убили и сожгли его 39-дневного сына Хафиза Адыгёзалова, супругу Алию Адыгёзалову и других родственников.
Вспоминая произошедшее, он отметил, что в село прибыло большое количество армянских военнослужащих. Женщины грабили дома, а мужчины поджигали ограбленные дома. По его словам, в тот день были убиты и сожжены шесть жителей села и один сотрудник полиции. Среди убитых были его тесть, теща и золовка.
Потерпевшая Аида Гурбанова рассказала, что в ту же ночь, с 23 на 24 марта 1990 года, армяне ранили ее супруга — участкового инспектора, старшего лейтенанта Зиреддина Ахмедова.
Затем государственные обвинители продемонстрировали видео- и фотоматериалы, касающиеся эпизода уничтожения села Баганис-Айрым.
Когда показали видеозаписи с кадрами сожженных тел, состояние части потерпевших ухудшилось, и они покинули зал.
Подсудимый Араик Арутюнян во время просмотра изображал скорбь на лице.
В видео- и фотоматериалах также зафиксированы сожженные тела 39-дневного сына Р.Адыгёзалова — Хафиза Адыгёзалова и его супруги Алии Адыгёзаловой, о которых он упоминал в своих показаниях.
Потерпевшая Земфира Аббасова в своих показаниях сообщила, что жила в Ханкенди. С началом движения «Миацум» азербайджанцы не могли даже выйти из дома: «Несмотря на то что для армян были созданы очень хорошие условия, у них все было, они нас оскорбляли и оказывали давление. Они врывались в наши дома, грабили, разрушали, уничтожали имущество, оставляя на нем метки в форме креста. Мы не могли выйти на улицу — нас забрасывали камнями. Нам даже не продавали хлеб».
Отвечая на вопросы начальника отдела Управления по поддержанию государственного обвинения Генеральной прокуратуры Насира Байрамова, потерпевшая также отметила, что в то время работала в железнодорожном управлении: «Они проникали и туда, совершая в отношении нас различные противоправные действия. В основном говорили: «Тюрки не должны быть здесь, пусть убираются», «Тюрки должны быть уничтожены». Требовали, чтобы тюрки покинули свои дома, а вместо них заселялись армяне», — подчеркнула она.
Потерпевшая Валида Расулова рассказала, что ее супруг был застрелен армянами в поселке Кяркиджахан 18 сентября 1988 года. В.Расулова сообщила, что мужа пришлось везти в больницу в Шушу окольными дорогами: «Мы были дома, когда на нас напали армяне. Азербайджанца по имени Фархад Агакишиев они убили, подвергнув жестоким пыткам».
Потерпевшая Фарида Гусейнова рассказала, что работала на шелковой фабрике в Ханкенди: «Начальником нашего цеха был армянин по имени Рачик. Он говорил: «Это Армения, убирайтесь отсюда». Он говорил: «Фарида, я хочу, чтобы ты стала заложницей. Я выдавлю тебе один глаз, а другой вылезет сам». Они отключали станки, чтобы мы не могли работать».
Отвечая на вопросы государственного обвинителя Вюсала Абдуллаева, она сказала: «Они притесняли нас, чтобы мы покинули свои дома. Почти все члены нашей семьи пострадали во время этих событий».
Потерпевший Адалят Велиев в своих показаниях указал, что родился в 1958 году в селе Керки Шарурского района (в настоящее время это село относится к Садаракскому району — ред.). Он сказал, что село расположено в стратегическом месте на дороге Иреван – Горус, и добавил: «Еще в советское время армяне хотели захватить это село. Они потребовали от старейшин прийти и написать заявление, чтобы село передали им. Наше село со всех сторон было окружено армянскими деревнями. Когда мы проезжали там (близ армянских деревень – ред.), они забросали наши машины камнями и преграждали нам дорогу. Потом мы ездили в сопровождении русских солдат. Какое-то время нас перевозили на вертолете. Потом и это перестало быть возможным, люди были вынуждены добираться в район не по дороге, а через горы».
Отвечая на вопросы государственных обвинителей Фуада Мусаева и Тараны Мамедовой, потерпевший отметил, что 15 января 1990 года около 6-7 часов утра армянские вооруженные формирования атаковали Керки, окружили село со всех сторон, сожгли магазин и несколько домов в селе, в ходе инцидента несколько человек получили ранения.
«Российский командир сказал: «Выходите, если останетесь здесь, они уничтожат село. Идите, мы защитим село, а потом вы сможете вернуться». Мы вышли и через два дня услышали, что село разграблено.
Потерпевший Али Искендеров также сказал, что родился в селе Керки, и подтвердил слова А.Велиева, который давал показания до него. Он отметил: «До 15 января с армянской стороны стреляли каждую ночь».
Потерпевшие попросили суд назначить обвиняемым самое суровое наказание.
Очередное заседание суда назначено на 14 апреля.
