COP29
Ситуация в Восточном Средиземноморье по-прежнему в центре внимания экспертов и политиков. Анкара демонстрирует понятную решимость в отстаивании своих национальных интересов, но в то же время выражает готовность к диалогу. Министр обороны Турции Хулуси Акар накануне вновь выступил в поддержку диалога по Восточному Средиземноморью в рамках НАТО, но в то же время предупредил, что Афины должны отказаться от провокационных шагов. «Греция вооружила 18 островов вопреки международным договоренностям. Афины пытаются усилить напряженность в регионе, уничтожают возможность диалога», — отметил глава оборонного ведомства Турции.
Понятно, что корни нынешнего спора куда глубже, чем спорная нефтеразведка. И уходит он своими корнями ни много ни мало в события первой мировой войны, когда Греция, сама недавно получившая независимость от Османской Империи, вознамерилась с помощью великих держав Антанты оттяпать у Турции солидный кусок ее средиземноморского побережья, включая город Измир, существовали претензии и на Черноморское побережье. Но все эти мечты так и остались мечтами. После победы Турции в войне за независимость в 1923 году были подписаны Лозаннские соглашения, установившие нынешние границы Турции. Согласно им, Греция отказывалась от притязаний на «материковую» часть Турции, но сохраняла за собой острова в Эгейском море и Западную Фракию, включая город Салоники.
Тем не менее в Эгейском море и сегодня предостаточно спорных островов, которые считают своими и Турция, и Греция. Еще больше запутали ситуацию события 1947 года. Тогда у Италии, воевавшей во вторую мировую войну на стороне Германии, были отобраны Додеканезские острова, которые также передали Греции, что вызвало у Турции понятное возмущение.
Наконец, есть и еще одна сторона вопроса. Лозаннские соглашения позволили Турции сохранить свою независимость и контроль над проливами Босфор и Дарданеллы. При тогдашнем раскладе, а тем более по сравнению с Севрским договором, они представляли собой несомненную дипломатическую победу Турции. Но тем не менее факт остается фактом: тогда Анкаре пришлось пойти и на серьезные территориальные уступки, которые в сегодняшней Турции многим кажутся излишними. В том числе и в Эгейском море, где греческие острова находятся в прямой видимости с турецкого берега — назвать такое распределение территориальных вод и шельфа справедливым никак не получается. Наконец, масла в огонь подливают и попытки Греции еще дальше «продвинуть» свои островные границы к турецкому побережью. Один из самых острых эпизодов имел место в январе 1996 года, когда Греция попыталась «прихватизировать» остров Кардак в Эгейском море. Словом, теперь, когда Турция уже де-факто региональная сверхдержава, здесь многие считают необходимым исправить допущенную в двадцатые годы историческую несправедливость, не ждать, когда Греция реанимирует свои претензии на Измир и Бодрум, и пересмотреть зоны контроля над шельфом и принадлежность островов. Тем более что первый прецедент пересмотра «лозаннских» границ в пользу Анкары был создан еще в 1939 году, когда в состав Турции вошел вилайет Хатай на границе с нынешней Сирией. Все это не оставляет сомнений: в Анкаре не отступят. Тем более что силовой перевес однозначно на стороне Турции. По мнению большинства экспертов, у греческой армии нет даже теоретических шансов выстоять против турецкой.
Другое дело, что в Афинах рассчитывают на внешнюю поддержку, и прежде всего на вмешательство Франции. Тем более что Париж как бы встал на сторону Афин и не упускает случая «пустить шпильку» в адрес Анкары. Эммануэль Макрон, президент Франции, накануне в очередной раз попытался «пустить шпильку» Турции и в ходе встречи лидеров европейского Средиземноморья призвал ЕС выработать единую жесткую позицию в отношении Турции, страны, которая по его мнению, более не является партнером ЕС в Средиземном море. За что удостоился справедливо резкой реакции от Анкары: президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган посоветовал Макрону «не связываться с Турцией». Власти Греции, по отзывам многих экспертов, на фоне напряженности в Средиземноморье объявили о планах закупить у Франции эскадрилью истребителей, вертолеты и военные корабли. На это в условиях кризиса денег у Афин хватило, у Франции желания воевать с Турцией чужими, в данном случае, греческими, руками, по всей видимости, тоже. В результате эксперты рассуждают о «кризисе в НАТО» и о том, кто в этом кризисе виноват. За чем вполне прозрачно читаются попытки предугадать, кого в этом кризисе обвинят уже в руководстве НАТО.
А вот тут есть тонкости. О том, у кого — у Анкары или Афин — больше прав на тот или иной остров или участок шельфа и акватории, можно долго спорить. Но факт в том, что предложенные генсеком НАТО Йенсом Столтенбергом «технические переговоры» поддержала Турция, но не Греция. А вмешательство Франции в конфликт, который ее безопасности не угрожает, попытка использовать против своего союзника по НАТО такую площадку, как ЕС, куда Турция уже не входит, тем более имеет понятную «окраску» с точки зрения «общенатовских» интересов. Более того, в Брюсселе помнят, что Франция достаточно долго не входила в военную организацию НАТО, оставив за собой только политическое «партнерство», и вернулась в собственно военный блок только в 2009 году. Но уже после этого Эммануэль Макрон вбросил идею создания «европейской армии», что также было воспринято как шаг, направленный на подрыв единства НАТО. Многим запомнилась и «особая позиция» Франции в Ливии. И теперь, когда Франция пытается сколотить в ЕС «антитурецкий блок» с участием не входящего в НАТО Кипра, и еще к тому же в поддержку этого блока выступает Армения со своими «особыми отношениями» с Россией, ключевые партнеры по ЕС, прежде всего Германия, не демонстрируют особого желания «выступать единым фронтом» против Турции.
И теперь перед малоприятным выбором оказывается уже Париж: как быть? Продолжать «играть на обострение», но уже без ожидаемой дипломатической поддержки даже со стороны членов ЕС? И тем более США и руководства НАТО? И как далеко зайти в этой «игре»? Для Парижа ставки далеко не так высоки, как для Анкары, а втягивание в реальный конфликт уж точно не принесет Макрону очков и голосов. Держаться на безопасном расстоянии, «выстреливая» периодически громкие заявления? Такой вариант может казаться предпочтительным, но несет слишком уж существенные имиджевые потери.
Здесь, наверное, стоило бы поставить точку. Но остается еще одна сторона вопроса: членство Франции в Минской группе ОБСЕ. Где она тоже может попытаться «открыть антитурецкий фронт» и войти в союз с Арменией. И если воспринимать всерьез посредничество Минской группы ОБСЕ не получается, это еще не значит, что на этой площадке невозможны опасные маневры. К которым нам просто надо быть готовыми.
Нурани, политический обозреватель
