Война или «антитеррористическая операция»? Стоит ли ожидать прорыва в сегодняшних переговорах между Путиным и Порошенко в Минске? Кто оказывает давление на Петра Порошенко? На эти и другие вопросы Minval.az ответил украинский публицист, политический тележурналист, автор и ведущий телепрограммы «Прямым текстом» (телеканал ZIK) Остап Дроздов.
— Позавчера во время своего на площади Независимости в Киеве, президент Украины Петр Порошенко сказал, что Украина ведет «отечественную войну. Однако формально события на востоке Украины Киев по-прежнему называет «антитеррористической операцией». Где причина — внутри Украины или это давление Запада?
— В Украине все понимают, что происходящее – украино-российская война. Так говорят бойцы на передовой, так считает вся страна. Более того, это видит весь мир. Однако существует одна проблема. Весьма сложно и даже чревато называть все своими именами, когда ядерная кнопка находится в руках полоумного неадеквата на Красной Площади. Поэтому термин «антитеррористическая операция» — это эвфемизм, согласованный с остальным миром. Он имеет два эффекта, плюс и минус. Позитивный эффект якобы заключается в том, что он для всех оставляет открытой возможность переговоров с Россией. Это важно с точки зрение легитимизации потенциальных соглашений, в которые мне слабо вериться. А негативный эффект заключается в том, что термин «антитеррористическая операция» активно используется кремлевской пропагандой как тот же эвфемизм, но на сей раз гражданской братоубийственной войны в Украине. Этот термин никак не указывает на российский след заварушек на Донбассе и выставляет его как внутригосударственную проблему Украины. Лично я не признаю термин АТО, хотя все всё понимают. Знаете, в Украине это вечная дилемма – как правильно назвать что-то. Когда происходила аннексия Крыма, мы вместо того, чтобы действовать по защите своей территории, долго ломали голову над тем, как это назвать. Так и тут: мы ввели в оборот термин, который полностью устраивает Путина и помогает ему уйти от прямой ответственности за свои действия на Донбассе. Он имеет железный козырь – мол, там орудуют местные ополченцы. Это замкнутый круг: мы должны действовать в условиях необъявленной войны. Поэтому термин АТО будет существовать до тех пор, пока Путин не сделает свою роковую ошибку и напрямую не вторгнется в Украину. Лишь тогда можно будет похоронить термин АТО как лживый занавес реальной межгосударственной войны.
— Кстати, вдень Украинского флага и в 75-ю годовщину подписания Пакта Гитлера-Сталина или Молотова-Риббентропа Киев посетила канцлер Германии Ангела Меркель. Каков, по-вашему, главный итог этого визита?
— Фрау Меркель – очень важная личность для разрешения этого конфликта. Ее можно не любить и даже обзывать «фрау Риббентроп», но именно она является ключевым мостиком между миром и Путиным. Но при этом необходимо осознавать логику ее действий и их конечную цель. Меркель должна убедить Путина в том, что во всех случаях будут соблюдены интересы России. Как бы прискорбно не звучало, но Европа вряд ли когда-нибудь целиком и полностью займет сторону Украины. Открытое противостояние не является философией Европы. Немцу, жарящему колбаски на пикнике, трудно объяснить, почему Германия должна терять деньги из-за какой-то Украины, о которой он узнал пару лет назад. К тому же, есть грустный опыт Грузии, где Путину удалось откусить Абхазию, и Молдовы с ее Приднестровьем. Поэтому нужно очень трезво оценивать роль ЕС, который будет двигать Украину к компромиссу. Вопрос состоит лишь в том, где именно крайняя грань этого компромисса? Сформулирую вопрос несколько иначе: что можно рассматривать как допустимый компромисс для Украины? Отвечу предельно искренне: на кону стоит унитарность Украины, и Европа может на это наступить. Речь идет о Донбассе. Да, он является самым проблемным и самым худшим регионом в стране. Он упал в глубокую бездну «быдлосовковости». Большинство проукраинских пассионариев из-за угрозы жизни уже покинули этот угрюмый край. Там остались либо антиукраинские слои, топчущие государственный флаг, либо пассивное болото, какому отнюдь не важно, в какой стране жить. Это вечные коллаборационисты, которые пристанут к победителю. Если победит Украина, они выйдут махать желто-синими флагами, если победит Россия – они выйдут махать триколором. Донбасс еще долгие десятилетия будет камнем на шее Украины, и рано или поздно придется рубить этот гордиев узел. Именно статус Донбасса может стать предметом компромисса.
Фрау Меркель весьма неслучайно обмолвилась о федерализации Украины. Во всяком случае, суть пропозиции ясна: Европа может требовать от Украины признания за Донбассом права на самоуправление. И это, как ни странно, полностью совпадает с моей позицией. Донбассу нужно будет предоставить или автономию, или другой специальный статус с возможностью формировать органы самоуправления без прямых назначений с Киева по вертикали. Только такой расклад немного успокоит ситуацию. Успокоит, но не решит. Ведь в таком случае сепаратистские «ДНР» и «ЛНР» просто-напросто перекочуют в областные или городские советы с правом законно представлять мнение придурковатых избирателей. То есть децентрализация власти в пользу регионов на самом деле узаконит сепаратистские движения. Во всем этом есть какая-то тупиковость: что бы ты не делал, Донбасс так и останется кровоточащей проблемой для страны. Понимая это, в Украине бытуют два мнения. Так, патриоты считают, что ни пяди своей земли нельзя отдавать врагу, поэтому за пребывание Донбасса в составе Украины нужно лечь костьми. Есть также противоположное мнение – мол, это пропащий регион, от него нужно избавиться как от балласта и идти дальше. Но тут превалирует вопрос принципа. Украинцы готовы рисковать десятью Антимайданами (которые всегда будут исходить из Донбасса) ради того, чтобы уберечь территории. Это очень болезненный и сложный вопрос, который в скором времени Европа поставит перед Киевом.
— Сегодня ожидается встреча президентов Украины и России в Минске. Как вы считаете, будет ли прорыв?
— Позиция Киева – самая слабая. Мне трудно представляется, о чем должен говорить Порошенко с Путиным. О возврате Крыма? Это смешно, ведь весь мир, будем честны, негласно согласился с аннексией полуострова. О выводе чеченских наемников и прочего российского сброда из Донбасса? Тоже смешно, ведь Путин всячески отвергает свое прямое участие в этой кампании. Я предполагаю, Минский саммит инициирован для того, чтобы на нем прозвучал ультиматум Путина: никакого вступления в НАТО, никакого членства в ЕС (максимум – безвизовый режим для украинцев), никакой зоны свободной торговли с ЕС. Очень хочу ошибаться, но за не вторжение в Украину Путин выставит именно эту цену – полное сворачивание европеизации Украины. Плюс специальный статус для Донбасса под соусом децентрализации или федерализации. Тут важно понимать, что в случае прямого военного вторжения в Украину, моя страна не имеет никаких шансов выиграть у ядерного монстра своими силами. Это четко понимают все участники Минских переговоров, поэтому задачей Европы будет склонить Украину к обсуждению условий Путина. Третья мировая война не нужна никому. Ради ее предотвращения стороны будут проявлять невиданные масштабы пригибания.
— А насколько сильно влияние Запада на позицию Порошенко? Говорили о том, что «гуманитарку» Путина Порошенко согласился принять именно — таки под давлением Запада. Более того, накануне визита Меркель в Украине было много опасений, что она заставит Порошенко пойти на заключение мира на невыгодных условиях. Насколько оправданны такого рода опасения?
— Словосочетание «невыгодные условия» нужно принять как атрибут безысходности. Переиграть полностью Путина мне не представляется возможным. Европа слишком осторожна и уязвима. А мирная Украина не способна бороться против страны, которая постоянно воюет на профессиональном уровне. Действительно без компромисса тут не обойтись, хоть ты тресни. И это отнюдь не пораженчество. Путин даже еще не начал воевать, а финансирование донбасского беспредела – это наличка Януковича, вывезенная из Украины в феврале. Полгода кромешного ада на Донбассе – это разогрев. Кремлевский неадекват полностью погружен в тот мир, который он сам себе создал силами пропаганды. Он стал заложником максимальной отметки ожидания в российском зомби-обществе. От Путина ждут одних побед. И все. Ему нужно выглядеть победителем внутри своей страны. Его общество накручено до предельной точки. Поэтому конструктивный отказ от пребывания Украины в орбите России – невозможен. На осознании этой мании зиждется вся позиция Европы. Я далек от шапкозакидательства. Да, мы можем сколько угодно троллить путинский режим, петь на полный голос «Ла-ла-ла» — но нужно понимать, что цена разрыва с Россией небывало высока. То, что я скажу сейчас, может прозвучать немного непатриотично, но на повестку дня рано или поздно выйдет потеря Донбасса. Эту карту Путин, я думаю, все-таки разыграет. И тут для Донбасса будут рассматриваться две перспективы: либо Приднестровье, либо Сектор Газа. Приднестровье – это очень мягкий вариант, согласно которому прогрессивная Украина отгораживается от этого гетто совка, и идет своей дорогой в Европу, оставив депрессивный регион за бортом цивилизационного развития. Успешный пример такой тактики – Молдова, для которой фактор непризнанного Приднестровья никак не усложнил процесс евроинтеграции и получения безвизового режима для молдаван. Вариант Сектора Газа куда хуже. Украина будет обречена перманентно воевать за проблемную территорию, от которой исходят одни беды. Так как там всегда будет четверть подпитываемого из России населения, враждебно настроенного против всего украинского. Выбор между двух зол всегда ужасен, но его нельзя исключать.
— Как считаете, правильным ли было решение соглашаться на «гуманитарный конвой» России?
— Это просто уникальная ситуация. Принимать гуманитарную помощь от агрессора и убийцы – это полная шизофрения без гордости и чести. Может быть, история с гуманитарной помощью – это тест Путина на степень гибкости Европы и Украины. Если мыслить прямолинейно, то эту «помощь» в виде перекрашенных КамАЗов вообще нельзя было принимать. Но тут есть одно но. Дело в том, что для Европы важен сам факт официального контакта между Москвой и Киевом. Я думаю, что принять конвой Украину заставила Европа. Украинцам это не нравится, более того, это даже возмутительно. Но есть геополитика. Европа слишком обманывает себя насчет Путина. Она думает, что с ним можно договориться. Но это не так. Путин – лицемер и чекист. Он может выстрелить в затылок сразу после дружеского застолья с жертвой. Стыдно в этом признаться, но я не понимаю, почему самолет с польским президентом мог разбиться, а с российским никак не может, прости Господи! Но если серьезно, то к Киеву пока еще не пришло понимание того, что Европа будет до предела смягчать ситуацию, прежде чем пойдет на какие-то действия. Ее задача, как мне видится, – «удовлетворить» Путина так, чтобы он, по крайней мере, остановился. Не исключаю, что Киеву в какой-то момент нужно будет проявить принципиальную жесткость в беседе с Европой.
— Кстати, позавчера пророссийские сепаратисты устроили «парад» пленных украинских солдат. Как вы это оцениваете? Какой психологический эффект он вызвал в Украине?
— Понимаете, омерзительно комментировать действия отребья человеческого. В лице российских наемников, поддерживаемых частью местного населения, проскальзывает зло в чистом виде. Когда сепаратисты фотографируются на фоне оторванных конечностей, либо задорно снимают на iPhone процедуру пыток – кроме тихого ужаса это ничего не вызывает. Надо понимать, что против Украины воюют отбросы общества: наркоманы, гопота, зеки, наемные киллеры, «неонацистская пацанва» и т.д. Людьми их просто сложно назвать. Это какое-то зверье, которое за шприц наркоты или бутылку водки может прикончить полгорода.
— Как дальше, по-вашему мнению, будет развиваться ситуация в Украине?
— Пожалуй, это самый сложный вопрос. Что будет дальше – никто не знает. Фаза, в которой сепаратистов загоняют в угол, близится к завершению. Но это еще не конец, наоборот – все только начинается. Все-таки я бы готовился к очень болезненному компромиссу, который удовлетворит не всех моих соотечественников, но к которому Украина будет вынуждаться. Даже перебив всех сепаратистов, в составе Украины останутся миллион-два людей при своем бывшем мнении. От них всегда будет исходить угроза реванша. Вот так взять и обломать Путина – я бы очень хотел, но наивно полагать, что этот гэбист оставит мою страну в покое. Я вам скажу, чего он боится. Он панически боится вируса свободы. Ведь свобода — заразная. Поэтому вариант полномасштабной интервенции в Украину всегда нужно просчитывать. Интервенция Путина будет свидетельствовать о полной «импотентности» Европы. Нужно помнить — однажды он уже взял себе Абхазию и проигнорировал всех. Но что бы ни случилось – Украина уже основала в центре Европы мощное антипутинское гражданское движение, которое запустит процесс краха России. Если мировые лидеры в силу своей беспечности не в состоянии создать мощную антипутинскую коалицию на геополитическом уровне (с целью устранить кремлевского диктатора) – эту роль возьмет на себя украинский народ. А он еще со времен Майдана показал чудеса консолидации, упорства, мужества и героизма.
Эмиль Мустафаев
