Снова усилившийся Кремль определяет сейчас повестку дня по ведущим мировым вопросам и опять начинает хозяйничать в окрестностях России. Благодаря дипломатическому триумфу в Сирии к Владимиру Путину вернулась часть былого самодовольства, временно покинувшего его в ходе прошлогодних протестов против его переизбрания.
Активистов Greenpeace бросили за решетку. Избили голландского дипломата. Кремль притесняет постсоветские республики, запрещая импорт сыра из Литвы за то, что эта страна проводит саммит ЕС с участием восточноевропейских стран, и запугивая Украину за то, что она осмелилась согласиться посетить этот саммит.
Итак, как же реагируют на вновь обретенную путинской внешней политикой самоуверенность в европейских столицах и насколько эта реакция единодушна?
Франция. Ив-Мишель Риоль (Yves-Michel Riols) и Петр Смоляр (Piotr Smolar), Le Monde
С тех пор, как в прошлом году Франсуа Олланд переехал в Елисейский дворец, президент пытается решить непростую задачу: как правильно вести себя с Москвой. Россия не только проявляет несговорчивость по таким важным вопросам, как Сирия и Иран, но и проводит агрессивную политику в тех соседних с ней странах (Украина, Молдавия и Грузия), которые прельстились европейской интеграцией. Внутри страны монополию на власть, в общем и целом, сохраняет созданная Владимиром Путиным «вертикаль». Отрицая любое вмешательство в свои дела, режим выработал антизападную риторику, которую использует как против империалистических замашек США, так и против европейской терпимости к гей-бракам.
«Россия систематически идет на конфликты», — утверждает чиновник французского дипломатического ведомства, ссылаясь, в частности, на сирийский кризис. Москва много месяцев не шла на уступки, безоговорочно поддерживая Дамаск. Затем последовал неожиданный поворот, и Кремль — к всеобщему удивлению — договорился с США о ликвидации сирийского арсенала химического оружия.
Это стало болезненным моментом для Франции, которая придерживается по Сирии агрессивной позиции. Сейчас на набережной Орсэ утешаются только фразой министра иностранных дел о том, что «русские действовали не спонтанно: они отреагировали на поддержанные Францией угрозы военных ударов».
Однако на деле французское влияние на Россию весьма ограничено. В сентябре министр иностранных дел Лоран Фабиус (Laurent Fabius) вернулся из Москвы с пустыми руками. «Сирийский кризис выявил сильные — пусть и не демонстрируемые в открытую — трения между Францией и Россией», — заметил специалист по России из Французского института международных отношений Тома Гомар (Thomas Gomart).
«После западного вмешательства в Ливии русские начали крайне критически отзываться о тесных связях между Катаром и французским политическим классом. Москва считает Катар и Саудовскую Аравию источниками нестабильности, поощряющими суннитский экстремизм в Сирии и на российском Кавказе», — добавил он.
До Сирии франко-российские отношения в целом улучшались. Франция, долго отстававшая от Германии и Италии, в итоге решила взять с них пример и сделать упор на двусторонние отношения. Новый французский посол в Москве Жан-Морис Рипер (Jean-Maurice Ripert), учившийся с Олландом в престижной Национальной школе администрации, будет иметь четкие указания — продолжать сближение. С тех пор, как начался финансовый кризис, европейским державам приходится больше прислушиваться к развивающимся рынкам. Москва, в свою очередь, стремится диверсифицировать свою экономику. Таким образом, здесь есть взаимная заинтересованность.
Ранее Франция отставала по прямым инвестициям. В России действовали только ее крупнейшие компании, такие как Alstom и Total. Сейчас в России работают 400 французских фирм и еще 6 тысяч ведут с этой страной дела. В 2012 году инвестиции взлетели до 12 миллиардов евро. Укрепляется военное сотрудничество. В следующем году Россия получит первый вертолетоносец типа «Мистраль» французской постройки, получивший название «Владивосток».
Этот рост сотрудничества не позволяет Франции сконцентрироваться на вопросе прав человека. С самого начала нового президентского срока Путина Франция молчит об этой проблеме. Во время своего первого официального визита в Москву, состоявшегося в феврале, Олланд сформулировал свое отношение к новым репрессивным законам, которые были приняты Путиным, так: «Не мне судить, не мне оценивать».
Британия. Саймон Тисдолл (Simon Tisdall), внешнеполитический обозреватель Guardian
Всем давно понятно, что авторитарный и склонный к национализму лидер России Владимир Путин — не джентльмен. Возросшая самоуверенность России на международной арене отчасти связана именно с его грубым, конфронтационным и беспощадным подходом.
Однако внешность бывает обманчивой. По словам британских дипломатов и экспертов по России, мощь и влияние России и Путина постепенно снижаются, как с политической точки зрения, так и с точки зрения экономики и демографии, в то время как возможности ЕС растут. Чем больше шумит Москва, тем сильнее ее поведение напоминает попытки скрыть признаки упадка.
«Россия, действительно, стала более самоуверенной, — говорит сэр Эндрю Вуд (Andrew Wood), бывший британским послом в Москве с 1995 года по 2000 год. — Что это — проявление силы или проявление слабости? Скорее всего, слабости. У России нарастают экономические проблемы, усиливаются внутренние проблемы, внутренняя напряженность. Правящие круги пытаются укрепить свой контроль».
Как и многие другие британские эксперты, Вуд отмечает, что особую тревогу, граничащую с паранойей, у России вызывает расширение европейской программы «Восточное партнерство». Эта программа направлена на укрепление связей с бывшими советскими республиками, которые Россия раньше считала своей собственностью.
Особую актуальность этот вопрос приобретет в следующем месяце на саммите в Вильнюсе, столице Литвы. Ожидается, что итогом этого саммита станет соглашение об ассоциации, включающее в себя договор о свободной торговле с Украиной, а возможно, также с Молдавией и с Грузией.
«Утрата Украины станет для России серьезным ударом. Украина — самая важная из постсоветских стран, — полагает глава программы «Россия и Евразия» лондонского института Чатэм-хаус Джеймс Никси (James Nixey). — Путин рассматривает Украину как часть России. Он будет спрашивать себя, как можно быть великой державой без этого гигантского придатка? Говоря в общем, Москва проигрывает битву за контроль над буферными государствами между Россией и ЕС».
Недовольство России частично связано с тем, что подобное развитие событий наносит сильный удар любимому путинскому проекту таможенного союза — части его грандиозного плана по созданию Евразийского союза. В знак этого недовольства Путин даже наложил на Литву частичное торговое эмбарго. Москва также, по слухам, предложила Киеву за присоединение к таможенному союзу скидку на газ в объеме 8 миллиардов долларов.
«В прошлом ЕС проявлял в отношениях с Россией излишнюю слабость, — заявил сэр Энтони Брентон (Anthony Brenton), британский посол в Москве с 2004 года по 2008 год. — Мы совсем не получали от наших европейских партнеров поддержки по делу Александра Литвиненко [бывшего агента КГБ, отравленного в Лондоне в 2006 году]».
Сейчас, по его словам, ситуация меняется: «Если Украина хочет заключить соглашение об ассоциации и если она освободит из тюрьмы [лидера оппозиции] Юлию Тимошенко, ЕС должен сделать пойти ей навстречу, а также подать против России иск в рамках Всемирной торговой организации из-за Литвы».
Брентон, как и ряд других британских дипломатов, выразил удовлетворение тем, что Германия, много лет придававшая приоритетное значение своим энергетическим потребностям, теперь стала жестче вести себя с Россией. На это повлияли растущие проблемы с правами человека и громкие судебные дела. Сначала против панк-группы Pussy Riot, а теперь против активистов Greenpeace. Дипломаты также отмечают, что при Франсуа Олланде отношения Франции с Москвой стали менее близкими, чем были при Николя Саркози. «Британия всегда вела сравнительно жесткую и динамичную политику, — считает Вуд. — На мой взгляд, сейчас у всех стран ЕС проявляется реалистическое отношение к России, свободное от заблуждений об особых отношениях между Вашингтоном и Москвой. Евросоюз теперь играет собственную роль».
