Кризис на Украине расшевелил старые подозрения Запада в отношении России, а также плохо скрываемые страсти с обеих сторон, которые вряд ли можно назвать разумными. Западная политика превратилась в рефлекторный курс на ужесточение санкций. Российский президент Владимир Путин в равной степени утратил все свежие мысли.
Обеим сторонам нужно нечто более активное, более изобретательное, что помогло бы решить центральный вопрос: как сохранить единство, благополучие, безопасность и открытость Украины навстречу внешнему миру, и при этом соблюсти то, что Россия называет своими жизненно важными интересами. Ответ заключается не в силе, а в презираемом многими искусстве дипломатии: в терпеливом поиске такого выхода, который всем дает то, что им нужно, хотя и не все, чего они хотят.
У этого кризиса глубокие корни. Но непосредственную ответственность за нынешнюю неразбериху несет Путин. Ему не нужно было захватывать Крым и разжигать пламя протеста на востоке Украины. Малайзийский авиалайнер был сбит не без его причастности. Однако он так и не достиг своей цели: нейтральная Украина, которая должным образом учитывает российские пожелания. Кроме того, Путин вызвал бурю возмущенного противодействия, уничтожив все шансы на получение международного уважения и авторитета, к которому он когда-то стремился.
Западную политику тоже нельзя назвать блестящим успехом. Надежды на то, что Украина присоединится к западному проекту в качестве члена ЕС и НАТО, сегодня разрушены. Наша так называемая политика сегодня состоит из трех частей. Во-первых, вдохнуть новую жизнь в НАТО и успокоить ее восточных членов, которые боятся, что станут следующими в российском списке целей. Во-вторых, путем применения санкций заставить Путина изменить свою политику, а может, подтолкнуть близких дружков президента к его свержению. В-третьих, превратить Украину в стабильную, процветающую и единую страну, какой она не была никогда.
Бездействие в момент активных действий Путина вряд ли заслуживает того, чтобы называть это политикой. Украинская авантюра сделала его чрезвычайно популярным дома. Но не в последнюю очередь это объясняется уверенностью россиян в том, что на протяжении двух десятилетий Запад ведет себя надменно, вмешивается в российские дела и пренебрегает ее законными интересами.
Налицо все признаки того, что он намерен и дальше оказывать военную помощь повстанцам. Но большинство россиян не хотят, чтобы он шел на дальнейшие шаги и вводил свою армию на Украину. Некоторые влиятельные люди в Москве встревожены тем, к чему все это может привести. Если Путина загнать в угол, он не поднимет просто так руки вверх. Кроме того, нет никаких оснований полагать, что его преемник будет лучше.
Так что же нам делать? Для начала мы можем подумать о том, чем мы все это хотим закончить. А хотим мы того, чтобы Украина была в мире с собой и со своими соседями. На все обозримое будущее вопрос о ее членстве в НАТО не может даже рассматриваться. Крым останется российским. Но для начала надо добиться прекращения огня. Затем надо будет заняться неотложными вопросами урегулирования. А это взаимовыгодные торговые связи между Украиной и ее соседями, включая ЕС и Россию; серьезные усилия по стабилизации ее экономики; дополнительные гарантии прав русскоязычного населения; возможно даже, некая ограниченная автономия с сохранением целостности украинского государства; и наконец, прекращение иностранного вмешательства в украинские дела.
Трудную проблему нейтралитета можно решить за счет конституционного положения о том, что Украина будет оставаться неприсоединившимся государством, если две трети ее населения не проголосуют за изменение этого статуса.
Уровень поддержки вступлению в НАТО среди украинского населения никогда даже близко не подходил к этой цифре. Для осуществления изменений придется дождаться перемен в общественном мнении и конечно же, изменения в демографическом соотношении между теми украинцами, которые смотрят на Россию и теми, кто смотрит на Запад. Нечто похожее присутствовало в важном соглашении, принесшем мир в Северную Ирландию: это была идея о том, что она не станет частью Республики Ирландия, пока так не решит большинство ее населения. Русские, ищущие выход из сложившейся ситуации, могут согласиться на такое предложение. Для западных ястребов этого также должно быть достаточно.
Похоже, что американский президент Барак Обама понимает это. Его постоянно обвиняют в слабости те, кто предпочитает вернуться к комфортному противостоянию прошлого. Его госсекретарь Джон Керри и канцлер Германии Ангела Меркель осторожно работают в этом направлении, хотя сейчас непонятно, считают ли их русские правомерными и надежными собеседниками.
Можно задействовать множество старых и проверенных механизмов. Можно назначить нейтрального посредника — кого-то типа бывшего президента Финляндии и лауреата Нобелевской премии мира Мартти Ахтисаари (Martti Ahtisaari), который в 1999 году добился заключения соглашения об окончании войны в Косове. Или Лахдара Брахими (Lakhdar Brahimi), который был специальным посланником ООН в Сирии, Ираке и Афганистане.
Переговоры через посредника позволят русским и украинцам вести разговор, имея между собой буфер. Главное — перевести данные усилия в плоскость практических дел до того, как насилие выйдет из-под контроля.
Некоторые легко возбудимые комментаторы утверждают, что в украинском кризисе звучат отголоски 1914 года, и что мы слепо движемся в сторону европейской войны. Это вряд ли. Есть множество более обнадеживающих параллелей. В 1870 году Германия отняла у Франции Эльзас и Лотарингию. Прошли две мировые войны, и Франция получила Эльзас обратно, а также взяла себе немецкую землю Саар. Сейчас Эльзас надежно находится в составе Франции. Саар в 1955 году проголосовал за то, чтобы вернуться в состав Германии. Это может стать прецедентом для Крыма, хотя такая перспектива маловероятна до тех пор, пока не пройдут годы и не улягутся страсти. Старые враги могут сходиться вместе, а территориальные споры можно улаживать без войн. Но для этого требуется время, а также упорные усилия дипломатии.
Автор статьи был британским послом в Москве с 1988 по 1992 годы.
Родрик Брэйтуэйт (Rodric Braithwaite)/(«The Financial Times», Великобритания)/inosmi
