COP29
С началом российско-украинской войны ситуация на постсоветском пространстве меняется ускоренными темпами. Геополитические центры усиливают свое присутствие и влияние в ряде регионов постсоветского пространства, в том числе и в Центральной Азии. О том, какие процессы развиваются в Казахстане, рассказал в интервью Minval.az известный казахстанский политолог Досым Сатпаев.
— Президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев — один из первых, кто поздравил Рэджепа Тайипа Эрдогана с победой на выборах в Турции. Как вы оцениваете развитие Организации тюркских государств? Как на ее развитие может повлиять возможная победа Кемаля Кылычдароглу?
— Сама идея консолидации тюркоязычных государств стала реализовываться еще до того, как Эрдоган стал президентом Турции. Это был тот проект, который позволяет этим странам расширять и углублять экономические и гуманитарные связи. Когда я общался с турецкими экспертами, они говорили о том, что в начале 90-х годов Турция начала активно взаимодействовать с тюркскими странами региона, потом они развернулись в сторону Европы и попытались стать членами ЕС. Но их там никто не ждал, и теперь они вновь возвращаются к своей политике усиления связей с тюркскими государствами.
При Эрдогане этот процесс активизировался и его роль как президента, который пытается представить свою страну как контрбаланс России и Китая, я думаю, что для нас важна. Эрдоган достаточно часто посещал регион Центральной Азии и побывал во всех странах региона. Президент Токаев встречался с ним несколько раз, между ними сформировались межличностные отношения — это в политике играет важную роль. Для всех стран Центральной Азии Эрдоган — привычный партнер, с которым они работают достаточно долгое время.
Проведение в преддверии выборов саммита тюркоязычных государств многие рассматривали как часть предвыборной кампании. Он пригласил лидеров тюркоязычных государств для того, чтобы они оказали ему поддержку, тогда они так и поступили. И президент Казахстана, и президент Узбекистана поддержали его и это показатель того, что взаимодействия на межличностном уровне укрепились. Однако я думаю, что, если бы Эрдоган проиграл, а оппозиционный лидер победил, ОТГ все равно продолжило бы свою деятельность.
— Почему?
— Потому что это выгодно Турции, и с точки зрения политической активности, и с точки зрения экономической сообразности. После начала войны в Украине роль поставок из Центральной Азии через Азербайджан и Грузию в Турцию увеличилась. Поэтому кто бы ни был президентом Турции, роль этой организации в новом мире будет расти во всех сферах, начиная от экономики и заканчивая военно-политической сферой.
— Однако на карте Кылычдароглу «Один пояс — один путь» не были указаны Азербайджан и Казахстан, что говорит о том, что для него это организация не так важна, как для Эрдогана.
— Нужно понимать, что есть политическая реальность и предвыборная риторика. Скорее всего, для него это было предвыборной риторикой, но не более. Любой, кто становится президентом, сталкивается с экономической целесообразностью, и в этом плане вычеркнуть Казахстан и Азербайджан достаточно тяжело из экономической целесообразности.
Понятно, что Кылычдароглу нацелен на активное сотрудничество с Западом и усиление взаимодействия с НАТО, на уменьшение роли России в глобальной политике, и в Центральной Азии в том числе. В Казахстане многие эту политику поддерживают. Однако уменьшить роль Азербайджана и Казахстана с точки зрения экономической и политической целесообразности сложно, потому что таким образом будет показано нежелание работать на реальную выгоду, которая имеется у всех участников ОТГ, а не попытка расколоть организацию. В таком случае выгоды от этого не будет ни нам, ни Турции.
— В случае победы на выборах Кемаля Кылычдароглу Турция повернется лицом к Западу и политика Турции в направлении ОТГ ослабнет. Не считаете ли вы, что этим воспользуется ряд геополитических игроков?
— Безусловно, воспользуются. Геополитические игроки, такие как Россия, попытаются воспользоваться этим расколом в своих геополитических интересах, если он произойдет. России будет выгоден этот раскол. Я помню, какая была истерия в российских СМИ и экспертных кругах по поводу создания армии Турана и объединения тюркских государств в военно-политический блок. Они говорили об этом как об угрозе российским интересам. Поэтому, если этот раскол произойдет, то первым бенефициаром будет Россия. Выгодно ли это Турции? Я сомневаюсь. Поэтому эти заявления лидера турецкой оппозиции касательно «Серединного пути», в которой не будет Казахстана и Азербайджана, будут больше выгодны России, чем Турции.
— Вы заговорили о влиянии России. Что поменялось в ее политике после начала войны в Украине? Уменьшилось ли влияние России в регионе Центральной Азии? Есть ли попытки со стороны стран ЦА уменьшить российское влияние?
— Есть географическая судьба. Регион Центральной Азии находится между Россией и Китаем. С другой стороны, есть экономическая зависимость. Практически все страны Центральной Азии имеют уязвимые точки, на которые Россия может надавить в случае необходимости. Узбекистан, Кыргызстан и Таджикистан — это те страны, чьи граждане работают в России, и именно их денежные переводы составляют значительную часть ВВП этих стран.
Уязвимой частью Казахстана является экспорт нефти через территорию России, получение электроэнергии из некоторых регионов России в Казахстан и так далее. Более того, после начала войны мы видим активные попытки России использовать территорию Казахстана и других стран Центральной Азии для параллельного импорта. Мы предупреждали правительство, что это может привести к серьезным проблемам и вторичным санкциям, которые могут ввести США и ЕС против Казахстана.
В частности, предупреждали по поводу того, что Россия импортировала через эти страны продукты двойного назначения, которые могли использоваться в ВПК. Это говорит о том, что эти страны находились, и даже сейчас частично находятся под влиянием России. С другой стороны, на фоне этой войны Китай еще больше начал укреплять свои позиции в регионе Центральной Азии. На этой неделе состоится саммит «Китай и Центральная Азия 2023» в городе Сянь. Это юбилейный саммит, организованный Китаем. Десять лет назад Си Цзиньпин, находясь в Казахстане, объявил о начале реализации проекта «Один пояс — один путь». Таким образом Китай пытается обозначить, что Центральная Азия является регионом его стратегических интересов.
— Как Россия рассматривает усиливающуюся роль Китая в регионе?
— Военно-политическая роль России в любом случае будет ослабляться тут. Если до начала войны роли между странами были разделены: Россия была представлена в качестве ОДКБ как военный партнер, а Китай был главным инвестором, то после начала конфликта в Украине по репутации России, как по военному игроку, был нанесен удар. Все вдруг увидели, что российские войска — это колос на глиняных ножках, что российское вооружение отнюдь не современное и разваливается на ходу. То есть увидели, что Россия не обладает ни современной армией, ни современной военной тактикой и стратегией, ни современным вооружением.
С другой стороны, все также увидели, что ОДКБ потеряла свою привлекательность, хотя формально в ней участвуют. Россия обосновывала свое участие в этом регионе, используя фактор Афганистана. Сейчас мы видим, что все страны Центральной Азии, кроме Таджикистана, устанавливают тесные связи с правительством Талибана как на политической плоскости, так и на экономической. Недавно даже официальные представители Казахстана заявили о том, что готовы предоставить посольство для Талибана. На сегодня товарооборот между Казахстаном и Афганистаном равен почти 900 миллионам долларов — это больше, чем с Азербайджаном, Туркменистаном и рядом других стран. Даже в этом плане афганский фактор уже не является тем пугалом, которое использовала Россия в качестве причины своего военно-политического присутствия.
— Есть ли конкуренция между Россией и Китаем в регионе Центральной Азии?
— Китай это все использует в целях усиления своего экономического и военно-политического влияния, что также в своем роде рисковано. Потому что Китай — это имперская страна, она, как и Россия, с имперским мышлением. Поэтому нам в этом регионе необходим геополитический баланс и таким балансом может стать ОТГ. Других балансов нет. США и ЕС далеко. Укрепляя наши усилия, государства и сотрудничество, мы сможем предлагать свою повестку дня, а не только идти в фарватере других геополитических игроков.
— Во время визите президента Казахстана Касым-Жомарта Токаева в Турцию страны договорились о военно-техническом производстве, производстве БПЛА «Анка» на территории Казахстана. Какова ваша оценка решения руководства Казахстана? Как на это отреагирует Россия?
— Война в Украине показала, что значит иметь современную армию. Россия же имеет армию XX века. ОДКБ состоит из стран, которые также имеют армию XX века, сформированные по аналогии СССР. Более того, эти армии до сих пор активно оснащаются российским оружием. Одним из «пряников» ОДКБ было то, что члены этой организации могли получать оружие по низким ценам. Но война в Украине показала, что нужно покупать вооружение не только у одного поставщика, но и необходимо развивать собственную оборонную промышленность. Война в Украине показала, что, в первую очередь, Украина опиралась на свое собственное оружие. Запад к этому подключился чуть позже. Развитие собственной оборонной промышленности должно быть приоритетом, должны привлекаться разные технологии и специалисты из разных стран. Кроме того, нам необходимо готовить новые военные кадры по новым военным лекалам. Потому что наши кадры готовились в российских военных училищах. Российские генералы всегда готовились к войнам прошлого, не замечая, как меняется военное искусство, техника и так далее. Война в Украине показала, к чему это приводит.
Военное взаимодействие с тюркскими странами должно усиливаться и для этого нужно политическое решение. Мы должны четко обозначить, что, если будут проблемы у одного из стран-членов организации, другие страны его поддержат. Нам нужна военная модернизация с точки зрения новых закупок, подготовки кадров и командного состава и развития собственного ВПК. Узбекистан и Кыргызстан также закупают турецкие БПЛА. Это также связано с успешным азербайджанским опытом, который мы увидели во время 44-дневной войны с Арменией. Еще до начала войны в Украине именно Азербайджан стал образцом модернизации армии и использования БПЛА. Война же в Украине подтвердила ускоренную модернизацию военных объединений.
С.Абубекиров
