COP29
После террористических актов в Брюсселе вопрос борьбы с террористической опасностью в Европе вновь стал одной из самых актуальных политических тем.
Впрочем, не знаю, нужно ли сомневаться в том, что еще через несколько недель внимание к террору угаснет — как это было после недавних терактов в Париже. А вот только сам террор никуда не денется.
Относительно причин возникновения новой волны терроризма делаются самые разнообразные предположения. Здесь и радикализация в исламистской среде, и последствия «арабской весны», и кризис с мигрантами, который позволяет прибывать на континент не только самим террористам, но и вербовщикам потенциальных террористов. Многие говорят даже о глобальном демографическом перераспределении — все меньше людей рождается в странах Европы, все больше — в государствах «третьего мира» и этот дисбаланс приводит к естественной радикализации.
Но стоило бы вспомнить, что предыдущий массовый всплеск терроризма мы наблюдали после 11 сентября — тогда он был связан не с «арабской весной» и не с переизбытком мигрантов, а с гражданской войной в Афганистане, триумфом «Талибана» и «Аль-Каиды». И о талибах, и тем более об «Аль-Каиде» и Бен Ладене писали на первых полосах ведущие газеты мира и сочинялись серьезные научные труды. Казалось, что именно эти организации — главная угроза безопасности человечества и способны поставить с ног на голову весь земной шар. Сегодня с «Талибаном» ведет переговоры правительство Афганистана, а «Аль-Каида» представляется меньшим злом по сравнению с «Исламским государством». В чем же основная причина такой перемены?
После 11 сентября в Соединенных Штатах одним из главных мер по предотвращению террора многими считались усиленные меры внутренней безопасности. Однако администрация президента Джорджа Буша-младшего поняла, что без врачевания самого очага болезни проблему террора не решишь.
Дело в том, что настоящий террористический акт нельзя подготовить на кухне. Для этого необходим целый ряд возможностей, главные из которых — существование инфраструктуры террора. Попросту говоря, государственных и квазигосударственных структур, которые поддерживают и финансируют террор. Совершенно не случайно после краха Советского Союза и КГБ у мирового терроризма возникли серьезные проблемы, потому что наиболее опасные группировки проходили обучение в специально созданных для этого лагерях на территории «государства рабочих и крестьян» — между прочим, в том же Крыму. «Талибан» после победы над оппонентами в Афганистане тоже смог создать государственную структуру, поддерживающую и финансирующую террор и предоставляющую той же «Аль-Каиде» укрытие, базы и тренировочные лагеря. Поэтому уничтожение режима «Талибана» одновременно означало и крах массового терроризма, угрожающего современному миру. Однако уже тогда было ясно, что любая нестабильность в Азии и на Ближнем Востоке вновь может породить всплеск террористической активности.
Новой доминантой такого всплеска стала, как и следовательно было ожидать, Сирия. Дело вовсе не в «арабской весне» — дело в неудаче «арабской весны» в этой стране. В других странах, где побеждали восстания против авторитарных режимов, новые власти с большим или меньшим успехом брали ситуацию под собственный контроль. В любом случае не возникало никакой квазигосударственной структуры, которая могла бы быть использована террористами. Даже в Ираке, где ситуация с безопасностью оставляла желать лучшего, «Исламское государство» оказалось всего лишь одним из игроков на широком поле конфронтации всех со всеми и должно было думать о собственном выживании, а не об организации террористических актов в Европе.
Потеря Башаром Асадом контроля над основной частью территории Сирии создала действительно благоприятные условия для появления такого квазигосударства. Если бы Асад был свергнут, если бы к власти пришел оппозиционный конгломерат, это могло бы не привести к быстрой стабилизации ситуации в Сирии — но и вряд ли завершилось бы появлением неконтролируемых территорий, на которых укрепились бы откровенные радикалы. И тут Запад допускает ошибку, которая будет ему дорого стоить. Становится очевидным, что Россия собирается помогать своему союзнику Асаду и не допустит принятия решений, которые позволили бы добиться его ухода. Сирия — в отличие от Ирака времен Саддама — не становится тотальной беспилотной зоной, что позволяет авиации режима бомбардировать с воздуху позиции повстанцев — и мирное население, которое проживает в неконтролируемых Асадом районах. Это лишь усиливает градус радикализации настроений восставших и создает благоприятные возможности для появления «халифата», который может теперь опираться не только на Сирию, но и на нестабильные районы Ирака. Квази-государство, которое и является главным условием распространения террора, вновь функционирует. А это значит — взрывы будут продолжаться.
Путь для решения проблемы все тот же, что и был после 11 сентября. Для того, чтобы террора не было, необходимо уничтожить его инфраструктуру. Но невозможно добиться уничтожения «Исламского государства» без стабилизации ситуации прежде всего в Сирии. А стабилизация ситуации в Сирии невозможна без демонтажа режима Башара Асада и создания эффективного государства, способного контролировать всю свою территорию. А в демонтаже режима Асада не заинтересован его главный союзник Владимир Путин. И потому, что Сирия — это единственная страна, присутствие в которой дает возможность России думать, что она — супердержава. И потому, что Путин, как выходец из спецслужб, прекрасно понимает, что продолжение конфликта вокруг Сирии и сохранение у власти Асада означают дестабилизацию и террор в западном мире. А он заинтересован в этой дестабилизации — потому что только она и дает ему возможность чувствовать себя серьезным игроком. Если задуматься, то Путин это и есть Бен Ладен сегодня.
Российскому президенту не впервой усиливать свои позиции с помощью террора — и не вопрос, своего или чужого. Именно террористическая опасность в Москве и других городах России позволили неизвестному серому чиновнику стать самым востребованным политиком, которого на выборах главы государства поддержали все ведущие политические силы — от спешно созданного под него «Единства» до либерального Союза правых сил. Путин вошел в российскую политику с обещанием «мочить террористов в сортире» — и оказалось, что это самая понятная для его сограждан программа действий.
Но если Запад не хочет оказаться в заложниках политики Владимира Путина, то необходимо понять, что с российским президентом можно договариваться исключительно об уходе с занимаемых позиций. Все на самом деле очень просто. Путин должен перестать дестабилизировать ситуацию в современном мире. Он должен перестать оказывать поддержку режиму Асада. Он должен перестать мешать созданию в Сирии сильного ответственного правительства. И если он захочет помочь Западу и этому правительству бороться с «Исламским государством» — то замечательно. Не захочет — пусть не путается под ногами!
Для того чтобы добиться этого результата, необходимо оказывать политическое и экономическое давление на путинский режим. Запад опомнился только когда Кремль пошел на открытое нарушение международного права, затеял аннексию Крыма и гибридную войну на украинском Донбассе. Но давить на Путина, приближать время демонтажа его политического режима необходимо не только ради украинцев, а и ради тех европейцев — и, возможно, американцев, кто рискует стать жертвами новых террористических актов в западных столицах.
Виталий Портников для 7days.
