В Бишкеке на полях саммита Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) прошла встреча российского президента с новым главой Ирана Хасаном Роухани. Одной из обсуждавшихся тем было урегулирование конфликта, возникшего в результате отмены поставки Ирану зенитно-ракетных комплексов (ЗРК) С-300ПМУ-1.
Напомним, что в 2005 году было заключено соглашение на поставку Ирану пяти дивизионов этих ЗРК. Однако в сентябре 2010 года Дмитрий Медведев издает указ «О мерах по выполнению резолюции СБ ООН № 1929 от 9 июня 2010 года». В этом указе в список запретных для экспорта в Иран вооружений были отдельно внесены ЗРС С-300. Ни какие-то другие системы ПВО, а именно та, которую мы должны были поставить Ирану. При этом добавление к списку С-300 было исключительно российской инициативой, поскольку резолюция СБ ООН запрещала поставку только наступательных вооружений. К «ракетным системам», включённым ООН в резолюцию № 1929, согласно регистру вооружений ООН, нельзя причислять ракеты «земля — воздух» (зенитные).
И даже теоретическая возможность комплекса С-300ПМ вести огонь по наземным целям несостоятельна с военной точки зрения. Ракеты комплекса очень дороги для этого и несут слишком маленькую боевую часть, чтобы причинить серьёзный ущерб наземным целям. Иран серийно производит гораздо более мощные и дешёвые тактические ракеты «земля — земля», и у него нет необходимости использовать для этого сложный и дорогостоящий комплекс С-300. Для сравнения: ракета 48Н6E комплекса С-300ПМУ-1 имеет дальность около 150 км и боевую часть (БЧ) весом 150 кг, а иранская ракета Zelzal-2 (Фатех-110) может нести БЧ весом около 600 кг на дальность свыше 200 км. Производится серийно. Кроме того, Иран закупил несколько десятков китайских оперативно-тактических ракетных комплексов мобильного базирования Дунфэн-11 (CSS-7) с дальностью стрельбы 280–290 км и БЧ весом 800 кг. Также Иран закупал в Ливии, Сирии и Северной Корее оперативно-тактические комплексы «Эльбрус» (по классификации НАТО — SCUD-B), имеющие дальность до 300 км и БЧ весом свыше 500 кг. До 1991 года Иран выпускал собственную версию этой ракеты под названием «Шехаб-1», а до 2007 года улучшенную «Шехаб-2». Иран хранит в своих арсеналах не менее 600 ракет «Шехаб-1» и более 150 ракет «Шехаб-2». Согласитесь, имея подобный арсенал, нет никакого смысла использовать для ударов по наземным целям дорогостоящие и мало приспособленные для этого зенитные ракеты.
Тем не менее под влиянием американских обещаний и вручения кнопки «перегрузка» Дмитрий Медведев включил в запретный перечень чисто оборонительное оружие. Ущерб, нанесённый этим решением, имеет не только денежное выражение, хотя Иран и предъявил «Рособоронэкспорту» иск на 4 млрд долларов за неисполнение контракта. Явная уступка американскому давлению вопреки собственным интересам и юридическим обязательствам перед третьей страной поставила Россию в один ряд с несамостоятельными государствами, которые на международном уровне нельзя считать надёжными партнёрами. Последствия этого указа удалось преодолеть только теперь, когда поддержкой Сирии Россия доказала, что способна последовательно отстаивать свою позицию, несмотря ни на какое давление.
Но остался иранский иск и определённая напряжённость в отношениях с соседом. Эту проблему тоже необходимо решать. Стоит отметить, что Иран нельзя считать дружественным нам государством. У Ирана в регионе имеются собственные интересы, которые по многим пунктам противоречат нашим. Однако Россия заинтересована в целостности Ирана, в его стабильности и неконфликтной внешней политике. Кроме этого, в отличие от других стран Иран покупает у нас не сырьё, а высокотехнологичную продукцию (технически сложное оружие, гражданскую авиацию, продукцию тяжёлого и точного машиностроения, энергетическое оборудование). Это делает Иран ценным экономическим партнёром. И срыв стратегически важного для Ирана оборонного контракта почти прекратил взаимовыгодное сотрудничество в гражданском секторе.
Возобновить действие контракта на поставку С-300 в Иран нам выгодно. Во-первых, это откроет дорогу для других совместных экономических проектов, в том числе и в сфере атомной энергетики (например, строительство второго энергоблока АЭС в Бушере). Во-вторых, это технологически привяжет Иран к нашим вооружениям, что имеет значение для вопросов безопасности в регионе. Нам выгоднее, чтобы амбициозный сосед имел на вооружении наши комплексы, а не чьи-либо ещё. Технологическая привязка Ирана к российским вооружениям не навредит обороноспособности этого государства и только укрепит его способность отразить внешнюю агрессию. Вместе с тем зависимость от России в вопросах безопасности — это военное сближение. Оно невозможно без взаимного доверия. Так создаются предпосылки к общей региональной системе безопасности. Иными словами — к расширению российской зоны безопасности и включение в неё других государств (буферных). Это стратегически важно для нас. Наш противник разрушил военно-территориальный буфер, существовавший по периметру СССР, и сегодня стремится включить пограничные страны в свою военную структуру. Это крайне опасное положение надо исправлять. Особенно на южном стратегическом направлении обороны, которое в ближайшие годы начнёт испытывать серьёзное давление со стороны сетевых неправительственных вооружённых структур. А Иран имеет стратегически важное географическое положение в прикаспийско-среднеазиатском регионе, и оказывает серьёзное влияние на всё, что происходит на Кавказе и Ближнем Востоке. Поэтому для нас так важно выстроить с Ираном доверительные отношения и привлечь его в новую, внутреннюю систему евразийской безопасности, которая придёт на смену нынешней, внешней системе.
Однако просто возобновить контракт на поставку С-300ПМУ-1 невозможно. Во-первых, те комплексы, которые предназначались Ирану, в настоящее время полностью разукомплектованы и частично утилизированы. Об этом сообщил директор концерна «Алмаз-Антей» Владислав Меньщиков, пояснив, что любая подобная продукция делается по требованиям конкретного контракта и не может быть переориентирована для другого заказчика:
«…Здесь и состав комплекта другой, и особые требования другие, и другое программное обеспечение».
Во-вторых, поставка комплекса всё ещё формально запрещена указом Дмитрия Медведева. В тексте прямо указано обозначение «С-300», которое относится к различным системам, имеющим сходные характеристики.
Помощник президента РФ Юрий Ушаков перед началом саммита ШОС сообщил, что Россия сделала Ирану предложения по поставке комплексов ПВО и эти предложения «не второй свежести, а первой». Ранее Иран отказался от поставок комплексов серии «Бук» и «Тор». Они относятся к комплексам ПВО, соответственно, среднего и ближнего радиуса действия. Их поставка позволяла избежать отмены указа Д. Медведева, но не была равноценной по боевым свойствам, что не могло удовлетворить Иран. «Предложения первой свежести» означают поставку систем ПВО с аналогичными или лучшими, чем у С-300ПМУ-1, возможностями. Что это может быть? Давайте рассмотрим варианты.
Начать заново делать ту же версию комплекса, которую предложили Ирану в 2005 году, невозможно. Производство старых версий (к которым относится ПМУ-1) прекращено в 2011 году даже на экспорт (для себя мы перестали делать их ещё в 1994 году). Сейчас концерн «Алмаз-Антей» сосредоточен на выпуске и доводке последней версии легендарного комплекса — С-300ПМ-3 (он же С-400). На экспорт он поставляться не будет до тех пор, пока им не будут насыщены наши вооружённые силы. После ввода в строй новых производственных мощностей (после 2015 года) серийное производство будет иметь темп около пяти дивизионов ежегодно. Это нельзя назвать достаточным количеством даже для России, не говоря уже об экспортных поставках. Однако для Сирии и Алжира Нижегородский машиностроительный завод (НМЗ) изготавливал вполне совершенную версию (ПМУ-2). Также для российских вооружённых сил изготавливаются монтажные комплекты, с помощью которых устаревшие комплексы доводятся до современного уровня. То есть сейчас Иран мог бы получить более совершенную версию, чем по первоначальному контракту. И сделать это теоретически можно. Например, путём переделки строевых устаревших комплексов, стоящих на вооружении России. Но это возможно только в случае отмены указа Медведева.
Комплекс С-300ВМ (экспортное название «Антей-2500») также может подойти Ирану. Несмотря на схожесть названия, это совершенно другой комплекс. Он разработан другим конструкторским коллективом (НИЭМИ, в дальнейшем «Концерн «Антей»), выпускается другими предприятиями (Машиностроительный завод имени Калинина в Екатеринбурге, Липецкий завод гусеничных тягачей и ОКБ «Новатор»), для решения других задач подразделениями другого подчинения (индекс «В» — войсковой, в отличие от «П» — для войск ПВО). Этот комплекс изначально был действующей противоракетной системой. Он был способен бороться не только с самолётами противника, но и с такими средствами нападения, как американские оперативно-тактические ракеты «Першинг-2» с отделяемой головной частью. Комплекс также многократно модернизировался. И сейчас его версия В4 изготавливается для Вооружённых сил России (подробнее тут). Характеристики комплекса как минимум не уступают С-400 (дальность поражения цели типа «самолёт» до 300 км, способен успешно бороться со всеми имеющимися в мире типами ракет средней дальности, включая баллистические). Он вполне подошёл бы Ирану, его можно адаптировать под иранские требования, в том числе с помощью модернизации строевых образцов. Однако из-за сходного обозначения (С-300) также подпадает под запрет указа.
Высказывались предположения, что Ирану могли предложить новый комплекс С-350 «Витязь». Он впервые был показан публике в этом году. Однако «Витязь» ещё нельзя считать готовым к принятию на вооружение, и тем более для поставок за рубеж. До серийного выпуска ему предстоит долгий путь доработок и испытаний. К тому же он относится к зенитным комплексам ПВО средней дальности (как войсковой Бук-М1, М2), а Ирану нужен дальний комплекс.
Таким образом, решить спор с Ираном можно разными путями. Но ни один из реальных вариантов «первой свежести» не обойдётся без отмены указа 2010 года. Конечно, такой шаг будет злить американцев и не лучшим образом скажется на репутации Дмитрия Медведева. Однако кнопку «перегрузка» слили в утиль не мы. В той ситуации, возможно, Дмитрий Анатольевич был и прав. В нынешней ситуации — долгосрочные перспективы для нас важнее.
Александр Горбенко, «Однако»
